Чейз пристально посмотрел мне в лицо. Я снова задержала дыхание.

            Он не может знать. Он не может меня помнить. И уж точно не мог видеть, что это я опустила рычаг!

            — Ты ведь была там.

            Желудок скрутило в тугой узел, горло сжалось. Он… он меня…

            Чейз грустно усмехнулся и тут же добавил:

            — Ты говорила, что твой покровитель приводил тебя посмотреть бой.

            — А. Да. Точно, — невнятно промямлила я. — Приводил.

            Чейз выдержал паузу, словно она была обязательно нужна, чтобы понаблюдать за моим лицом, которому я приказывала выглядеть уверенно.

— Значит, ты видела клетки с подобиями собак вокруг ямы? — наконец спросил он. — Озверевшие и голодны. Они мало чем напоминают обычных бродячих псов. И их кто-то выпустил. Не знаю зачем. За их спуск отвечал Фокс — жирдяй вылизывающий задницы головорезам Скверны. У него кишка была тонка для этого… Тогда я смог выбраться от туда. Засланный в Скверну человек Дакира помог мне сбежать. Воспользовавшись положением, у него получилось вывести меня за ворота и оставить байк в условленном месте. Он сделал всё быстро. До тех пор пока я ещё держался на ногах, и до тех пор, пока явились твари. Тогда я вернулся в Крест.

            Повисла долгая пауза напряженного молчания.

            И верите вы мне, или нет, я была благодарна Чейзу за то, что он счёл меня достойной услышать его историю. Хотя сама себя я такой не считала. Он молча глядел на меня из-под ресниц и казался таким простым, таким настоящим. В его глазах отражалась боль воспоминаний, и он не пытался её спрятать. Скорлупа Койота только что треснула и оголила кровоточащие раны.

            После того, как он вернулся в Крест, все продолжили звать его Чейзом, хотя его настоящее имя до сих пор звучит как — Койот.

Это был мой Койот. Мой самый сильный человек на свете.

Глава 26

            Кажется, я уснула.

            Поднявшись с пола, с того самого места, где я сидела, когда несколько часов назад,  Чейз рассказывал свою историю, я тут же уставилась на противоположную стену. Но Чейза там не было. Мой рюкзак и пакет с лекарствами для Ронни был на месте. А на том месте, где должен был быть Чейз, лежала лишь его старая куртка цвета хаки.

            Моя паника не успела достичь уровня апогея, потому что почти сразу я обнаружила его стоящим у окна, спиной ко мне и со скрещенными на груди руками.

            Рассвет ещё не наступил. В комнате царил полумрак. За окном шёл снег; большие хлопья, повинуясь ритму ветра, кружились в танце и оседали на мёртвый асфальт, укрывая белым покрывалом последние следы человечества и одинокий мотоцикл, который должен привезти лекарство одному очень больному мальчику.

            Я беззвучно поднялась на ноги, с замиранием сердцем глядя на одинокую фигуру у окна. Он вновь был моим произведением искусства. Таким идеальным. Таким совершенным. И как оказалось, не таким уж и бездушным придурком… Скверна его сломала. Прогнула под себя. Запечатала душу. Мой названный папочка это сделал.

            Беззвучный шаг в его сторону. Ещё один. Чейз не шевелился. Чёрная майка, как струна гитары,  натянулась на его широкой спине, так что я  не могла отвести взгляда.

Кажется, он сильно напряжён. И, кажется, он не спал.

            — Кто он? — тихо произнёс Чейз, даже не шелохнувшись.

            Всего секунду я прикидывалась, будто меня нет в помещении, затем расслабила плечи и глубоко вздохнула. Он знает, что я больше не сплю. Какого чёрта я делаю?

            — Кто поставил тебе метку? — Чейз по-прежнему смотрел в окно. Его голос звучал жёстко.

            Я застыла, не сводя глаз его высокой фигуры.

            — Он мёртв. — Мой голос был севшим и тихим. — Какое это имеет значение?

            Чейз ответил не сразу. Он так и стоял у окна, не двигаясь. Как нарисованный.

