в Лондон в тот день, когда антарктическая секция Конгресса
собралась на свое последнее заседание.
В Лондоне мне повезло. Я встретил там профессора Ингвара
Нильсена, делегированного на Конгресс университетом
Христиании. Он с большой предупредительностью оказал мне полную
поддержку.
Важность сообщений, которые я собирался сделать, была
принята во внимание, и на рассмотрение антарктической
проблемы был выделен еще один день с тем, чтобы дать мне
возможность доложить Конгрессу мои материалы. И вот на другой день
после моего прибытия я выступил в Лондоне, в Королевском
обществе, перед многочисленной аудиторией из географов всего
цивилизованного мира—в черном сюртуке профессора Нильсена.
Дело в том, что портной, как я объяснил профессору, не успел
сшить мне сюртук.
Среди участников заседания, на котором председательствовал
профессор Неймайер, находились: сэр Джозеф Гукер, уже
старик (в 1841 году он был спутником Росса), адмирал Оммэни, сэр
Джон Мёррей (известный ученый, входивший в состав
экспедиции на «Челленджере»), сэр Клементе Маркем, генерал Грили
{руководитель широко известной американской экспедиции
в Гренландию), австрийский полярный исследователь Юлиус
Пайер, Генри М. Стэнли и многие другие.
Я изложил скромные результаты поездки на «Антарктике»
и сообщил вкратце свой план будущей экспедиции на
южнополярный континент. После этого развернулась дискуссия, в конце
которой выступил сэр Джон Мёррей. Очень лестно для меня
и ободряюще прозвучали его слова о том, что важность моих
наблюдений не поддается оценке.
Директор морской обсерватории в Гамбурге, Неймайер,
предложил резолюцию, единогласно принятую. Она имела
следующее содержание:
«Шестой международный лондонский конгресс 1895 года
признает, что изучение антарктических районов является
важнейшей, но еще не выполненной географической задачей. Учитывая,
что почти все отрасли науки могут получить многое в результате
антарктической экспедиции, Конгресс рекомендует научным
обществам всего мира сделать все возможное, чтобы еще до
окончания настоящего столетия приступить к этой работе».
После Росса в течение полувека изучением Антарктики по
существу никто не занимался. Эта резолюция вдохнула новук>
жизнь в исследовательскую работу по Антарктике. Она оказывала
мне огромную поддержку в той напряженной работе, которая
последовала за Конгрессом.
С самого начала было ясно, что в Норвегии я не смогу
раздобыть средств на выполнение своих антарктических замыслов.
Моя родина, кроме того, уже принесла большие жертвы на
алтарь науки в деле изучения Арктики. «Фрам» к этому моменту
еще не вернулся. Могла возникнуть необходимость посылки
экспедиции в помощь ему.
Надо было также считаться с тем, что расходы на
южнополярную экспедицию того масштаба и с теми задачами, которые
я предлагал, значительно превысили бы расходы, которые
обычно требовались для арктической экспедиции. Не говоря уже оба
всем остальном, число участников южнополярной экспедиции
должно было, само собой разумеется, быть значительно большим.
В то время как экипаж «Фрама» состоял из 13 человек, «Южному
Кресту» требовался 31 человек. Расстояние южнополярных
областей от районов цивилизации значительно больше того*
расстояния, которое отделяет от аналогичных районов
северные полярные области; судно и все снаряжение его должны быть
приспособлены к длительному путешествию из одного полушария
в другое и к пересечению жаркой экваториальной зоны.
В промежуток времени, последовавший непосредственно за
Географическим конгрессом, я написал ряд статей для газет
и журналов по южнополярным вопросам; в 1895—1897 годах
выступил с большим количеством докладов на эту же тему в
Англии, Германии, Америке и Австралии.
Тем временем была организована бельгийская антарктическая
экспедиция под руководством капитана Жерл яша. Экспедиционное
судно «Бельджика», отправившееся к югу от Америки, дошла
только до 71° ю. ш. и там было зажато льдами. За время зимовки
экспедиция сумела провести ценные наблюдения и собрать
интересные коллекции.
Сэр Клементе Маркем начал также разрабатывать план южно-
лолярной экспедиции. Это сильно ухудшило мои шансы на
помощь в Англии.
Ожесточенное сопротивление вызвала основная идея
экспедиции. Предполагалось, что судно, которое доставит меня к
намеченной точке, уйдет обратно, обрубив, таким образом, всякую
связь с внешним миром, а я останусь зимовать на обледеневшем
южнополярном материке. Мой замысел стали со всех сторон
признавать несбыточным. Говорили, что ни один человек не
в состоянии вынести зимний холод Антарктики. Но у меня не
было недостатка и в друзьях, которые продолжали стоять на
моей стороне. В Англии таких было двое: езр Джон Мёррей и мой
соотечественник Гуде—тогдашний секретарь объединенного
шведско-норвежского посольства. Пользуюсь случаем принести
им обоим благодарность.
В конце 1896 года я побывал в Шотландии и повидался там
с сэром Джоном Мёрреем. В те времена, когда все мои планы
были под угрозой крушения, этот человек поддержал и ободрил
меня. Он был болен, лежал в постели и никого не принимал.
Но услышав, что я явился, велел позвать меня в спальню—так
силен был его интерес к антарктическим проблемам. С глубоким
сожалением сообщил он мне, что, по его мнению, я не имею в
настоящее время в Англии ни малейших шансов на успех. Но
трудности только укрепляли мою решимость. С удвоенной
энергией я стремился раздобыть средства для реализации своих
планов.
В 1897 году в Хобарте6 я встретился со всеми
премьер-министрами австралийских колоний и внес предложение организовать
экспедицию.
Это предложение привлекло всеобщее внимание, и у меня
появилась слабая надежда на поддержку со стороны пяти
колоний. Но я уже знал по опыту, что всякие проекты такого рода
требуют санкции австралийских парламентов, на что было
трудно рассчитывать. Вконец измученный, вернулся я в Европу.
И тут мне улыбнулось счастье.
Уже вскоре после Географического конгресса 1895 года
у меня завязалось знакомство с крупным английским
книгоиздателем Джорджем Ньюнсом, членом парламента. В
дальнейшем он принимал участие в детальной разработке моих
планов и в боях, которые мне приходилось вести за их
осуществление.
И вот теперь он предоставил в -мое распоряжение 35 тысяч
фунтов стерлингов для возможно более быстрого снаряжения
экспедиции.
Таким образом, сэр Джордж Ньюнс—тот человек, который
сделал возможной экспедицию «Южного Креста»; именно он создал
предпосылки для прекрасных результатов, явившихся
ценным вкладом в науку. Экспедиция на «Южном Кресте» была
предпринята на английские деньги. На гафеле судна развевался
английский флаг, подаренный мне нынешним наследным
принцем Англии. Тем не менее экипаж в количестве 31 человека,
который довел экспедицию до счастливого окончания, состоял
в большинстве из норвежцев; все оборудование также было
изготовлено в основном из норвежских материалов.
СЭ Р ДЖОРДЖ НЬЮНС предоставил мне полную
свободу действий как в подборе спутников, так и в подготовке
материальной части экспедиции. Я решил включить в состав экспедиции
как можно большее число моих соотечественников. Они,
во-первых, еще с юности привычны к снегу и льду, во-вторых, в
большинстве своем—хорошие лыжники.
Точно так же максимальную и наиболее важную часть
