сюда восстанавливать то, что ранее разрушили хетты.

Надсмотрщики стояли над ними с кнутами и тяжелыми дубинками, то и

дело подгоняя и приговаривая:

— Работайте, работайте!..

Рано утром Каранни и военачальники на колесницах проехали и осмотрели

город, а затем направились к войску, выстроившемуся в ожидании

престолонаследника на открытом плато неподалеку от палат властителя

Нерика.

Поприветствовав своих воинов, Каранни громогласно объявил:

— Сейчас каждый из вас получит положенную долю добычи! Вы невиданной

храбростью одержали такую победу, что о вас будут помнить во все времена.

И боги славят вас!

Быстро соорудили помост. На нем установили два высоких стула и

пригласили престолонаследника сесть как на троне. Пригласили и царицу.

Мари-Луйс пришла внешне спокойная, миролюбивая. Почтительно кивнула

царевичу и в ответ на его приглашение покорно села слева от него, как

всегда это делала.

Воины громко и радостно приветствовали царицу.

Все добытое на войне добро грудилось посреди расчищенной от снега

площади. Захваченный у хеттов скот и отары овец находились в другом месте

под присмотром пленников.

Назначенные для раздачи даров жрецы ждали слова царевича.

Каранни поднялся и в воцарившейся тишине громко сказал:

— И скот, и рабов, и все, что нами захвачено у врага, я приказываю

раздать в равной доле и воину, и военачальнику!

Стоявший вблизи от царевича родоначальник Сисакана Татан тихо, чтоб

не слышал никто другой, спросил:

— Я не ослышался, божественный? Как так — в равной доле?..

— Все всем поровну!..

Знать насторожилась: что это с престолонаследником, куда он гнет?

Простого воина равнять со знатью?..

Однако возразить царевичу никто больше не решился.

А добыча была воистину несметной. И оружие, и снаряжение, и шатры. А

сколько золота и серебра! Сколько скотины, овец, рабов-пленников!

И все поровну? И воину, и его властелину?..

Немыслимо...

По знаку Каранни начали с пленников. У каждого хетта внимательно

проверяли зубы, щупали мышцы.

Больных и немощных тут же передавали жрецам (заранее было определено,

что их потом выведут за пределы города и уничтожат), а всех годных

построили по трое и стали наделять ими воинов и военачальников.

Потом раздали скот и уж вслед за тем все иное добро.

Воины навьючили каждый свою долю добычи на полученных в рабство

хеттов-пленников и погнали их вместе со скотиной к становищу.

Уходили, кланяясь престолонаследнику и царице.

— Слава великому героическому Каранни!

— Слава!..

Почти до самого вечера длилась раздача.

Только после всех воинов получили свою долю родоначальники и

военачальники, престолонаследник и царица.

В довершение Каранни подозвал Таги-Усака и сказал ему:

— Двенадцать воинов моей личной охраны пали на поле битвы. Это были

храбрые и преданные люди. Да примут боги их души с благословением! А мою

долю добычи доставь родственникам погибших.

Так же поступила и царица. Ничего себе не взяла.

Чуть помешкав, родоначальники и военачальники тоже вынуждены были

отказаться от своей доли в пользу семей павших.

И снова над площадью загремело:

— Слава великому и отважному Каранни!..

— Слава! Слава!..

Только один человек оставался равнодушным ко всему происходящему —

верховный военачальник Каш Бихуни. Ничего ему не было нужно. У него ни

жены, ни детей! Один как перст на всем белом свете...

В одном из залов палат властителя Нерика уже был накрыт стол, и

царевич пригласил на ужин своих приближенных.

Когда все расселись, как подобало, по старшинству, Каранни сказал:

— Верхняя провинция страны хеттов теперь принадлежит нам, братья мои.

Впредь она будет именоваться Малой Хайасой. Я повелеваю разделить поровну

между всеми здесь присутствующими ее земли, города и селения, после чего

управляйте ими по своему усмотрению. И еще я освобождаю вас от дани

царскому дому и храмам за эти владения.

