— Постой, постой! — пытался остановить его напутствия Казыбек. — Зачем так скоро с анкетой? Мне ведь полагается поговорить с Меруерт. Что она скажет? Ребят у нас трое, а девчонки еще крохи совсем. Туда ведь полагается с семьей…
— С женой! — уточнил всезнающий кадровик. — А Меруерт тебя расцелует за принятие такого выгодного предложения. И полетит с тобою хоть на край света. Она тоже устала от обыденности. Современным людям нужны время от времени перемены. А детки твои, тьфу-тьфу, здоровы, и не такие уж они беспомощные теперь. А главное, за ними больше приглядывает, как я заметил, теща, и получается это у нее не хуже, чем у Меруерт… И вообще перестань выпендриваться, друг мой! Надоело выслушивать твои капризы. Мужчина ты, в конце концов, или в бабу превратился со своими подозрениями, что тебя вот-вот кто-то надует?
Казыбек молчал, слушая хлесткие доводы вездесущего опекуна.
— Назкен вам не помеха, — перечислял дальше кадровик. — Он уже большой мальчик! Его можно и к старикам в аул. Какая-никакая подмога! Да и в Ускене проживет под одной крышей с сестренками, дружнее будут… Итак, ваша отлучка не смертельна для детей. Два года перебьются без вас. Пока старики в силе, надо не упустить этой возможности. Выпадет ли случай после?
У Казыбека в то время не имелось выбора. Фондовские лямки стали натирать ему плечи. В конторах он всегда чувствовал себя не у своего корыта. Всплывали обиды на людей, отстранивших его от любимого занятия чуть не насильно, используя свою власть над ним и не соглашаясь с его доводами. В те дни геолог был согласен лететь хоть к черту на кулички, лишь бы применить свои навыки по разведке ископаемых.
Елемес в который раз выглядел в их дружбе ангелом-хранителем и тела его, и души. Правда, Казыбек ни сном ни духом не ведал о том, что он, прежде чем вызвать Казтуганова на деловую беседу, обстоятельно поговорил о поездке в Алжир с его женой.
5
…Кунтуаров довольно скоро отыскал среди других строений новый жилой дом министерства. Он вспомнил, что однажды наведывался в этот квартал, когда дом лишь закладывали. Если бы Елемес внял тогда доводам жены, наверное, их семья тоже переселилась бы сюда. Их нынешнее жилье было несовременным и тесным, полученным еще при женитьбе Елемеса, рассчитанным на двоих. Сейчас в семье четверо. Пусти он вовремя слезу, да погуще, глядишь, руководство и вняло бы мольбе кадровика, а Елемеса ценили в министерстве. Это он чувствовал. С мнением его считалось самое высокое начальство. Но у супруги Елемеса были свои странности и привычки. Она любила свой район — тихий, в садах, удаленный от шумных улиц. Привыкла к близкому рынку, детскому садику, куда отводила сначала старшего сына, затем и младшего, к школе, соседям. Потеряй все это в один день, она посчитала бы себя обездоленной… И Елемес смирился со своей малогабариткой.
Зато каким деятельным он оказался, когда на бой за новую квартиру пошла Меруерт! Не жалел красноречия в защиту интересов семьи Казтуганова. В доказательство прав на новую квартиру пошло все: и особая миссия главы семьи за рубежом, и авторитет нашей геологии, столь высоко поднятый Казыбеком в дружественной стране, и его орден… После сказанных Елемесом Кунтуаровым слов никто из профкомовцев не решился возразить против выделения герою дня просторного современного жилья. Сейчас, вспоминая о своих баталиях в профкоме, Елемес несколько даже жалел о проявленной им прыти: не пришлось бы вот так лазать по грязи, разыскивая нужный подъезд.
В костюме, заляпанном жидкой глиной, он поднялся на площадку шестого этажа. Здесь пришлось пережить разочарование: на звонок никто не отозвался. Мало того, на двери висели две бумажки. Одна прилеплена монтером с телефонной станции. Открытым текстом он сообщал о своем визите и о том, что завтра в десять придет снова, чтобы подключить телефонный аппарат. Второе объявление пришпилил тонкой булавкой какой-то шутник. Оно содержало прозрачный намек на несостоявшееся свидание с хозяйкой квартиры. Ее, оказывается, ждали в условленном месте в четверг, теперь надеются на встречу там же, во второй половине дня, в субботу…
Выходило, что со вчерашнего дня квартира пустует. Настырный человек, жаждущий встречи с Меруерт, ткнувшись в запертую дверь, видимо, поторчал у подъезда и решил добавить к написанному раньше несколько сердитых слов: «Исчо адин день жиду, а патом уехаю. Макан!» По тому, как топорно Макан излагал на бумаге свои чувства, можно было судить о его интеллекте. Безоглядный выбор женщиной себе партнера в какой-то неясной игре не вязался в представлениях Елемеса с образом хозяйки квартиры.
