Опустив малыша, Марина обреченно пошла следом.

В сердце женщины еще теплилась слабая надежда. Все-таки она должна попытаться уговорить свекровь отдать ей сына. Ведь они добились всего, чего хотели. Показали в суде свое законопослушание и благородство, обелились в глазах общественности и очернили ее. Им это удалось. Теперь Марина покинет их страну. Но ведь сынишка им совсем не нужен, Марина это прекрасно понимала. Голубоглазый и белокурый, ее ребенок не походил на истинного мусульманина и был для всех только лишней обузой.

Думая над тем, что предстоит сказать, женщина задумчиво зашла в комнату.

– Вот твои вещи! – не теряя времени, выкрикнула мать Муфида. – Чемоданы собраны. Билеты на столе. Самолет через два часа. Собирайся!

Такого крутого поворота событий Марина не ожидала. Сдерживая себя, она растерянно смотрела на свекровь.

– Без Надима я отсюда не уеду, – робко начала Марина и прижалась к двери.

– Надим остается с нами! – блеснув злыми черными глазами, крикнула пожилая женщина. – Ты слышала решение суда? Если ты сейчас же отсюда не уберешься, мы передадим материалы дела о краже Надима в суд. Тогда ты точно с ним никогда не увидишься! Собирайся, тебе говорю!

Сидя на кровати, она смотрела на невестку победоносным, ликующим взглядом.

Какое-то время Марина молчала. Не веря своим ушам, она боялась пошевелиться. Где-то вдалеке послышался тихий протяжный гул. Низкий и приглушенный, он становился все сильнее и сильнее. Земля качнулась. Яркий день вдруг покрылся темной дымкой. Казалось, еще мгновение – и наступит конец света.

Забыв о чести и достоинстве, Марина упала на колени и поползла к свекрови. Не помня себя, она прильнула к ее ногам. Исполненная отчаяния, борясь с унижением, она тихо всхлипывала и стонала.

– Умоляю, не забирайте! Умоляю, я не смогу! Вы же тоже мать, вы должны понять. У меня, кроме него, никого нет! Я не смогу. Я без него не смогу! Я не выживу! Умоляю, отдайте мне сына! – глотая слезы, вымаливала Марина.

Этого свекровь явно не ожидала.

– Отстань от меня! Я тебя сюда не звала! – выкрикнула она, брезгливо оттолкнув молодую женщину.

Резко поднявшись, она решительно перешагнула через лежащую на полу невестку и вышла из комнаты.

Сжав руки, Марина протяжно застонала. Дико, громко, безвольно, словно раненая собака. Гул и стон слились воедино, предвещая что-то страшное и неотвратимое.

Медленно поднявшись, она взяла сумку. Машинально достав упаковку с таблетками, высыпала их на руку и проглотила. Жизнь не имела теперь никакого смысла…

Первое, что Марина услышала, было прекрасное птичье пение. «Значит, я в раю», – подумала она, старательно всматриваясь в пристанище душ праведников. Постепенно мгла отступила, и она увидела яркий свет. Перед глазами встала унылая, безынтересная картина. Вокруг не было ни цветущего Эдемского сада, ни милых порхающих ангелочков. Подключенная ко множеству проводов, капельниц и датчиков, она лежала в просторной больничной палате. В открытое окно светило слепящее весеннее солнце. Рядом не было ни души.

– Я не хочу жить! – осознав происходящее, выкрикнула Марина, пытаясь вытянуть из руки иголку от капельницы. Но сил пошевелиться у нее не было.

Услышав шум, в палату вбежала медсестра.

– Что вы делаете, не надо! – закричала она, глядя на Марину большими испуганными глазами. – Мы вас еле спасли! Еще немного, и было бы поздно. Вы молодая, красивая, нельзя лишать себя жизни! У вас еще все впереди! Боритесь! В жизни нет безвыходных ситуаций. Надо только найти этот выход.

«Надо только найти этот выход, – повторяла про себя Марина, все больше и больше осознавая тяжесть своего поступка. – Что будет с моим мальчиком, если меня не станет? Кому он будет нужен тогда? Ведь он для них даже не игрушка. Он им нужен только для сохранения мнимой благопристойности. Пройдет время, и он им надоест. Я должна, я обязана жить. Мой долг – сделать все, чтобы мы были вместе».

Узнав, что Марина пришла в себя, прибежала Алия. Робко зайдя в палату, она встревоженно склонилась над невесткой.

