«Простите меня, родная моя, что так долго не писал Вам писем. Каждая ночь, проведённая не с Вами, причиняет мне страдания. Я, страстно любя Вас, предаюсь чувствам. Люблю, люблю, да! Когда Вы уехали внезапно, Ваш отъезд был для меня погибелью. Странное чувство, как будто тревога, охватило всё моё существо. Я понял: решается моя судьба. Я очень хорошо помню тот день, когда мой отец пригласил к себе девушку. Дождь лил как из ведра. Я увидел её у горящего камина. И тогда я решил – это она. На кухне хлопотали слуги… Как это могло произойти со мной? Я полюбил Вас молодой девушкой, а Вас не испугала разница в возрасте. Это была первая любовь. Вы ничего не знали обо мне, когда влюбились в меня. Я помню, Вы носили обручальное кольцо и перстень, подаренный мужем в день свадьбы. Розали, я для себя сделал открытие: для меня существует только одна женщина – это Вы, моя жена. И никто никогда у меня вас не отнимет.
Даниэль де Труаль».
В библиотеке воцарилось молчание, нарушил его отец Лианы, Александр Михайлович:
– Я вот только не понял, кольцо какого мужа она носила на руке?
– Да, имя его не указано в письме, очевидно, из предосторожности, да и дата не указана, только подпись и печать.
– А где вы нашли это письмо? – спросила Виолетта Михайловна.
– В одной из книг был вырван лист, и вместо этого листка было вставлено письмо. Не знаю, что это могло означать, но тут тоже несколько капель крови.
– Это может означать только одно: что Даниэль де Труаль был мужем Розалинды де Труаль, той женщины с портрета над камином, который упал сегодня в столовой. Значит, тот мужчина с портрета рядом либо её первый муж, либо Даниэль.
– Следовательно, нужно вернуться к тем портретам, которые мы только что оставили.
– Да, ты прав, нужно обыскать портреты. Там тоже может быть много всего интересного, – сказала Виолетта Михайловна.
– Самое интересное только начинается.
– Да, – сказала Лиана, – мне тоже что-то подсказывает, что самое интересное только начинается.
– Если мы не будем поддаваться панике, то всё у нас получится, – подмигнул Феликс.
Они вчетвером спустились по лестнице в столовую. Портрет Розалинды лежал на полу вместе с измятой газетой. После ссоры они даже не подняли портрет, но теперь он имел могучее воздействие. Феликс присел на корточки над портретом, аккуратно взял рукой развалившуюся раму и на мгновенье замер.
– Да! Тут что-то есть! Дайте мне что-нибудь остренькое, – попросил он.
– Лиза! – крикнула Лиана. – Принеси нож или ножницы.
Через минуты две Лиза принесла сразу и нож, и ножницы. Внутри портрета была небольшая припухлость, внешне выглядевшая как письмо. Мужчины склонились над портретом, и операция началась.
– Есть! – прошептал Феликс. – То, что и требовалось доказать! Завещание Даниэля де Труаля!
Все окружили его, державшего в руках полуистлевший клочок бумаги с надписью «Завещание», на котором тоже было несколько капель крови.
«Моей любимой жене, Розалинде де Труаль, я бы подарил свою жизнь, но в моих силах только то, что могут сделать мои руки. Простите меня за мой скверный характер, знаю, знаю, дорогая, что Вы, как и я, несчастны. Над нашим домом висит какое-то проклятье, и я, старый солдат, могу только предложить Вам после моей смерти, а она долго не заставит себя ждать, передать в безраздельное пользование свой фамильный замок Де Труаль, вместе с тем конюшню и сад, в котором Вы дарили мне незаменимые минуты радости. Что ж, я изложил свою волю. Будучи уже немолодым и больным человеком, целую Ваши руки и по-прежнему надеюсь на Вашу благосклонность ко мне. Засим добавить больше нечего. Вверяю Вам свою душу и прошу Вас похоронить меня на Де Труальском кладбище, вблизи нашего замка. Навещайте иногда мою могилу, в часы мимолётного досуга, дабы я мог наслаждаться Вашим обществом и с небес глядеть в Ваши бесконечно голубые глаза.
Всегда Ваш Даниэль де Труаль».
