Клит засмеялся. «По крайней мере, ты честен и скромен, два полезных качества в человеке твоего статуса — хотя такие свойства показались бы гротескными в человеке моего статуса. Что скажешь?»

Бернер не мог придумать безопасного ответа.

«Ничего», — сказал Клит. «Я не ожидал от тебя многого. И так, расскажи мне, как ты оказался здесь. Будь краток, будь точен, будь забавен». Теперь маска Клита вовсе не показывала эмоций. «Садись», — приказал он, указывая на скамью, которая шла вдоль корпуса, ниже места слотов для хранения.

Бернер сел. Его разум был пуст от слов. Клит выжидательно смотрел на него, глаза подвижно живые в холодном металле маски.

Наконец, Бернер заговорил. «Я прибыл сюда 30 лет назад…»

Клит немедленно перебил. «Подумать только! Тридцать лет небытия. Но расскажи мне о своей жизни до прибытия сюда. Помни, ты должен развлечь меня».

«Я попытаюсь…»

Клит отвернулся, показывая, что сосредоточил своё внимание на бесплодных землях снаружи. «Продолжай».

Бернер прочистил горло. «Я был шахтёром на Серебряном Долларе…»

Клит снова перебил. «Серебряный Доллар. Не тот ли это холодный мир? Лёд и снег? Какое зверьё живет на Серебряном Долларе?»

Бернер вспомнил ледяные поля, дрейфующие туманы, далёкое белое солнце. «Много животных живёт на льду», — сказал он. «Скитальцы, морские рыси, белые снегольвы… Я убил одного из них, в мою последнюю зиму на Серебряном Долларе. Он проломился через щит над моей вертикальной шахтой и спустился вниз в поисках еды и тепла. Нашёл меня, спящего в кровати…»

Клит захихикал, стрельнув в него быстрым взглядом. «С подругой? Ого. Итак, у нас есть причина твоего религиозного порыва? Как банально, как предсказуемо, как в плохой чувстводраме. Без сомнения, ей не удалось выжить, и эта трагедия подтолкнула тебя в прижимистые руки Строгого Таинства. Нет?»

«По сути, так и было». Память воспроизвела: звук сопения животного, отвратительную вонь его дыхания, зубы животного впиваются в его плоть. Он весь содрогнулся.

«Хорошо, избавь меня от деталей. Твоя любовница умерла из-за плохих замков, а не от плохого секса; ты что, не можешь это понять?» Клит говорил раздраженно, возвращая свой пристальный взгляд к бесплодным землям. «Расскажи мне о снегольвах. На что они похожи?»

Бернер отключился от своих воспоминаний. «На самом деле они не очень похожи на львов; они длинные и тонкие, и очень быстрые. Их вес доходит до тысячи кило, а взрослые самцы достигают двух и более метров в плечах. Они очень похожи на выдру, если вы можете представить выдру, которая охотиться на небольших китов. Ну, не на в самом деле китов, но их ниша…»

«Киты не важны. Как снегольвы размножаются?».

«Они мечут икру в гейзерных топях, появляются на свет как свободноплавающие личинки, насколько я знаю». Пока говорил, Бернер быстро взглянул на самый ближайший слот для хранения. Он был изумлён, увидев рукоять нервосжигателя Клита, торчащую из слота, в пределах свободной досягаемости. Нет, подумал он. Это ловушка, это слишком легко. Был бы Клит так беззаботен? Нет. Этот нервосжигатель был, несомненно, разряжен или приведён в негодность другим образом.

«Продолжай», — резко бросил Клит.

«Виноват, простите. Я не биолог». Он заставил себя не смотреть на нервосжигатель.

Клит раздражённо зашипел. «Ты глуп настолько, на сколько я и боялся». Он двинулся так быстро, что его очертания размылись, выхватил нервосжигатель из слота. «У тебя ушло пять минут на то, чтобы заметить его, а затем ты испугался. Ты заподозрил ловушку? Заподозрил? И что? Это был шанс, твой единственный шанс, и ты ничего не сделал. Что же ты за бесхарактерный человек?»

Бернер поник головой. Клит был прав, ему следовало попытаться.

Голос Клита стал мягче, задумчивее. «Конечно же, ты понял, что не похоже, что ты переживёшь мою службу. Разве не в моей природе устранить тебя? Так почему не воспользоваться этим шансом? Почему нет? Любое другое животное попыталось бы использовать этот шанс».

Клит открыл рукоятку нервосжигателя и вытряхнул энергетический элемент. Индикатор его заряда светился ярким ядовито-зеленым. Клит вставил его обратно, щёлкнул, закрывая рукоятку.

