– А карта зачем? – нахмурился Толя.

– Дык, он будет выбирать себе остров, на котором его никто не будет беспокоить.

– А как же пилот? – заинтересовалась я.

– Ничего ты не понимаешь Шаера, – отмахнулась та. – Не модно летать с пилотом. Сей прекрасный экземпляр желает сам повести вертолёт.

– Бедная машина. Не жестоко ли?

– Говорит, что нет, и желает пообщаться.

– С нами? Это для чего?

– А он говорит, что только высшие умы внимают к его просьбе.

– Раз настаивает, пошли, поговорим, – пожала я плечами.

– Только говорить буду я! – вызвался Толя.

– Чего это?

– Прошлый раз ты испугала беглецов, – напомнил он.

Было дело. Прибыли мы к ветхому домику. Немного наклонён, окна выбиты, зарос по самое ни хочу.

– Хоть бы дом окультурил, – обронила я.

– Делать вот мне больше нечего! – вякнули из дома.

– О! Меня знать хорошо слышно!

– Максим! Отпусти заложника! – взывал к совести врач Жилов.

– А меня пропустить? – это уже госпожа Хитровая. – Жень, давай сюда!

– А вот прессе здесь делать нечего! – возразил участковый.

– Прессе можно! Итак, мы ведём прямой репортаж с улицы Солнечной, где в ветхом домике таится душевно больной Максим Широков с флейтисткой Оксаной Вандышевой. Полиция оцепила территорию и пытается найти общий язык с Широковым.

– Не надо со мной ничего искать! Я всё прекрасно сам нахожу!

– Неужели? Давай меняться! – предложил Свиридов.

Это на что он меняться собрался?

– Это на что начальник?

– И действительно! – озадачилась Марина. – Мне тоже интересно.

– Мы тебе дадим уйти и не станем тебя преследовать. Взамен отпусти заложницу!

Молчание. Там не слышно скрежета мозга во время работы?

– Чего это он долго думает? – нахмурилась я. – Обычно такие товарищи отвечают на вопросы чётко, ясно и сразу же.

– Я думаю!

– Оу! Не знала, что он умеет.

– Я не согласен! – через полчаса сказал больной.

– Чего это? Прекрасный шанс скрыться! Чего не хватает? – спросила я.

– Мне нужен вертолёт, триллион рублей, карта и Великолепный бриллиант!

– Максим! Одумайся! Тебе нужно лечение!

– И я о том же! Вышеперечисленное сюда! А девочка полетит со мной!

– Чтобы я разбилась? И не проси! – рявкнула Оксана.

– Какие подробности! Больной Широков запросил приличные деньги! Следим дальше! – вставила свои пять копеек Хитровая.

– А не получится на принтере распечатать вертолёт, триллион рублей и бриллиант? – невзначай поинтересовалась я. – А карту так и быть, оригинальную дадим.

Марина подавилась смешком.

– У вас три дня.

– Максим! Пойдём со мной!

– Зачем? Мне и здесь хорошо! – отозвался он.

– Я тебя осмотрю, выпишу препарат, и будешь чувствовать себя лучше! – заманивал Жилов.

– Я уже достаточно наглотался таблеток и прочей дряни. Хочу покоя! Отстаньте от меня!

– Жень, передохни, – дала добро Ксения.

– Вы ещё здесь? А ну пошли отсюда! – опомнился участковый.

Думали. Глубоко думали. Что тут скажешь?.. Лично у меня нет вариантов. У коллег, похоже, тоже.

– А вот у меня идея! – вздыбила палец к верху Марина.

– Дык, говори! – накинулись мы на неё.

– Ага, так я вам здесь и рассказала! В машину и в отделение!

* * *

– И что ты нам хочешь сказать?

– Для тебя Шаера будет особенное задание. Я поговорю с бухгалтерией, и тебе выделят денежку. Поедешь в магазин рукоделия. Там купишь набор для создания драгоценных камней. Я такой своей племяннице покупала.

– А что, есть такие наборы? – округлила я глаза.

– Оказывается, есть. Поэтому ты займёшься творчеством. А вот мы решим проблему с деньгами и вертолётом. Я вот предлагаю Антона посадить в вертолёт. Замаскируем его, и он обезвредит нашего красавца.

– А если он сумеет взлететь? – спросил Толя.

