Другие проблемы преследуют супружескую пару, которая уединилась в долине замкнутой диады: замкнутые муж-жена, папа-мама — идеальная американская семья. Закрытая супружеская пара хороша для быстрого успеха и подъема по общественной лестнице. Но в обмен на мобильность продвижения наверх эти пары теряют поддержку истинных друзей, соседей, семьи. А без такой поддержки замкнутая пара может стать «одинокой вдвоем».

Антрополог Рей Бердвайстелл, пионер в области изучения невербальной коммуникации между мужчинами и женщинами, детально изучал поведение членов замкнутой диады. Он считает, что замкнутость придает боязненность отношениям супругов. Диада отгораживается от внешнего мира благодаря тому, что на ранней стадии отношения между партнерами были чрезмерно интенсивными. Но когда диада замыкается, эта интенсивность естественным образом убывает при столкновении с какими-либо формами «открытого» поведения. Люди, составляющие замкнутые пары, считают совершенно не нужным испытывать сильные чувства к кому-либо вне круга семьи.

Разве мы не слышали это сотни раз?

Он: «Ты постоянно висишь на телефоне, болтая с подругами».

Она: «Опять в командировку? Тебя никогда не бывает в семье».

Он: «Я не могу вынести твоих любезностей с матерью по телефону».

Она: «Почему тебе нужно развлекаться в компании людей, с которыми ты каждый день встречаешься в офисе?»

Индивидуумы ищут поддержку у друзей и родственников. Но замкнутая пара не имеет ничего кроме себя и других «контактов», что означает не что иное, как санированные взаимоотношения. Явление ужасное, но довольно известное.

Обычный способ защиты — оправдание любой внешней поддержки как блага для семьи: поддержка обеспечит или деньга, или престиж, или возможности для развития.

Он: «Мне нужны связи, которые я налаживаю в гольф-клубе. Тебе это не нравится, но мне приходится много работать!»

Она: «Я собираюсь пойти работать, поэтому мы можем отправить Дженнифер в частную школу. Я думаю, что в этих условиях смогу быть лучшей матерью».

Очень часто женщина, выйдя замуж, отказывается от друзей. Хотя сестринство, которое культивируется женским движением, сделало дружбу между женщинами не только возможной, но и драгоценной, однако по старой традиции женщин-подруг рассматривают как дополнение, если в жизни нет мужчины. Обычным делом считается отдаться теплой несексуалъ-ной приятельской близости, которую она когда-то испытывала к мужчине-другу, потому что муж ее не понимает.

Печальная правда заключается в том, что люди сами отказываются от того удовлетворения, которое получают от внешних отношений.

Только в начале тридцатилетнего возраста мы начинаем обустраиваться в жизни в полном смысле этого слова. Жизнь становится менее обусловленной, более рациональной и упорядоченной. От нас ожидают сейчас достижений. Актриса объяснила это так: «После тридцати уже нет таких возможностей развития, тогда как раньше ты имела уже то преимущество, что выглядела моложе, чем другие».

Большинство из нас начинают пускать корни и осуществлять новые заделы. Люди вкладывают в постройку дома как финансовые средства, так и свои эмоции и начинают серьезно заниматься карьерой. Большая часть процесса обустройства предполагает превращение мечты в реальные цели. Представим, что человек был удачлив, и поиски и мечты двадцатилетнего возраста обрели для него реальные очертания.

Ремесленник, шесть лет потративший на создание собственного дела, рассказал следующее: «Все начало меняться, когда мне исполнилось тридцать лет. Понемногу бизнес стал довольно прочным, он не приносил много денег, но давал приличный доход. Мы с женой сняли апартаменты. В этот период все казалось логичным и рациональным. Фрагменты картинки-загадки сложились вместе и приобрели смысл. Друзья относились к нам хорошо. Мы бывали на разных приемах, у нас появилось чувство общности. Было, конечно, много надежд, связанных с конкретными будущими целями. В этот период я был, как мне кажется, наиболее близок к осуществлению мечты моей жизни».

