Технологии и рыночная экономика, управляемые и используемые для достижения общих целей в долговременной перспективе, принесут миру огромную пользу. Когда мир решил обойтись без ХФУ, технология через несколько десятилетий позволила реализовать это. Мы не думаем, что можно создать устойчивое, обеспеченное, справедливое общество без технического творчества, изобретательности, предпринимательства и относительно свободного рынка. Но мы также не думаем, что их будет для этого достаточно. Чтобы сделать наш мир устойчивым, понадобятся и другие способности и качества человека. Без этих способностей технический прогресс и рынок будут только мешать переходу к самоподдержанию и ускорять истощение важных ресурсов. Именно это произошло с океаническим рыболовным промыслом.
Технологии, рынок и разрушение рыболовной отрасли
Помню, я вылавливал 5000 фунтов рыбы восемью сетями. Теперь для этого нужно ставить сетей восемьдесят. Раньше треска средней величины, выловленная весной, весила от 25 до 40 фунтов. Сейчас — только 5–8.
Рыбак, ведущий промысел в районе Джорджес-Банк, 1988
Вас интересует треска? Так я вам скажу: все, нет ее больше.
Канадский рыбак Дэйв Моллой (Dave Molloy), 1997
Современная история мирового рыболовного промысла — иллюстрация того, как технология и рынок могут неадекватно реагировать на
Рис. 6.8. Мировой вылов рыбы
Суммарный мировой улов рыбы значительно вырос в период с 1960 по 1990 г. Однако в последнее десятилетие XX в. мировой улов перестал расти. (Источник: FАО.)
приближение к пределам. В случае с мировой рыболовной отраслью свою роль сыграло привычное сочетание: отрицание пределов; усилия, направленные на сохранение прежних объемов вылова; изгнание иностранных рыболовецких судов; субсидии местным рыбакам; нерешительные социальные меры. В некоторых случаях — как произошло с зонами лова трески у восточного побережья Канады — социальные меры были приняты слишком поздно, и ресурс спасти не удалось.
Попытки регулировать работу отрасли постепенно охватили все основные зоны лова. Эра «открытых морей» закончилась. Пределы стали очевидны и приобрели для мирового рыболовства решающее значение. Истощение ресурса и принятие мер привели к тому, что мировой вылов рыбы перестал расти. В 90-е гг. XX в. мировой вылов морской рыбы колебался на уровне 80 млн т в год[185] (рис. 6.8). Только через много лет можно будет точно сказать, являлся ли этот уровень устойчивым или это было началом катастрофы. В начале 1990-х гг. Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства (FАО) предполагала, что Мировой океан не в состоянии обеспечить устойчивый улов на уровне более 100 млн т в год, если применять обычные методы, а это больше, чем вылавливалось в 1990-е гг.
Неудивительно, что в этот период значительно возросло разведение рыбы на рыбных фермах. В 1990 г. такие фермы давали только 13 млн т рыбы в год, сейчас — уже 40 млн. В настоящее время треть всей потребляемой в мире рыбы выращена на рыбных фермах. Не правда ли, это счастливый пример эффективности рынка и технологий? Разве расширение рыбных ферм не иллюстрирует способность технологий и рынка решать все проблемы? На самом деле нет, и тому есть три причины. Ловля рыбы раньше была источником продовольствия, а теперь отрасль превращается в сток, потому что эту рыбу надо чем-то кормить. Рыба и другие морские формы жизни раньше составляли рацион питания бедняков, теперь же они попадают на стол все больше к богатым. В дикой природе рыбные косяки составляют органичную часть среды, они экологически нейтральны, в то время как рыбные фермы наносят среде ощутимый ущерб.
