- Я всегда говорил всем только правду... Нет у меня родителей... Я даже не знаю их... Жены и детей тоже не было. И невесты нет. Есть девушка, с которой я связан странными чувствами, пожалуй, даже привязан к ней. Пишу ей письма, совершенно не зная, будет ли она их читать. Уже два года мы с ней в разлуке, мне о ней ничего не ведомо. Может быть, она уже вышла замуж. Может, полюбила другого. Может, ее уже нет на свете... Я к ней привязан, человек должен быть к кому-то привязан. Она моя соотечественница и землячка. Жительница тех дорогих мне мест, связанных с моим детством и юностью... Человеку страшно, когда он одинок...
- Ваши слова, Николас, ранят мне сердце. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Не говорите более ничего. Слышите, ничего! - Она приложила ладонь к его губам. - Молчите, молчите, безумец!
Они стояли среди стволов тутовых деревьев. И вдруг Райкос привлек ее к себе, крепко обнял и поцеловал в губы.
Она не сопротивлялась, только шептала:
- Вот видишь... видишь... Я же говорила, что никакая дружба между нами невозможна. Никакая дружба, если есть любовь. Ничто не заменит любовь... ничто...
И казалось им, что вокруг все замерло, остановилось время, остановилось солнце, утих ветер... Они слились в нечто целое, неделимое.
Когда Анна освободилась из его объятий, она проговорила:
- Безумный, что мы натворили!..
- Видно, это судьба. От нее не уйти ни вам, ни мне. Мы должны обвенчаться...
- Замолчите!.. Как вы можете говорить такое женщине, потерявшей мужа и детей! Разве могу я, не выдержав траурного срока, облачиться в свадебное платье!.. Вы не знаете обычаев нашей страны - после смерти супруга должно пройти не меньше трех лет. Лишь тогда женщина имеет право выйти за другого. Меня проклянут во всех церквях, соотечественники будут плевать при встрече!
- Я обещаю ждать! Обещаю выждать все траурные сроки...
- Безумный! Разве вы сможете исполнить это обещание?.. Я же не могу оттолкнуть вас... не могу! Мне нужно только бежать от вас!.. Я полюбила вас в самый тяжелый час моей жизни. Полюбила при первой встрече, когда сидела у развалин своего дома. Полюбила с первого взгляда. Я не верила, что такое может случиться. А теперь... Теперь сама не знаю, что мне делать?! Мне жалко вас. Я тревожусь о вас, чтобы вы не погибли... Идет ужасная война. Я сама видела своими глазами, как вы вели в бой войска. Люди рассказывали мне, как вы с саблей бросались на турок... Всегда первым... Дайте же мне слово, что будете беречь себя в бою! Дайте мне слово русского офицера... Я встану перед вами на колени... Жестокий... безумный... - На ресницах Анны дрожали слезы.
- Будьте моей женой, - ответил Райкос и снова привлек ее к себе.
Расстались они под утро.
27. НА ДРУГОЙ ДЕНЬ...
Когда Райкос вернулся к себе в губернаторский дом, в приемной канцелярии его ожидали люди и гарнизонный канцелярист Пепо, смазливый юноша в униформе. Он выложил на стол перед губернатором горку нераспечатанных писем и депеш.
Райкос начал было знакомиться с прибывшей в его отсутствии корреспонденцией, выбирая пакеты и конверты с надписью "срочно", как вдруг в щель приткрытой двери просунулось бледное лицо Илияса Бальдаса. Увидев сидящего за столом в кресле Райкоса, он решительно шагнул в кабинет, бросился к столу, бесцеремонно оттолкнул Пепо.
- Господин губернатор, разрешите доложить важное известие, - понижая голос, шепотом проговорил Илияс.
- Докладывайте.
Но Бальдас выразительно покосился на Пепо.
Райкос понял его и распорядился немедленно вызвать в штаб всех офицеров гарнизона. Пепо вышел из кабинета выполнять приказ. Бальдас плотно прикрыл за ним дверь и, подойдя к Райкосу, доложил:
- В долинах у селений Камаре - Селианика и Эйона османы собирают большой отряд, чтобы двинуться вдоль побережья на поселок Рион, а затем на приморский город. В Камаре стоит турецкий военный фрегат. Не исключено, что он будет поддерживать нападение сухопутных войск.
