– И то и другое.
– Я поговорю с ним насчет тебя или могу отдать ему твою записку. Можешь быть уверен, что я сохраню конфиденциальность.
Пия стала медленно приближаться к нему, и Ник завороженно ждал. Его сердце громко стучало, и вскоре ее силуэт прояснился. Он увидел тонкую талию, а затем глубокий треугольный вырез ее черной рубашки, под которой скрывалась перламутрово-белая кожа. Олимпия почувствовала, как вскипела ее кровь.
Она медленно приближалась к Нику, и его тело напрягалось с каждым ее шагом…
Пия села, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Эта картина была очень сексуальной. Ник почувствовал себя юношей, который никогда раньше не встречался с женщинами.
– Ты, оказывается, невероятно красивая, а к тому же блондинка.
Ее глаза весело блеснули.
– Ставлю вам «пять», мистер Карвальо. А кого вы ожидали увидеть?
– Гречанку. – Это было единственное слово, которое он смог вымолвить. Эта женщина выглядела так, будто только что сошла с экрана. Густые светлые волнистые волосы были зачесаны наверх и уложены в узел – как у Грейс Келли. Но Олимпия Мериси излучала опасность и страх. Эта женщина не желала подчиняться мужчине или покоряться своей сексуальности.
Красота ее была фантастической, почти нереальной. Бледная гладкая кожа, мерцавшая, словно жемчуг, высокие скулы, о которых мечтает любая супермодель, огромные голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и полные, чувственные губы, накрашенные темно-красной помадой.
Ее смело можно было назвать Афродитой, настолько она была похожа на богиню. Она таила в себе опасность, – но разве не это так возбуждало его? Такая женщина не была создана для брака – нет, ее нельзя было брать в жены, черт возьми. Эта женщина была создана для плотских утех.
Втянув в себя воздух, Ник молча стал молиться о том, чтобы эта вспышка страсти прошла так же внезапно, как и возникла.
– А твоя мать… Норвежка? Шведка?
Пия слегка вздрогнула, скривив рот. Он понял, что затронул больной вопрос.
– Француженка, – сказала она таким холодным тоном, что мурашки пробежали по его коже.
Ник пожал плечами. Для влюбленных расстояние не помеха. А Европа совсем недалеко. Ее неудовольствие без слов говорило ему о том, чтобы он больше не расспрашивал ее о матери. Ник знал, что в некоторых случаях не стоит вступать в битву с женщинами. Поэтому он так и сделал сейчас. Ну, хорошо…
– Пожалуйста, прости меня за то, что я вторгся к тебе, querida. Лучше скажи: что мучило тебя во сне, Олимпия? – Ник сам удивился своему вопросу, ведь раньше он никогда не заботился о женщине.
– Просто болела голова.
Изящная и грациозная, словно балерина, она встала и повернулась к нему спиной. Без сомнения, чтобы успокоить свои нервы. Ник пожирал ее глазами и чуть не взорвался при виде ее упругих ягодиц и идеально ровных швов на ее черных чулках.
С каждой секундой в паху у него возрастало напряжение. Она была самой сексуальной женщиной в его жизни. Он жаждал ощутить ее. Прикоснуться руками к ее телу, насладиться ее кожей. И он сделает это. Не было такой женщины на свете, которую он не смог бы затащить к себе в постель.
Обогнув кресло, Пия встала перед Ником.
Ник сжал зубы, стараясь подавить в себе сексуальное напряжение. Эрекция до сих пор причиняла ему неудобство, но теперь она стала мучительной.
Олимпия слегка наклонилась к нему – может быть, для того, чтобы заглянуть в его глаза. Нику хотелось впиться в ее губы, прямо здесь и сейчас. Если бы только крупный черный бриллиант, обрамленный множеством белых камней, не блистал меж ее округлых грудей!
Ник дернулся, словно вновь получив удар от охранника. Он почувствовал, как внутри у него закипает гнев, ненависть и боль. Адреналин наполнил его кровь, и Ник, напрягая широкие плечи, медленно опустил руки и стал незаметно распутывать веревки, стягивавшие его запястья.
Ему захотелось сорвать эту платиновую цепочку с ее шеи. Точно так же, как сделал это союзник Зевса, сорвав драгоценное украшение с безжизненного тела матери Ника.
