Когда снова смогла дышать, я выпрямилась и посмотрела на Никс. Я не могла не принимать к сердцу чужую боль.

— Ты сказала «они» не могли сопротивляться, а не «мы». Ты не была среди тех, кому пришлось сражаться?

Она покачала головой.

— Мне повезло. Мой народ принимает много форм. Некоторые связаны с водой. Другие, как я, с лесом. Я прошла сквозь Завесу у Бог Читто.

Бог Читто был национальным парком на севере озера Пончатрейн, окруженный рекой Бог Читто. Или так было до войны. Теперь там была неуправляемая дикая природа.

— Это была чистая удача, — сказала она. — Леса дали мне силу, позволили бороться с принуждением, хотя и было тяжело. Многие годы я оставалась здесь с остальными, надеясь найти дорогу домой сквозь Завесу. Этого пока не случилось. Но мы нашли новых друзей, начали новые жизни.

Она была удивительной.

— Не думаю, что смогла бы быть такой милосердной, как ты.

— Я не всегда была такой милосердной. Было время, когда мне хотелось сражаться за свою свободу, — Никс сузила глаза, в них мелькнуло что-то резкое и опасное. — Но не с людьми. Пусть они и наивные, но не враги мне. Не они привели меня сюда.

— Ты живешь, как человек?

Она кивнула.

— Я прихожу, когда нужно, но в городе я не часто. У нас община. Она спрятана и там безопасно.

Она подошла к письменному столу, с откидной крышкой и провела пальцами по ребристой поверхности.

— Здесь много дерева. Вишня. Красное дерево. Дуб. Оно счастливо, когда его любят и ценят. А здесь было много любви.

Она оглянулась на меня, выражение полной уверенности на ее лице, к моему удивлению вызвало у меня слезы. Этим взглядом она признавала мою семью и вспоминала их.

— Да, — произнесла я, смахивая слезы. — Было. Спасибо за это.

Я отвернулась, стыдясь неожиданных эмоций.

— Спасибо, что заботишься об этих вещах, — она улыбнулась. — Но нам надо начинать.

Она взяла вазу от Ньюкомб, высокую, узкую, бледно-зеленую, с яркими голубыми цветами, и проверила знак на дне, как профессионал, затем поставила ее назад.

— Что ты ищешь?

Она повернулась ко мне, ее волосы перекинуты на одно плечо.

— Цельный, крепкий предмет. Ах, — сказала она и взяла маленькую черную лакированную коробочку. Открыв ее, она заглянула внутрь. Через мгновение, удовлетворенная тем, что нашла, она кивнула.

Она принесла его и протянула мне.

— Магия, это энергия, так?

Я слегка улыбнулась.

— Так мне говорили.

— Ты должна регулировать магию. Ты поместишь ненужную магию в эту коробку, уберешь из своего тела, чтобы та не навредила тебе. Потом я научу тебя связывать ее. А то этого слишком много для одного вечера.

Я посмотрела вниз на коробку. Она была миленькой — блестящий слой лака над черной поверхностью, под ним изогнутые золотые линии, но большой она не была. Может, четыре на шесть дюймов.

— Не похоже, что она вместит много.

Никс рассмеялась счастливым и ярким, как серебряные колокольчики, смехом.

— У магии нет массы, к которой ты привыкла. Ты сможешь наполнить ей коробочку множество раз, прежде чем тебе понадобится новая.

Она поставила коробочку на пол и указала на нее.

— Садись поудобнее.

«Видел бы меня папа», — подумала я, усаживаясь на пол.

— Она не говорила садиться на коробочку, — сказал Лиам с широкой улыбкой.

— Ага, спасибо. Я поняла, — я села в нескольких дюймах от коробочки, скрестив ноги.

Никс села на пол с другой стороны от нее. Она села красиво и легко, как танцор, поджав ноги под себя, аккуратно положив руки на колени.

Лиам, молчаливо наблюдавший за нами, пододвинулся поближе и оперся на край приставного стола.

— Расскажи мне, как ты двигаешь предметы, — сказала она.

— Случайно? — проговорила я и рассказала о звезде и сове. — Если я делаю это специально, то представляю себе, что воздух полон магии и пытаюсь собрать ее вместе. Затем тяну. Но не очень хорошо. Мы поработаем над этим? Я не очень хорошо прицеливаюсь.