– Антон ускоренные курсы закончит по управлению вертолётом.

– Она надо мной издевается!

С бухгалтерией Мариша договорилась быстро. Пришлось подключить Абрамова. Денежку мне выделили, и я отправилась на поиски набора. В нашем славном городе есть гипермаркет для творчества. Там я провела около часа. Вышивка нитками, бисером, лентами; краски, пряжа, картины и многое другое.

Набор я забрала последний. Действительно, такие выпускают. Не обращала внимания. А вещица-то дорогая! Мастерить решила на работе. Сорок минут я читала инструкцию. Потом я проверяла детали. С соседнего отдела принесла клей ПВА, и тут мной овладел творческий процесс. Поделками давно не занималась.

После трёхчасового изнурительного труда, я смогла явить на свет своё творение. Нанесла лак, чтобы сиял. Это, конечно, хорошо, но ведь он картонный! Красавец сразу поймёт, что его пытаются надурить. Да любой это поймёт! Я постучала ноготком по картонному бриллианту. Вот и ответ.

– А ты не хотела делать, – оценивала Марина моё творчество.

– Дело не в этом. Я не верю, что он поверит.

– Главное показать. Деньги мы подготовили.

– Статья есть за фальшивомонетчество под номером 186. Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг! – напомнил Толя.

– Ты ничего не видел. Мы напечатали совсем немного… для видимости. Когда всё закончится, сожжём это добро.

– А Антон где? – спросила я.

– На улице ждёт. Он отказался проходить ускоренные курсы пилота. Пилот ему рассказал, что практика длится от сорока двух часов. За день или два этому искусству не научишься. А если честно, то вертолёта у нас нет.

– Как это?

– А они все заняты. Поэтому придётся надеяться на его доверие к нам, – ответила Марина.

– Сомневаюсь, что оно вообще имеется в наличии.

Спортивная сумка отправилась на заднее сидение ко мне и Марине. Она ещё раз всё проверила. А я смотрела созданный мною бриллиант. Если с ним ничего не случится, то оставлю у себя в качестве воспоминания. Посмотрю, где поставлю.

– Ку-ку! Ты ещё там? – крикнула я Широкову, когда прибыли на место.

– Шаера! – одёрнул меня Толя.

– Чего раскричалась? Я спать лёг, а ты кричишь!

– Заберите меня отсюда! Это чудо храпит так, что аж уши закладывает! Я не вынесу этих мытарств! – умоляла Вандышева.

– Молчи, женщина! – рявкнул он. Обратился к нам: – Вы принесли, что я просил?

– У нас же ещё два дня! – сказала Марина.

– Жень, камеру включай! – подгоняла Хитровая. – Ночь была тихой всего час. Прибыли сотрудники уголовного розыска. Они намерены выполнить требования психически больного.

– Максим, да одумайся же ты! – устал просить лечащий врач.

– Не стану этого делать Павел Дмитриевич! Я устал, понимаете? Устал! Надоело ходить к вам на приём. Раз мне не суждено вылечиться, тогда я скроюсь на острове, где никто и никогда не сможет меня потревожить. Мне отстроят прекрасный дворец и заживу!

– Ты болен! Я буду больше уделять тебе внимания!

– Я знаю! Уже лет пятнадцать! Надоело! Не хочу больше так жить! – упрямился он.

– У тебя престижная работа, есть квартира, – чего не хватает?

– Чего не хватает? Здоровья! Я хочу, чтобы все меня знали!

– Тебя итак по телевизору показывают! – внесла я свои пять копеек.

– Шаера! Я тебя в отделение отправлю! – грозился Свиридов.

– Не отправишь начальник, ибо мои возгласы его отвлекают. Слышишь? Вот! Он молчит, переваривая информацию.

– Я всё равно не согласен!

– Когда будете брать его, то сильно не мните. Ему нужно лечение, – попросил Жилов.

– А в тюрьму его всё равно не посадят. Так что вернётся к вам ваш пациент, – успокоил его Антон.

– Как выкуривать будем? – спросила я. – Словами: «Цып-цып-цып»?

– И не жаль тебе больного?

Глаза Марины были полны сострадания. Она смотрела на меня в ожидании ответа. С одной стороны жать, потому что человек больной, но с другой стороны – он преступник. Почему мне должно быть жать преступника?

– Относительно, – выдавила я из себя.