Во- первых, океанские рыбные «пастбища» — истинный источник продовольствия для человечества. Рыба «нагуливает» вес, питаясь растительной пищей, и приобретает отличный вкус. Рыбные фермы — это не чистый источник продовольствия, он скорее преобразует один вид продовольствия в другой, и потери на каждой стадии неизбежны. Как правило, выращенную на ферме рыбу откармливают зерном или специальным кормом, приготовленным из рыбы. Во-вторых, рыба раньше была важным источником продовольствия для бедных людей, она была доступна в местном масштабе и либо с минимальными финансовыми затратами, либо вообще без затрат. Артели, работающие вместе неполный рабочий день, могли с помощью несложных приспособлений добыть достаточно продовольствия для собственного потребления. Рыбные фермы, напротив, нацелены на обслуживание рынка и получение высоких прибылей. Выращенные на ферме лосось или креветки идут на стол богатым людям, а не беднякам. Вдобавок, проблему усугубляет разрушение прибрежных зон лова. Многие местные запасы уничтожаются, а цены на оставшиеся начинают расти, поскольку продукция уходит к удаленным потребителям, на другие рынки. В результате рыба все меньше доступна бедным слоям населения. В-третьих, разведение на фермах рыбы, креветок и других водных форм жизни создает большую нагрузку на окружающую среду. Рыбным фермам сопутствуют такие негативные явления, как попадание выращиваемых видов в окружающую среду, где их раньше не было; просачивание отходов и антибиотиков в морские воды; распространение вирусов; разрушение прибрежных заболоченных территорий и т. д. Все эти последствия не случайны, это результат работы рыночных принципов. И раз такие последствия никак не влияют на рыночные цены на рыбу или на доходы, то так все и будет продолжаться.
По оценкам FАО в 2002 г. примерно в 75 % океанических зон мирового лова объемы вылова были на пределе самоподдержания или даже превышали его[186]. В девяти из девятнадцати мировых рыболовных зон объемы вылова превышали нижний предел, предположительно обеспечивающий устойчивость рыбной популяции.
Несколько заметных событий иллюстрируют серьезные проблемы, которые испытывает мировая рыболовная отрасль. Как мы уже говорили, в 1992 г. правительство Канады запретило у восточного побережья весь промысел, включая ловлю трески. Он оставался под запретом и в 2003 г., поскольку запасы рыбы еще не восстановились. В 1994 г. вылов лосося у западного побережья США был резко сокращен[187]. В 2002 г. четыре прикаспийских государства договорились, наконец, о мерах по защите осетровых рыб, дающих знаменитую черную икру, но только после того как годовой улов упал с 22 тыс. т в 1970 г. до 1 тыс. т в конце 1990-х гг.[188]. Популяции голубого тунца, особи которого обычно живут по 30 лет и набирают вес до 700 кг, за двадцать лет с 1970 по 1990 г. сократились на 94 %. Суммарный улов рыбы в норвежских территориальных водах поддерживается на прежнем уровне только за счет того, что начался вылов менее ценных пород рыбы, в то время как лов более ценных видов прекращен.
С другой стороны, десятилетний мораторий на вылов позволил восстановить в норвежских водах популяции сельди и трески, подтверждая тем самым, что негативные тенденции можно преодолеть, если вести правильную государственную политику. Это служит примером для Европейского Союза, который пытается ограничить размеры своего рыболовецкого флота. Рыболовецкие суда Евросоюза все больше смещаются из европейских территориальных вод в зоны лова относительно бедных развивающихся стран, отбирая рабочие места и источник продовольствия у местного населения. Нет никаких сомнений в том, что мировая рыболовная отрасль вплотную подобралась к глобальным пределам.
В то время как примерно до 1990 г. мировая рыболовная отрасль наслаждалась свободой и надежностью рынка, в промышленности происходил необыкновенный прорыв в технологиях. Рыболовецкие суда с холодильными установками на борту (рефрижераторные сейнеры-траулеры) позволяли постоянно держать флот в зонах лова, а не возвращать его в порт с ежедневным уловом. Радарные установки, гидролокаторы и системы слежения со спутника приводят суда к скоплениям рыбы с беспощадной эффективностью. Дрифтерные сети длиной под 50 км позволяют даже в глубоководной зоне вести лов с высокой прибылью. В результате вылов рыбы выходит за пределы устойчивости в большинстве зон лова. Вместо того, Чтобы защищать рыбные ресурсы и увеличивать запасы рыбы, применяемые человеком технологии стремятся выловить всю рыбу до последней (рис. 6.9).