— О царевич наш, слава тебе!..

— Слава великому Каранни!..

Все бросились к престолонаследнику. Кто-то целовал полы его одежды,

кто-то лобызал руки...

Мари-Луйс невольно прослезилась.

А Каш Бихуни и сейчас был безучастен ко всему происходящему. Ничто

его не интересовало. Даже пленницы — жены Мурсилиса и хеттских

военачальников, хоть и рьяно пытались, не сумели завлечь его своими

прелестями. Он только язык им показывал, этим блудницам, и был таков...

Зал сотрясался от восторженных восклицаний и тостов, а Каш Бихуни

знай наливал себе вина в серебряный кубок, пил и с завидным аппетитом

заедал жаренной на вертеле бараниной.

Наступила ночь. В городе тут и там загорались костры.

* * *

Уже на другой день в Нерике стихийно образовался рынок рабов. Товаром

были пленные хетты. Купцы валили отовсюду, даже чужестранцы. Торговались с

продавцами — армянскими воинами, как и следовало купцам, истово.

Особенно дорого просили за миловидных девушек и молодых женщин.

Неожиданно в этой сутолоке вдруг появилась Мари-Луйс. Едва ее

колесница врезалась в толпу, как все бросились в разные стороны.

Царица громко спросила:

— Э-эй, доблестные воины, кому из вас досталась в долю моя приемная

дочь, хеттская девушка Ерес Эпит? Я ищу ее!.. Э-эй, дочь моя, отзовись,

если ты здесь!..

— Здесь я, матушка царица!..

Ерес Эпит бегом примчалась, бросилась к колеснице своей обожаемой

покровительницы:

— Здесь я! Меня продают!..

Девушка не успела договорить, как ее уже нагнал хозяин, конник из

Драконова полка.

— Это моя добыча, великая царица! — закричал он.

— Добыча свята и по праву принадлежит тебе, — сказала царица. — Но ты

ведь продаешь ее, а я куплю у тебя.

Мари-Луйс сняла с головного своего убора жемчужную булавку и

протянула воину.

— Бери. Эта жемчужина стоит не одной сотни пленников. Думаю, ты

останешься доволен?..

Воин облобызал ноги царицы. А площадь взорвалась восклицаниями

удивленного люда: такая цена за одну пленницу?!

Царица тем временем бережно усадила рядом с собою Ерес Епит и

повернула коней назад.

— Что же ты раньше не подала мне весточки, Ерес Эпит? Я не думала,

что ты среди пленников. Спасибо, боги подсказали мне поискать тебя здесь!

О Эпит-Анаит, добрейшая и справедливейшая из богов!..

А Ерес Эпит, плача от счастья, нежно ластилась к коленям царицы...

В этот день Мари-Луйс отправилась с визитом к хеттской царице,

старшей жене Мурсилиса, которую по ее повелению содержали здесь же, в

палатах властителя Нерика.

Пленница очень удивилась, увидев ее, но Мари-Луйс почтительно

приблизилась к ней и с участием в голосе сказала:

— Твой царственный супруг, как принято по вашим обычаям, предал земле

тело твоего сына Наназити. Я пришла, чтобы выразить тебе свое сочувствие

и, насколько это возможно, утешить тебя, царица.

— Благодарю, победительница!..

Мари-Луйс поразилась. В голосе этой потерявшей взрослого сына женщины

не ощущалось боли и страдания. И глаза ее были сухие...

— Твой супруг очень жесток по отношению к моему мужу, царица

армянская. Я очень тревожусь о своем повелителе.

— Неужто к нему жестоки? — удивилась Мари-Луйс — Не думаю. Это

исключено, царица. Его содержат с подобающим почтением, как царственного

пленника. Я сама слышала, как мой супруг приказал своим военачальникам не

допускать жестокости в отношении царя Мурсилиса и охранять его от наших

воинов и жрецов, у которых к нему свой особый счет.