– Это я виновата в том, что произошло, – растирая по щекам слезы, прошептала она. – Это я посоветовала тебе улететь с Надимом.

– Что ты, милая, не кори себя! Ты хорошая девушка. Ты единственная в этой семье, кто был добр и ко мне, и к моему сыну, – произнесла Марина и нежно погладила невестку по руке.

– Прости нас, если можешь, прости! Я прошу и за себя, и за всех них. Может, пройдет время, и они осознают свои деяния. А пока… Пока я попытаюсь тебе помочь сама.

– Как, как ты сможешь мне помочь? – с надеждой в голосе прошептала Марина.

Оглянувшись, Алия быстро поднялась и выглянула в коридор. Рядом никого не было.

Вернувшись к Марине, она села на стул и тихо прошептала:

– Вот что я предлагаю. Ты хочешь остаться в Дамаске, чтобы видеться с Надимом, да?

– Да! – недоуменно глядя на девушку, воскликнула Марина. – Но как это возможно? Ведь у меня нет ни жилья, ни работы!

– Вот и я об этом! Послушай меня внимательно. У меня есть одна подруга. Ее отец служит управляющим крупной государственной нефтеперерабатывающей компанией. Недавно из разговора я узнала, что в эту компанию требуются переводчики со знанием русского языка. Я сразу подумала о тебе. Поговорила с подругой. Она побеседовала с отцом. Тот, конечно, не очень обрадовался. Но не отказал. Он у нее добрый человек. Однако предупредил, что в компании действуют строгие правила. Истинные мусульмане, женщин без паранджи[4] они считают падшими и грязными. Он ничего не имеет против иностранок, но только если в общении они будут сдержанны и скромны. Он обещал взять тебя на работу, однако при условии, что ты никому не будешь рассказывать о себе и своем прошлом, по возможности изменишь свою внешность и будешь вести себя очень тихо. Он не хочет, а точнее, боится проблем с нашей родней. Если будешь хорошо работать, получишь возможность и снимать жилье, и копить деньги на адвокатов. Но самое главное – ты сможешь видеться с Надимом! – подведя итог, воскликнула Алия и облегченно вздохнула.

– Спасибо тебе, милая! – прошептала Марина, нежно поглаживая девушку бледной, слабой рукой с тонкими, почти прозрачными пальцами. – Я все сделаю ради сына!

Так для Марины началась новая жизнь.

Выйдя из больницы, она спокойно взяла из рук Муфида конверт с деньгами и билет на самолет. Однако вместо аэропорта женщина поехала в гостиницу, расположенную на тихой улочке Старого Дамаска. Выполняя требования своего будущего начальника, Марина кардинально изменила внешность. Из эффектной голубоглазой блондинки она превратилась в жгучую брюнетку с большими карими глазами и смуглым, очень загорелым лицом. При помощи красок, косметики и глазных линз, облаченная в длинную паранджу, она стала похожа на настоящую мусульманку.

Ведя затворнический образ жизни, Марина работала по двенадцать часов, а вечерами сидела над книгами. Учеба стала для нее и целью, и спасением – от страха перед будущим, от одиночества, от тягостных мыслей. Откладывая каждую копеечку, она отказывала себе во всем. Деньги женщина копила, чтобы нанять адвокатов для пересмотра дела об опекунстве. Сняв скромную квартиру в небольшом четырехэтажном доме, Марина постепенно привыкала к быту простых сирийцев: как и все, пищу готовила на газовом баллоне, грелась у закопченной «буржуйки», стоящей посередине комнаты. Ее некогда красивые нежные руки покраснели и потрескались от холодной воды и тяжелой работы. Но это не пугало молодую женщину. Главное, что она осталась в городе, где живет ее сын. Главное, что она хоть изредка может с ним видеться. Каждый день она мечтала о том, что вот-вот раздастся знакомый стук в дверь, и она снова увидит Алию, держащую за руку ее сынишку.

Больше года, скрываясь от всех, она жила тайными встречами с Надимом. Постепенно восстановив душевное равновесие, Марина начала настойчиво искать пути, благодаря которым будет возможен пересмотр дела об опекунстве. И хотя в украинском посольстве подтвердили, что сирийцы действительно имеют практику возлагать опекунство на отца, многие адвокаты говорили о том, что, если статус и финансовое состояние матери позволяют ей занимать достойное место в обществе, пересмотр дела возможен. Однако решающее слово суд все равно оставлял за отцом.