O Coracao da Tempestade. Сердце шторма. «Бриллианты Сантоса».
Он не мог оторвать от них глаз. С ними было связано столько воспоминаний! Столько сердечной боли и страданий!
Мысль о том, что эти украшения были бездумно разобраны на отдельные части, разрывала его сердце. Ник предполагал, что, когда Зевс продавал драгоценности Сантоса, он мог оставить у себя несколько бриллиантов, чтобы подарить своей любимой дочке в качестве трофея.
Знала ли она, как попали к ее отцу эти бриллианты?
Ник содрогнулся, покрывшись холодным потом. Dios, знала ли она, что они омыты кровью? Если она знала, то он превратит ее жизнь в ад.
Сердце Ника так больно сжалось, что ему показалось: он сейчас умрет. Ему потребовалась огромная сила воли, чтобы сохранить спокойствие.
К счастью, Пия распрямилась перед ним, и настороженность, блеснувшая в ее сузившихся синих глазах, свидетельствовала о том, что она четко оценивает силу своего противника.
Но Ник уже не был связан.
Веревки в конце концов спали с его рук, и он собрал остатки своих сил, чтобы не двигаться и сохранять невозмутимость. Время сейчас было бесценным, и он не собирался тратить его, чтобы споткнуться при первом же препятствии.
Ник осторожно прочистил горло и произнес глубоким, проникновенным голосом, чтобы рассеять ее сомнения:
– Прошу прощения, querida, я не слишком быстро сейчас соображаю. Я должен сам поговорить с твоим отцом. Эта тема весьма деликатная.
Олимпия отступила назад, и ногти Ника больно вонзились в его ладони. Он едва сдержал себя, чтобы не прыгнуть к ней, не схватить ее за тонкую талию и не овладеть ею прямо здесь.
Вместо этого он продолжал ровным голосом – словно сердце его не рвалось из груди:
– Не думаю, что ты сможешь решить этот вопрос. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Она явно разозлилась. Слово «нет» ей вряд ли приходилось слышать.
– Тогда ничем не могу вам помочь, мистер Карвальо. Если вы не доверяете мне и не желаете объяснить, зачем вы сюда проникли, ваше членство в клубе будет пересмотрено. Я могу…
– Однако, – продолжал Ник, будто не услышав ее, – если у меня будет возможность поближе познакомиться с тобой, я могу и передумать. Проведи со мной несколько дней, bonita. И я сделаю все, чтобы мы с тобой поладили. Я докажу, что я не так уж плох, как тебе показалось.
Скрестив руки на своей упругой груди, Пия изогнула свою черную бровь.
– Вы считаете меня дурочкой, мистер Карвальо. Путь к моему отцу не лежит через мою постель.
Она была умна и красива.
– Это не совсем так, но я гарантирую, что ты получишь удовольствие от этого приключения. Признайся, что ты сама хочешь этого.
– Настолько же, насколько хочу прыгнуть с вышки без парашюта.
Он усмехнулся. Несмотря на то, кем был ее отец, она все же нравилась ему. Интересно, знает ли она о происхождении бриллианта, который висит у нее на шее, ведь ни одна женщина в мире не согласилась бы носить драгоценность, которая таила в себе худшие предзнаменования. Ярость его предков. Странно, Ник никогда не верил во что-то подобное. До сих пор. Потому что его словно кто-то вел к ее соблазнению, чтобы он мог осуществить свою месть.
Ник хотел вернуть себе эту драгоценность. И он вернет ее себе. После того, как овладеет этой женщиной. Сорвет бриллианты с ее шеи, медленно и нежно лаская ее так, что она никогда этого не забудет.
Казалось, Ник забыл об остатках морали.
– Я добьюсь тебя в мгновение ока, – заявил он. Ему придется нелегко, ведь она была крепким орешком – вздорная, своевольная и независимая женщина.
– Ты никогда не получишь меня, Никандро.
К тому моменту, когда она сказала эти прощальные слова, Ник окончательно распутал веревки и, стремительно вскочив, бросился к двери. Он ее опередил, упершись ладонью в гладкую деревянную панель. Если она и испытала шок, то быстро справилась с собой – и просто замерла на месте, как ледяная скульптура, взглянув на него так, будто он был тараканом.