– Нужно проверить все портреты, они могут оказаться с сюрпризами, – предложила Лиана.
На втором портрете, старом и уже выцветшем от ненадлежащего ухода, лежал слой пыли.
– Второй тоже с сюрпризом. Де Труаль, видимо, был весьма преклонного возраста, интересно, сколько ему было?
– В газете написано, что его казнили, интересно, за что?
– Ну, если в деле замешана женщина, которую любил муж… Это следует из того, что в день свадьбы он подарил ей обручальное кольцо и перстень.
– Вечно ты винишь во всём женщин, давайте посмотрим на всё это под другим углом, – с укоризной заметила Виолетта Михайловна.
– Завещание Розалинды де Труаль, – торжественно произнёс Феликс.
В столовой снова воцарилась тишина.
«Мой дорогой Роханд!
Я старая, уже немощная женщина, хочу изложить свою последнюю волю. Я с Божьей помощью беру на себя ответственность, возложенную на меня свыше, и прошу принять от меня этот замок, сад и конюшню, вместе с тем и сельскохозяйственные угодья, расположенные неподалёку…»
Феликс приподнял глаза и посмотрел в пустоту:
– Что вы об этом думаете?
– Тише, читайте дальше.
– Здесь не разобрать, от старости и ветхости завещание почти истлело, но дальше, ниже, под пятном крови стоит подпись другой рукой:
«Доверяю Вам целиком и полностью.
Розалинда де Труаль».
– Подделка!
– Да, вы правы, дорогая, определённо подделка, – негромко заметил Александр Михайлович.
– А женщины тут и ни при чём. Просто бывают корыстолюбивые мужчины, которые мечтают прибрать к рукам замок.
– Есть ещё очень любопытный момент, – продолжал Феликс. – В завещании Даниэля говорится о кладбище. Мне никто не говорил об этом.
– Только не говори, что ты… – не закончила Лиана.
– Да, я просто обязан осмотреть кладбище, и, если повезёт, найти могилу Даниэля и Розалинды. Я вот думаю: а что, если воссоединить их души и перезахоронить их вместе?
– Ты прав, Феликс. Но сначала нам нужно освятить дом, у нас же другого дома нет!
– У нас другого дома и не будет.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что я нашёл свою судьбу, да, она здесь! Я буду расследовать это дело…
– Детектив Феликс Легранский, обращайтесь!
– Ты зря иронизируешь, дорогая, у меня ещё есть порох в пороховницах.
– А у меня от ещё одной ночи в Де Труале, ещё и рядом с кладбищем, скоро обмороки начнутся!
– Я об этом позабочусь.
– Как же это?
– Мы проведём свет в коридоре, да и на улице, по периметру всего замка, поставим фонари, больше никто не будет пугаться своей тени.
– А кровь? На книгах, на письмах, везде кровь! Это же ужасно.
– Это ужасно, – подтвердил Феликс, – поэтому я разберусь в этом. Это мой долг.
– Хорошо, я поняла, что у тебя врождённый инстинкт, и ты думаешь, что ты отличный следователь.
– Ты права, я должен это сделать, хочешь ты того или нет.
– Хочу или нет? Эту ночь я буду ночевать одна!
– Прекрасно!
– Ну, по крайней мере, не в твоей спальне!
– Отлично! Только если к тебе кто-нибудь придёт и постучится, сделай одолжение, не кричи на весь дом!
– Так ты за меня переживаешь или за дом?
– Ты хочешь узнать ответ на этот вопрос? хорошо, я отвечу: за дом я уже не переживаю, он всё равно когда-нибудь развалится.
– Ну и хрен с ним, – разозлилась Лиана и хлопнула дверью. С потолка упал кусок лепнины, и все закашлялись от посыпавшейся пыли.
– Да, он развалится быстрее, чем я думал, – сказал Феликс, отряхивая с себя веками не убираемую пыль.
– Это плохо сфабрикованная подделка.
– Да, я полностью с тобой согласен.
– С вашего позволения я вас оставлю, – Виолетта Михайловна привстала. – Её сейчас нельзя оставлять одну. Она может что-нибудь натворить.
– Да, проследите, чтобы ничего с ней не случилось.