Гонец Казыбека не примирился с неудачей. Он нажимал кнопку звонка несколько раз, держал ее под напряжением минуту и больше. Звонок захлебывался по другую сторону двери, но квартира не подавала признаков жизни. Пришлось побеспокоить соседей. Высунулась непричесанная голова девочки-подростка, чуть позже из-за ее плеча показалась старуха. Нет, они не знают, где сейчас Казтуганова и ее дети.
Положение складывалось по-глупому. Через какой-нибудь час на «проводе» объявится Казыбек. Поплелся к машине, чтобы ехать на переговорный пункт и своим сообщением невольно прибавить переживаний другу. Едва вырулил на проспект Мира, вспомнил дом и подъезд, где жила с семьей Гаухар, одна из сестер беглянки. Приказал остановиться…
В Москву дозвонился в начале одиннадцатого. Разговаривать, собственно, было почти не о чем, однако слова для успокоения заждавшегося вестей из дома друга отыскались.
— Наконец-то! Ну и связь! — алмаатинец ругнулся вместо приветствия. — Напал на след твоей половины… Суюнши[24] с тебя при встрече. Почему не доставил живой или мертвой — это уже другой вопрос… Главное: Меруерт жива и вовсю хлопочет о торжественной встрече. В городе ее нет, укатила в аул к твоим родителям. Может, их хочет привезти, а может, обойдется свежим барашком… Ты ведь знаешь наших женщин: чего захочет — вынь да положь… По ее раскладу в день встречи на столе должен быть молодой барашек. Вот как она тебя любит… А ребята вполне здоровы. Девочки обе у Гаухар. Горячий привет тебе шлют! Резвы, что козочки. Со мною на переговорный просились, да уже поздно.
Казыбек даже застонал в ответ, услышав о дочерях.
— Слушай! — кричал он в микрофон возмущенно. — А почему Меруерт понесло в аул, когда я уже в Москве? Не случилось ли чего худого там? Черт побери, когда она вернется?
— Вот, вот, уже ругаешься! Соскучился, значит, по своей благоверной. Так и быть должно! Вот что еще узнал: Меруерт отпросилась у своей начальницы на три дня. К понедельнику будет дома. С Назкеном она уехала…
Тысяча вопросов была припасена у Казыбека на этот разговор с Алма-Атой. Но дружок уже весело заканчивал:
— Все, все! За ругань по телефону сам будешь расплачиваться. У меня и так половина зарплаты уйдет на разговоры с тобою!
— До встречи! Спасибо!
Постепенно пришло успокоение. Дети живы, Меруерт с мальчишкой у родителей. Если бы дома что-то не ладилось, жена не отлучилась бы в такие дни.
Казыбек вскоре уснул. Поднялся утром, как всегда, отдохнувшим. Поразмыслив, упрекнул себя за напрасные волнения. И в самом деле: зачем нагнетать атмосферу вокруг своего появления в Москве? Повстречай он здесь Меруерт с детьми, радости хватило бы на час-другой. А с выездом целой семьи сколько хлопот в летнее время! У Казыбека немало всяких иных дел, посильных лишь ему. Белокаменная столица — родная земля. Однако это еще не конечный причал для путешественника.
В ожидании встречи с женой Казыбек совсем упустил из виду, что ходит с пустыми карманами. Во всяком случае, расхожих денег у него после уплаты за ночлег оставалось лишь несколько рублей. Первая мысль с момента пробуждения — пойти в «Союзгеологию». Полагалось оформить заработок за три года.
Здесь не отняли у Казтуганова и минуты лишней. Будто ждали, тут же выписали все необходимые бумаги. Подсчитали сертификаты, помогли определить эквиваленты. В довершение отстучали на машинке бумагу на алма-атинскую базу, согласно которой ему полагалось стать владельцем новой «Волги».