Бернер жадно уставился на нервосжигатель.

«Ну, ты был прав», — сказал Клит. «Это была ловушка; мне было интересно, действительно ли ты выучил своё место. Ты никогда не смог бы победить меня нервосжигателем. Я слишком быстр для тебя. У меня самые лучшие теломоды, которые можно купить за деньги».

Клит нацелил нервосжигатель; его палец дрожал на спусковом крючке. «Я мог бы наказать тебя за твою трусость», — сказал он. Его маска перетекла в покой, холодный и отстранённый. Бернер полуотвернулся, поднял руки в бесполезной защите. Клит резко дёрнул рукой и нервосжигатель исчез. «Но я не буду; я никогда не смогу избавиться от запаха здесь. Кроме того, теперь, когда мы знаем, какой ты трус, мы сможем расслабиться, не так ли?»

Вздох изошёл из Бернера.

«Ты слабое животное, отшельник, но мы все — животные, не больше, а иногда меньше». Клит снова посмотрел на бесплодные земли. «Чаще меньше. Животные живут, спариваются, умирают без мысли о времени, которое придёт или которое прошло. Они горят ярче, чем большинство разумных существ. Ты удивлён моей уверенности? Тогда я покажу тебе, что я имею в виду. Пойди, приведи Конфеточку; её дверь розовая на грузовой палубе».

«Куда мне следует её привести?» — спросил Бернер, чувствуя полное поражение.

«В кровать, конечно».

Бернер постучал по тяжёлой двери из сплава, но его удары почти не произвели звука. Тем не менее, дверь открылась очень быстро, и Конфеточка вышла, всё ещё голая.

«Да», — сказала она звучным контральто. Он увидел, что её глаза были ясного насыщенного янтарного цвета и что она было гораздо более красива, чем он представлял себе. От неё исходила жизнестойкость — удивительная вещь при данных обстоятельствах.

«Клит послал меня привести тебя», — промямлил он.

«Хорошо», — сказала она. И когда он сразу же не двинулся, она взяла его руку в крепкий захват и развернула его по направлению к трапо-полю. «Давай, не будем заставлять его ждать», — сказала она. «Это было бы глупо».

Она шла к полю длинными грациозными шагами. Бернер заторопился, чтобы не отстать.

«Извини», — сказал он, когда они вошли в поле и воспарили вверх.

«За что?» Она казалась искренне заинтересованной.

«За то, что бегаю с его поручениями… какими бы они ни были». Бернер пытался сберечь про запас огонь своей ярости, чтобы сохранить его к тому времени, когда он сможет раздуть его в пламя.

«Не глупи!» — сказала она, как раз перед тем, как они достигли самой вершины поля. «Кто может противостоять такому ужасному чудовищу?»

Она вошла и уселась на пластиковую кровать, как будто делала так тысячу раз прежде. Бернер восхитился её отвагой; хотел бы он, чтобы он мог чувствовать такое же бесстрашие, какое, казалось, чувствовала она.

«Теперь», — сказал Клит Бернеру. «Позволь мне показать тебе мою библиотеку». Он подошёл к закрытой двери, нажал ладонью на замочную пластину. Дверь зашипела, сдвинулась вбок.

Бернер последовал за Клитом в маленькую комнатку. Клит повернулся, взмахнул рукой, охватывая всю комнату. Места хранения маленьких стазисных камер образовывали три из стен комнаты; там были тысячи маленьких коробок со стеклянной передней частью.

«Моя коллекция», — сказал Клит, маска замерцала удовольствием. «Здесь», — сказал он, дотрагиваясь до лицевой панели камеры. Она засветилась, отображая зелёные буквы угловатого Дильвермунского шрифта: SUCCISA PRATENSIS, Самец и Самка.

«Ты не понимаешь?»

«Нет, Гражданин Клит», — ответил Бернер.

Клит дотронулся до другой лицевой панели, которая отобразила: TURSIOPS TRUNCATUS, Самец и Самка. «Образ-шпули, отшельник! Наследство от моего деда, который также был необычен в своих вкусах». Клит приблизил своё лицо к лицу Бернера и Бернер почуял запарфюмированное гниение, словно Клит выгнивал за своей маской. «Во мне крови деда больше, чем в моих предках. Я храню души десяти тысяч существ. Большей частью это земные формы жизни, хотя у меня есть также и много инопланетных». Клит засмеялся и нажал на лицевую панель, которая была свернута. Клит выхватил две образ-шпули, которые лежали в камере, два скарабееобразных продолговатых предмета из металла и красного пластика.