— Это так.

Я посмотрела вверх на Лиама, приготовившись одарить его строгим взглядом. Но он широко улыбался, и улыбка была очень даже неплохой.

— Нет, — сказала Никс, снова переключая мое внимание на нее. — Сама будешь практиковаться. Я здесь, чтобы сохранить тебе жизнь.

Она указала на коробочку.

— Представь, что ты собираешь лишнюю магию в себе и кладешь ее в коробочку.

— А как я узнаю, что получилось?

Лиам поднял руку.

— Ты не станешь духом.

Мне так хотелось огрызнуться. Но в этот раз я проигнорировала его.

— Лиам прав, в своей манере, — сказала Никс. — Если ты станешь более восприимчивой, извини за выражение, то научишься измерять уровень своей магии и изменять его при необходимости. Теперь, — добавила она, кивнув на коробочку, — попробуй.

Я немного наклонилась вперед, сосредоточившись на коробочке, и выдохнула. Я собиралась совершить магическое действо перед зрителями.

Я почти почувствовала магию в воздухе, когда у меня заработала голова.

Я вскочила.

— Стойте. Стойте. Я не могу просто так поместить магию в коробочку. Мы примерно в сорока футах от монитора Сдерживающих.

— Думаешь, я это не учла? — казалось, мои слова Никс не впечатлили. — Я бы не скинула свою человеческую тень, если бы здание не было изолировано.

Я и не подумала, что сбрасывая свою личину, она использовала магию. Но об этом явно подумала, учитывая возмущение в ее голосе.

— Подожди. Что? Что значит «изолировано»?

Лиам встал, нахмурившись, и прошел через лабиринт мебели к окну. Он открыл его и вышел на балкон. Я напряженно ждала, готовая бежать, если он обнаружит, что цвет изменился.

Через мгновение он вернулся и запер окно. Я нетерпеливо ждала вердикта.

— Монитор не сработал.

Я выдохнула сквозь сжатые губы, пытаясь замедлить стучащее сердце, и думала об упавшей звезде, и поднявшейся в воздух шестеренке, и о том, что от этих маленьких всплесков магии, мониторы снаружи не сработали. Это было не из-за того, что магии было не много, или из-за того, что мне повезло. Так случилось потому, что они просто не могли сработать. Потому что кто-то сделал так, что здесь нельзя было уловить магию.

— Сказала же, — произнесла Никс. — Кто-то защитил, сделал его непроницаемым для магии.

— Это невозможно.

Она приподняла бровь.

— Я бы не сбросила тень, если бы было иначе.

— Наверное, кто-то в здании использовал магию, — сказал Лиам, снова присоединяясь к нам.

— Как я уже сказала, это невозможно. Этот магазин принадлежит моей семье больше века.

— В твоей семье есть Восприимчивые?

— Нет.

— Значит, у них были Восприимчивые друзья.

Она сказала это так, будто все очень просто — у моего отца были Восприимчивые друзья. Но это вряд ли. Мой отец не связывался с магией, хотя иногда этого было не избежать.

— Здание приняло удар горящего меча во время Второй битвы, — сказала я. На кирпичной стене со стороны аллеи все еще темнел след. Все усилия отмыть его мыльной водой не принесли результата. — Может, в этом причина.

— Возможно, — сказала Никс.

— Так что это значит? — спросила я. — Я могу здесь заниматься магией, и Сдерживающие не узнают?

— В теории, — ответил Лиам. — Но это не очень хорошая идея. Ты же не хочешь усугубить ситуацию.

— Нет, — сказала Никс. — Не хочет. Дом изолирован. А твое тело — нет.

Она указала на коробочку.

— Попробуй.

Я заерзала на полу, усаживаясь, и снова наклонилась вперед.

Выкинув зрителей из головы, я закрыла глаза и представила, что в мире темно, если не считать сверкающей магии на моем теле, раздражающий рак, разрушающий мое тело.

Я протянула руку, ухватила несколько звездочек и потянула.

Закружилась голова, по спине потек холодный пот, все в моем теле стало холодным, тяжелым и совершенно разбросанным, как будто каждый орган оказался не на том месте.

— Вот дерьмо, — сказала я, тяжело дыша из-за тошноты, из-за которой я едва не вывалила свой ланч перед Лиамом Куинном. Думаю, подобного я бы не пережила.