            — Пытаюсь понять, кем был человек, который смог подчинить себе, такую как ты.

            Это был тот, кто сделал тебя своим рабом, Чейз.

            — Это был… он был плохим человеком. — Что — правда.

            — Как давно ты её получила?

            Что за допрос? Ещё сутки назад я бы послала его в одно малоприятное место, но сейчас… я просто не могла заставить себя это сделать. Что-то изменилось. И это что-то безжалостно меняет меня.

            — В шестнадцать.

            И я даже знаю, о чём в эту минуту подумал Чейз: «Целых пять лет её трахал, какой-то ублюдок из Скверны, или даже не один ублюдок»!   

            Даже самой себе я бы показалась мерзостью.

            Чейз перенёс свой вес на подоконник, опершись об него кулаками. Мышцы на его руках напряглись, выступили вены, а пластик жалобно затрещал.

            — За четыре часа твари не издали ни звука, — яростно прошептал он. — Но они там, за дверью.

            — Где же ещё им быть пока мы тут? — Я обняла себя руками и притоптывала на месте, потому что чертовски замёрзла.

            — Нужно выбираться.

            И это я знала. С каждой минутой, что мы торчим здесь, Ронни становится всё хуже. И тем мрачнее и агрессивнее становится Чейз. Я его понимала, как никто. То же самое я до сих пор чувствую, когда вспоминаю Кристину. Чувствую себя жалкой. Понимание того, что в данную секунду ты не можешь быть рядом с единственным дорогим тебе человеком, делает тебя слабым и беспомощным.

            Но я не должна утешать Чейза — мне хочется его утешить.

            Он должен сам с этим справиться —  я хочу помочь ему с этим справиться.

            Но он ведь оттолкнёт меня. Да, оттолкнёт. Ему не нужна моя помощь, это только унизит его.

            Я сделала шаг назад, всё ещё глядя ему в спину. Отступила ещё на шаг, а затем вспышка в голове и я уже стою в полушаге от его спины.

            Джей… что же ты творишь?..

            Я почти не дышала, когда моя рука легонько коснулась тонкой ткани футболки на его пояснице и проложила кончиками пальцев дорожку, вверх по позвоночнику. Его спина дёрнулась и резко напряглась, а я почувствовала, как вздулись тугие мышцы под моей ладонью. Его дыхание замерло на глубоком вдохе, но сам Чейз не двигался с места. И он не отталкивал меня.

            Вот тебе и сюрприз: я оказалась слабее его. Я первая сдалась. Первая перелезла через колючую проволоку между нами. А он был всё там же — на своей стороне. Был  таким же гордым и непоколебимым, какой была я до встречи с ним. А я… а я наступила себе на горло, как это раньше делал Чейз, подчиняясь чьим-то правилам. Я подчинилась его правилам.

Как я могла это допустить?..

            Моя ладонь застыла на его ключице, жадно впитывая в себя жар его тела. И, кажется, шла целая вечность, пока он поворачивался ко мне, глядя на меня глазами полными боли. Словно большой мыльный пузырь, который прятал в себе все чувства и эмоции этого человека, только что лопнул.

            Воздушно, почти не ощутимо, Чейз коснулся кончиками пальцев моей талии. Плавно скользнул ладонями к пояснице и очень медленно притянул к себе. Он был выше на целую голову, так что я дышала ему в подбородок. Или не дышала… Я не помню, это было не важно. Весь мир застыл, и я вместе с ним.

Его глаза были красными и припухлыми, словно он недавно плакал, но такие, как Чейз ведь не могут плакать — это от недосыпания. Сколько он уже не спал?.. Сколько изматывал себя?..

            Мои руки коснулись его горячей шеи, и я ощутила, как на ней вздулись вены. Я вдыхала его запах, ощущая лёгкое головокружение. Чейз прижал меня к себе ещё сильнее и нежно заскользил ладонями вверх по спине, затем вниз — к бёдрам и снова вернулся к талии. Его дыхание было ровным и спокойным, морщинки со лба исчезли, напряжение с лица ушло, вместе с каменной маской.