Джинни: «Скажешь тоже, „на задворках“! Когда мы поженились, наша общественная жизнь была связана с партиями, которые мы выбирали. Окружающие всегда связывали твое будущее с политикой. И мы обсуждали, нужно ли тебе идти работать в Министерство юстиции. Вот так мы представляли себе нашу жизнь».

Рик: «Ого. я слышу, что Джинни свела все к партиям и политическим дискуссиям. Я не думаю, что хотел стать следующим сенатором Кеннеди».

Джинни: «Ты привык, что люди смотрят на тебя как на развивающуюся личность и как на человека, имеющего собственный взгляд на вещи».

Рик: «Действительно, некоторые друзья моих родителей хотели поддержать меня и предложили мне выставить мою кандидатуру вместо отца».

Джинни: «Да, они стали включать в свои планы и меня. Они спрашивали: „Как вы с Риком представляете свое будущее в политике?“ Я представляла свое будущее как участие в выборной кампании и решении вопросов. Я хотела бы что-то сказать и хотела, чтобы меня выслушали».

Рик: «Вот это да! Я не понимаю, как Джинни пришла к такому результату. Я все оценивал иначе. Я представлял ее больше в роли хозяйки. Моя цель была делать то, что я теперь делаю. Однако у меня не хватает времени, чтобы реализовать мои планы».

Вот пример того, как по-разному два человека видят одну и ту же мечту. Джинни представляла себя в политике через своего мужа. Брачный союз казался ей более удобной формой для осуществления своего желания занимать активную гражданскую позицию и добиться, чтобы ее выслушали. Поэтому она выбрала из всех обсуждений то, что представляло Рика как кандидата. Рика же со своей стороны увлекала независимая женщина, делающая достойный вклад в те добрые дела, которые он собирался совершить. Однако в действительности он хотел, чтобы у него была жена, которая, родив сына, продолжила бы его фамильную династию и поддержала его на пути к достижению успеха, признания, богатства. Поэтому он запомнил ее шутку насчет одиннадцати детей.

Почему Джинни не пошла учиться в университет? Кто не пускал ее? Или она чего-то боится?

Рик: «Я не помню, что советовал Джинни поступать только в один из ведущих университетов».

Джинни: «А разве ты мне этого не говорил?»

Рик: «Я не отрицаю. Я просто этого не помню».

Предположим, Джинни заговорила бы об учебе в университете сейчас?

Рик: «Великолепно. Но, по правде говоря, я не думаю, что она стала бы хорошим адвокатом. Я помню, что уже говорил ей это. Я не буду ее спонсировать».

А в чем, по мнению Рика, его жена была бы действительно хороша? И что она должна делать, чтобы ему было удобно?

Рик: «Я заметил, что ей удаются две вещи: она очень хорошо ладит с детьми (думаю, она прекрасный учитель), и, мне кажется, у нее есть способности к административной работе и организаторской деятельности. Но стоящего адвоката из Джинни не получится, она не очень хорошо владеет языком».

На Рика большое влияние оказал профессор, внушивший ему мысль о том, что мастерство адвоката неразрывно связано с мастерством письменного изложения. А разве нет других адвокатов?

Рик: «Лучшие адвокаты в моей фирме хорошо излагают свои соображения на бумаге».

Боялся ли Рик, что Джинни станет таким же адвокатом, как и он?

Рик: «Не могу сказать, что я не чувствовал внутренне угрозы. Джинни кажется, что она была».

Джинни: «Однажды он сказал мне, что неудача раздавит меня. Поэтому лучше вообще не пытаться. Он также сказал, что три года напряженной учебы несовместимы с выполнением обязанностей жены».

Рик: «Позвольте мне вставить слово. Уверен, я говорил ей о том, что посвящал себя учебе полностью. Это можно было сравнить с ее преподаванием».

Джинни: «Здесь наши позиции определились. Я теперь жена и мать, поэтому должна защищать дом. Отстаивать то количество времени, которое Рик уделяет мне и сыну. Таким образом, я имею право быть его совестью в этом плане. О да, и защищать его здоровье».