- Сведения проверены?
- Видел своими глазами.
- В городе знают об этом?
- Пока никто... но скоро будут знать...
- Не надо тревожить население. Всем гарнизоном выйдем навстречу разбойникам. Пойдут все, кроме артиллеристов, - они будут орудийным огнем бить по судам султана, если те захотят войти в гавань приморского города. А мы в поле разобьем врага. Вы с клефтами выйдете в разведку и отвлечете вражеские силы. Ясно?
Через час гарнизонные части, построенные в походную колонну, двинулись из города по дороге, ведущей в Рион. Жителям города было сказано, что войска ушли на очередное полевое учение.
Встреча с противником произошла после полудня на поле, где султанские войска остановились на молитву. Появление колонны, которая с развернутыми знаменами под барабанный бой с ружьями наперевес двинулась на турецкий лагерь, было полной неожиданностью для командующего турецким отрядом. Но особенно ошеломило захватчиков то, что вместо разношерстной толпы клефтов, вооруженных старинными мушкетами и дедовскими длинноствольными самопалами, на них стройными рядами, сверкая штыками новеньких ружей, шли одетые в униформу ряды дисциплинированного войска. Опрокидывая котелки с пловом, офицеры противника принялись торопливо выстраивать свое воинство в боевые порядки. Вдруг по рядам солдат пронесся тревожный крик:
- Русс-гяуры...
Первая шеренга атакующих перекрыла барабанный бой громом могучего залпа. За первым залпом послышался грохот второго. Не нарушая строя, солдаты, на ходу перезаряжая ружья, вели меткую залповую стрельбу. По рядам султанского войска хлестнул свинец. Ближайший к полковнику байрактар, охнув, вдруг повалился на землю и выронил знамя. Несколько пуль просвистело над головой самого полковника. А среди солдат все громче раздавались крики:
- Русс-гяур! Русс-гяур!..
Расстояние между османами и наступающими греками сокращалось. Тяжело грохнул третий залп их ружей, повалив вокруг полковника кучу испуганных янычар. И тут прямо перед собой полковник увидел скачущего в клубах дыма с обнаженной саблей всадника. На нем был белый русский мундир и нахлобученная на грозно нахмуренные брови треуголка с белой русской кокардой. Всадник громким голосом кричал:
- Ура, братцы! Ура!..
Охваченные ужасом солдаты вопили:
- Суввра! Суввра... Топтил-паша!* Суввра!
_______________
* С у в в р а! Т о п т и л - п а ш а! (тур.) - Суворов! Хромой
генерал! (Турецкое прозвище Суворова).
Хотя полковник хорошо знал, что знаменитый Топтил-паша уже давно покоится в могиле, но чего на свете не бывает...
Ни он, ни его солдаты не собирались воевать с русскими. Они шли наказать райя*, а заодно и кое-чем поживиться. А нарвались - о великий аллах! - на настоящих воинов. Надо скорее спасаться, пока с ними не встретился этот проклятый Суввра. Спасаться! И полковник повернул коня, топча и давя своих же воинов.
_______________
* Р а й я - скот. Так презрительно называли османские захватчики
население завоеванных ими стран.
- Спасайтесь, правоверные!..
И вся толпа его воинов хлынула следом за ним.
Пригнувшись к холке коня, полковник пустил его в галоп и, может, спасся бы, да меткая пуля угодила ему в затылок. Раскинув руки, он повис на стременах. Долго еще нес его добрый конь впереди бегущего в панике султанского войска, которое так и не смогло догнать своего убитого командира.
Солдаты султана бежали не оглядываясь, гонимые ужасом. За спиной у них слышался грохот выстрелов, сливающихся с барабанной дробью. В этот день почти весь отряд захватчиков был истреблен. Призывы Райкоса брать султанских воинов в плен не имели успеха. У греческих воинов были еще свежи в памяти дикие зверства оккупантов, совесть не позволяла им быть милосердными к убийцам малолетних детей, женщин и беспомощных стариков.
Лишь наступившие сумерки заставили греческих солдат прекратить преследование разбитого противника. Собственно, и противника уже не существовало: неясные фигурки нескольких беглецов растворились в ночной мгле...