Этому человеку удалось углубить свои внутренние ориентиры в переходе к тридцатилетнему возрасту. Он был сам себе начальник. Его дело пошло. Он не разочаровался в том направлении, которое наметил в двадцатилетнем возрасте. Он женился только в двадцать девять лет. Брачный союз в период обретения корней и расширения был для него новым расширением, и место детей заняли друзья, так как потомством супружеская пара пока не обзавелась.

Для многих мужчин начало тридцатилетнего возраста связано с получением должности. Они намечают план осуществления своих целей. В это время очень важно стать признанным младшим членом в своем профессиональном кругу. Мужчины же, которые продолжают рассматривать свои внешние цели слишком узко, могут стать в этот период скучными и пустыми. В период обретения корней и расширения у них возникают конфликты в общественной жизни. Соображения дела, интересы компании идут вразрез с домашним обустройством. Мужчина проводит так много времени в самолете, что даже не помнит, как нужно есть, отодвинув поднос. Он не заводит друзей — он устанавливает связи. У его неработающей жены нет возможности найти новых знакомых, общаясь с людьми во время работы. Соседи, с которыми она старается поддерживать хорошие отношения, сами тонут в повседневных заботах. И прежде чем она сможет повесить шторы в новом доме, ей приходится переезжать в другой город, устраивать ребенка в новую школу, вступать в клуб новичков. Единственное место в мире, где ее фамилия постоянно появляется, — это счета на оплату телефона и коммунальных услуг.

Однако люди часто находят путь к обретению корней инстинктивно. Пустить корни считается нормальным делом. Те, кто почувствовал потребность сломать структуру, которая формировалась, начиная с двадцатилетнего возраста, умно и расчетливо строят крепкую основу. Женщина, которая развелась в тридцать четыре года и теперь делает ремонт в своем доме, говорит: «Я хочу обрести чувство стабильности».

Другая женщина, которая развелась в переходе к тридцатилетнему возрасту и начала наслаждаться обустройством в своей первой приличной квартире, призналась, какой глубокой была потребность пустить корни в этот период. Ей было тридцать два года, ее другу — уже за сорок. «Пожалуйста, переезжай ко мне», — стал вдруг настаивать он. «У меня впереди еще много времени, чтобы сделать это», — говорила она, успокоившись в свой стабильный период. «Но мы же можем завтра умереть», — говорил он ей, переживая кризис среднего возраста. Почувствовав его сильное желание, но смутно предчувствуя дурное, она переехала к нему. Через неделю она почувствовала себя письмом без обратного адреса, которое бросили под дверь.

Глупо игнорировать переход к тридцатилетнему возрасту и пытаться сразу продвинуться из периода двадцатилетнего возраста в период обретения корней и расширения. Те же, кто делает это, часто замыкаясь в рамки «безопасного» брачного союза, наполненные страхами или потакая своим слабостям, не расширяясь, могут ощутить в повседневной жизни недостаток героизма и начать жаловаться. В их положении это неудивительно. Не обращая внимание на внутреннюю потребность расширить границы своей личности, они пытаются найти спасение во внешних изменениях. «Пришло время кое-что поменять в своей жизни», — говорят они и переезжают из садовых домиков в пригород, или строят дома, или подновляют кирпич, веря, что это даст им ясную цель в жизни. В то время как мужья концентрируют свои усилия на том, как «сделать это», жены погружены в то, что Джон Кеинет Гэлбрайт называет «конкурирующей демонстрацией административного превосходства».

Как люди находят множество путей в суматошный период осознания своих тридцати, так существует и множество путей выхода из него: известно несколько шумных, но эффективных способов непосредственного решения проблемы и спокойных, более плавных методов, которые позволяют «не выпускать пар» до тех пор, пока брожение не закончилось.