Рик: «Я вижу, мы расходимся во мнениях. Мое отношение объясняется тем, что я хочу добиться успеха как в материальном плане, так и в плане создания своего имиджа. Я не вижу ничего неправильного в подсчете рабочего времени. Я много работаю, но это нормально для нашего офиса».

Джинни: «Нет, я не дам тебе так отговориться. На второй год занятий адвокатской практикой у тебя было значительно больше оплаченных клиентами часов, чем у кого-либо. Их было так много, что твой партнер посоветовал тебе так не напрягаться. Ты никогда не говорил мне об этом, так как тогда я бы сказала: ага, посмотри, у тебя слишком большое количество часов. Ты можешь добиться успеха, однако ни к чему гробить себя на работе».

Считают ли они, что могут добиться успеха, не разрушая семью?

Джинни: «Да».

Рик: «Мы с Джинни не много времени проводим вместе, но это издержки профессии. Мы можем путешествовать. Джинни может нанять кого-то убирать дом. Наш сын пойдет в хорошую школу. Плюс персональное удовлетворение от того, что я получаю интересные дела. Я думаю так: кто больше работает, тому достается и лучшая работа».

Может быть, Джинни услышала только последнюю часть. Я думаю, мужчина работает больше всех не для того, чтобы обеспечить жене роскошную жизнь, а потому что стремится достичь такого положения, когда ему будут предлагаться наиболее интересные дела.

Рик: «Да, вы правы. Пока я не разберусь с трудными делами, есть опасность, что я могу в них увязнуть, и тогда я не получу признания как эксперт».

Джинни: «Для меня это звучит так: я больше люблю работать, чем находиться дома».

Независимо от того, каким адвокатом была бы Джинни — первоклассным или второразрядным, — понравилась бы ей эта профессия?

Рик: «Я не собираюсь ей в этом помогать. Но и вставать у нее пути не буду. Не думаю, что мое желание завести ребенка было связано с тем, чтобы помешать Джинни с учебой».

Джиини: «Ну, хорошо. Я нарочно вспомню, как мы зачали ребенка. Вспомнить?»

Рик: «Ты отказалась иметь со мной интимную близость в тот вечер».

Джинни: «Правильно. А что было потом? Ты принудил меня. Рик был подсознательно заинтересован в моей беременности. Но ведь он не верит в психологическую мотивацию».

Рик: «Мотивация здесь очень простая. Я был…»

Джинни: «Ты был заинтересован полюбить меня именно в это время! Не в течение всего месяца, а именно в этот отдельный период месяца. Мы не остановились вовремя, поэтому я не смогла воспользоваться противозачаточным средством. Так я забеременела. С одного раза».

Рик: «Правильно».

Джинни: «Очень убедительно, правда? Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой, когда выяснилось, что я беременна? Я обвинила тебя в этом, мы не учли, что я собираюсь идти учиться на юридический факультет».

Рик: «Это меня не удивляет».

Джинни: «Ты не помнишь, как мы сидели на диване, ты меня обнял, а я плакала?»

Рик: «Очень смутно. Все, что я помню, так это как мы потом отпраздновали за обедом».

Джинни: «Поразительно! Я не помню, чтобы мы это отмечали».

(Беседа прервалась неловким молчанием.)

Вызывает ли у Джинни зависть то, что у мужа есть работа, приносящая ему удовлетворение?

Джинни: «Да, завидую. Особенно, когда он приходит домой гордый тем, что выиграл дело. Я горжусь им, как мать гордится своим сыном, но меня обвиняют в том, что я хочу заниматься делом, к которому якобы неспособна. Почему я должна страдать, в то время как женам своих приятелей Рик всегда советует становиться адвокатами?»

Рик: «Я не советую это всем. Я не поддерживаю тех, кого не считаю способными».

Джинни: «Ты считаешь, что они находчивее меня?»

Рик: «Ты одна употребляешь такие слова как „находчивый“ и „замечательный“ при определении профессии адвоката. Я считаю, что адвокат, учитель, домохозяйка должны быть просто хорошими».