было вначале нелегко усвоить необходимость своего обособления

от матросов. Им трудно было постигнуть, что усвоенные с юности

идеи свободы и равенства должны своеобразно преломляться

в условиях жизни на корабле.

Однажды наш добродушный доктор сообщил мне, что он

договорился с одним из матросов поменяться местами на койках.

Я никогда не забуду выражения лица капитана Йенсена, когда

он услышал об этом проекте, а также изумления доброго доктора,

которому Йенсен сообщил о недопустимости такого обмена.

Неоднократно возникали на нашем пути в Австралию такого

рода инциденты, но постепенно все привыкли к соблюдению

необходимых требований дисциплины.

Совершенно ясно, что когда 31 человеческая душа и 90 собак,

у которых тоже, быть может, имеются души, вынуждены жить

совместно на тесном корабле, то трудно избежать того, чтобы

кто-нибудь время от времени не поворчал. Наши упряжные собаки

вносили тем не менее свою лепту в дело поддержания общей

дисциплины. За отсутствием других развлечений я прикрепил

каждого из своих спутников к одной-двум собакам. Когда кому-

нибудь становилось невтерпеж человеческое общество, он

отправлялся к своим любимцам, играл и возился с ними; после

этого он неизменно возвращался в лучшем настроении.

В соответствии с планом мы предполагали выйти в Южный

Ледовитый океан от берегов Австралии. До нее я хотел идти

Атлантическим океаном мимо мыса Доброй Надежды, так как из-за

собак не решался плыть через Суэцкий канал и по Красному морю;

невыносимая жара погубила бы животных.

На своем пути в южное полушарие через Атлантический океан

парусные судна обычно под действием северо-восточного

пассатного ветра попадают в дрейф, сносящий их от широты острова

Мадейры примерно до широты Пернамбуко (Ресифе) на

восточном берегу Южной Америки. Затем они попадают в зону юго-

восточного пассата, который гонит их вниз к острову Тристан-

да-Кунья, где их подхватывает «идущее с запада морское

течение».

«Южный Крест» направлялся примерно этим же путем, чтобы

в наибольшей степени использовать свое парусное оснащение.

Первым пунктом к югу, куда мы прибыли, покинув Англию,

был город Фунчал на острове Мадейра. Там нас приняли весьма

дружески.

Мы совершили прекрасную прогулку в горы и.скатывались

по склонам в легких повозках на полозьях. Тут мы узнали

впервые, что можно пользоваться санями и при отсутствии снега.

Остров 01личается трудно представимым богатством и

разнообразием растительности. Тут как бы произошло наше

знаменательное расставание с растительностью северного полушария.

Чем дальше мы продвигались на юг, тем становилось жарче.

Однако вскоре после того, как мы оставили Мадейру, задул

северо-восточный пассат; от ветра температура понизилась не

на много, но дышать стало значительно легче.

7 сентября мы прибыли в Санта Крус. Этот остров

представляет мало интереса. Весьма посредственна и его гавань, так что

долго там мы не задержались.

13 сентября «Южный Крест» бросил якорь у Сан-Винсенти,.

одного из островов Зеленого Мыса, возле африканского берега.

По плану это должна быть наша последняя стоянка перед

Тасманией, если только благоприятный ветер не позволит пристать

к Кейптауну, где английский губернатор сэр Гордон Сприггс,

по моим сведениям, собирался устроить пышное пиршество

в нашу честь. Из этого, однако, ничего не вышло. «Южный Крест»

уже ушел далеко к югу, когда губернатор телеграфно

осведомлялся в Лондоне о нашем местопребывании.

8 Сан-Винсенти зоолог экспедиции, препаратор Николай

Гансон, нарушил установленное правило и выпил сырой воды

без добавления спирта. Это не прошло без последствий. Не успели

мы оставить Сан-Винсенти, как Гансон заболел тяжелой формой

брюшного тифа.

Лишь 5 октября он впервые вновь появился на палубе. Чем

ближе мы подходили к экватору, тем становилось жарче. Для

нас в нашем полярном одеянии жара порой становилась почти

невыносимой. И люди и собаки сильно страдали от нее. Не

поддается описанию тот ужасный запах, который исходил от 90

собак, лежавших под вертикальными лучами солнца на

загаженных досках палубы. Нам пришлось остричь собак. Чтобы

добиться хоть некоторого снижения температуры, я распорядился

натянуть над палубой тент и непрерывно смачивать его водой.

Вследствие испарения температура под ним понижалась на

несколько градусов.

Мы встречали на своем пути отдельные суда. Изумленные

лица смотрели на нас поверх поручней и провожали взглядами

наш корабль. С непривычным для этих широт оборудованием,

в частности с «вороньим гнездом», поднятым на верхушку мачты,

с девятью десятками завывающих полярных псов судно наше

вызывало крайнее удивление.

С больших океанских пакетботов нас узнавали. Проплывая

мимо, команда и пассажиры кричали громовое «ура» и

«счастливого пути», флаги приспускались. Мы с радостью отвечали на

приветствия. На десятом градусе северной широты и двадцать

пятом градусе западной долготы мы попали в так называемый

«мертвый пояс», находящийся на границе северо-восточного и

юго-восточного пассата. Здесь пошел ливень. С неба струились

потоки воды, и мы наполнили ею наши чаны.

Воздух по временам был так горяч и влажен, что люди и

животные с трудом дышали. Ночью мы лежали на подвесных кой-

ках, которые развешивали в самых невероятных местах в

поисках хоть некоторой прохлады. На небе показался Южный

Крест, сверкающий, как Орион. С необычайной притягательной

силой мерцали нам звезды Южного Креста, и мы пытались

разгадать по ним нашу судьбу.

В ясные ночи при хорошей погоде стояли наши молодцы

на палубе и любовались сверкающим крестом на юге. Созвездие,

по мере того как мы приближались к цели, поднималось на небе

все выше.

Температура воздуха и воды непрерывно измерялась. Когда

море было спокойным, мы вылавливали с его поверхности

животных и растения или наблюдали за жадными акулами, которые

лениво следовали в кильватере, чтобы мигом броситься вперед

в тот момент, когда какая-либо несчастная собака по

собственной неосторожности, в результате драки со своими сородичами

или в силу удара, нанесенного ей парусным шкотом, падала

за борт. Оказавшись в воде, она становилась желанной добычей

хищников.

В экваториальных водах—и к северу и к югу от экватора—

мы видели летающих рыб (Exocoetus Volitans). С ними мы

расстались лишь на тридцать пятом градусе южной широты.

В пятницу, 23 сентября, мы пересекали экватор.

По старой морской традиции это важное событие было

отпраздновано. На борту появился Нептун. Он вынырнул из океана

у носа корабля, большой, с длинной седой бородой; с него стекала

вода, в руке он держал трезубец, голова была увенчана короной.

Его сопровождало несколько подданных из морских глубин.

Всех участников экспедиции, которые впервые пересекали

экватор, соблюдая необходимый церемониал, безжалостно окрестили

в большом железном чане. Затем в ознаменование перехода из

северного полушария в южное последовал торжественный обед.

Обеды и ужины были вообще наиболее существенными и

приятными событиями в однообразной жизни на корабле. В эти

моменты все собирались вместе, и время протекало в оживленной

шутливой беседе.

Над корабельным коком—шведом по национальности—то

и дело подтрунивали его норвежские собратья,

придерживавшиеся противоположных политических взглядов. Но надо

сказать, что готовил он хорошо, хотя пудинги ему явно не

удавались—они ложились на желудок весьма тяжелым бременем.