прошло, как „дни сочтены“-

Все это живо волнует палату № 1. И ясно выри совываются два

чувства заключенных—надежда и страх.

— Может быть выпустят отсюда живыми. Или расстреляют

раньше, чем придет свобода.

Вопрос остается вопросом.

-

29 мая.

Третьего дня минуло 10 месяцев тюрьмы. С воли сообщают из

лагеря белых все „о последних днях большевиков“, а наряду с этим—

Устал я, и тяжело записывать рассказы об истязаниях, пережитых

заключенными... Но занесу в „анналы“ может быть последнее

повествование.

’

Рассказчик—рабочий Дм. Полетаев из Кунгура.

Составлял я ему прошение уполномоченному по охране. И вот

передо мной красноречивый документ, смоченный кровью и слезами:

„С начала арестовали меня на 8 суток, но за недоказанностью

обвинения выпустили. На второй день рождества на квартиру явилось G

офицеров из армии Колчака, приказали одеться, вывели во двор и там

избивали плетями до потери сознания.

Дома оставались жена и трое детей—младшему 2 года —и слышали

мой „рев“; младший сынишка забрался под кровать. Жена была вне

себя... Когда я, вес избитый, на корточках, вполз в комнату, вижу: жена

схватила нож и хочет убить себя.

Во „внутренней жизни“ больницы разве' то, что, несмотря на голод,

отказались от совершенно нес’едобного- ,,супа“—сущие помои. .

Газеты с большими пробелами—видно .есть, о чем: ладо молчать. Зато

четким шрифтом напечатано сообщение из Омска о суде над 17-ю

гражданами, виновными? в принадлежности к партии коммунистов.

Приговор: 1 1-таг смертная казнь,..

73 июня.

Сегодня утром—побег 3-х из барака. Из умывальной виясу—как

солдаты бегут ловить, с винтовками на перевес. Выст]елы,' крики.... В итоге

сб|Жнл один, другой' убит, а третьего привели избитого до полусмерти.

77 июня.

Из газетной информации знаменательное „воззвание“- к красным, с

обещанием „при добровольном к белым пе- реходе—полного прощения“,

даже более того. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Больным уколом для меня являются анонсы в газетах

о „развлечениях“ в бывшем Харитоновском саду, сначала превращенном

!

Много событий „за стеной" за эти дни: красные

р

6 июля.

/надвигаются, взяли Пермь и Кунгур. j

Печально завыли, с

позволения сказать, газеты. Спе

шат пересматривать наши дела. Екатеринбург теперь— :

.-взбаламученное море.

!

Даже то,. что мы видим урывками из окон корри-

дора, много говорит нам: с утра два потока беженцев

—

по приказу из Екатеринбурга и без приказа—из окрестных мест в

город. В несколько рядов тянутся оттуда возы с домашним скарбом, с

привязанными сзади коровами и лошадьми.

А людный поток из уезда заполнил, говорят, все городские

площади; монастырь же заполнен „духовными -отцами“ из деревни

новлялся и никаких практических результатов вчерашнее- заседание не

имело, хотя многим обещали освобождение.

Да и до того ли им теперь, когда наши спасители! —красные с

каждым днем все ближе к Екатеринбургу.

Затревожилось и тюремное начальство: из окон видно,.-, как

повсюду нагружают „делами“, шнуровыми книгами- и прочей дрянью

тюремной конторы. Очевидно, собираются бежать.

А волна беженцев из города все ширится: видно,- как по площади

мимо Ивановского кладбища тянется. 7-8 рядов повозок, за ними пешие

тащат с собой скотР. ■ слышно мычание коров, ржание лошад ей —

настоящее по- реселение народов. Порой в эту Мавину беженцев ворвется

конный отряд, тоже удирающий, возы останавливаются г образуется затор,

доносятся крики, проклятья...

А сзади притекает новая волна бегущих.

А основания опасаться были: „высшее“ тюремное начальство

бежало-и оставило нас на попечение старика-

•привратника и нескольких надзирателей, из молодых, —старые „менты“

убрались с-начальством.

А в тюрьме стали появляться опричники-военные, вроде

известного истязаниями верх-исетских рабочих, Ер- мохина, и пытались

распоряягаться по-своему.

. Памятны остались на всю жизнь 3 последние дня яеред. приходом

красных,—ими я и закончу свое повествование.

.

12-го июля памятно кошмарной ночью, во время конторой

происходила последняя „эвакуация“.

На самом деле по всему видно было, что уводили людей на

Звон от разбиваемых вдребезги о камень бутылок тудел в ушах... И

над всем этим, висела пьяная, безобразная ругань.

Наша палата всполошилась—ведь возможно, что и .за нами придут.

■

Некоторые оделись, приникли к окнам, и ждал ff.

Помню, особенно подвергшийся панике шарташский •житель J1-,

крикнул мне от окна испуганным голосом:

— Чего же вы, т-щ Г—в, лежите? Одевайтесь!

— Зачем спешить? ответил я,—когда за нами придут,

Переговоры кончились успехом: обещал не пускать-

Отказался только удовлетворить вторую просьбу— оставить на эту

ночь палату незапертой („Вслучае нагрянут хулиганы, разбежаться можно“).

— Нет, - категорически заявил старый служака,—это уж не по

правилам будет.

Настала ночь... и редко кто заснул в эту долгую— долгую ночь.

.. Прислушивались к малейшему шороху, стуку и разговору во дворе.

Вот, кажется, стучат в ворота.

С утра к тюрьме приставили—было какой-то новый караул, но через

несколько часов его сняли и оставили нас в ведении надзирателей.

Среди них преобладала молодежь, видимо тоже ожидавшая красных с

добрым чувством.

Порой они передавали нам в окно со двора новости —что творится в

городе. Там царило уже полное безначалие и начались разгромы магазинов.

До нас дошли залпы орудий и ликующим, радостным эхом отозвались в

уставших сердцах. .

Это „они“ идут. ..

Белые протащили мимо тюрьмы и поставили на пригорке у кладбища

несколько орудий—обстреливать большевиков.

Наиболее экспансивные, нетерпеливо вскарабкались к окнам и затаив

дыхание, прислушивались и жадно глядели в темноту.

To-же- творится и в корпусе.

'

В палате царила полнейшая тишина ожидания.

Но вот. со стороны Верх-Исетского завода слышу ли • кующий звон

колоколов и затем бурное „ура!“.

— ОБИ вошли, они здесь!

Как электрическая искра обегает эта мысль всех. Чей то звучный

голос из окна кричит:

Запыленные, утомленные, в поту.

— Товарищи, вы свободны, звонким голосом об‘яв- ляет нам

стоящий впереди молодой красноармеец, видимо начальник маленького

отряда.

Горячее „ура“, крики /спасибо“. „Спасли вы нас“....

И просьба ко мне:

.

— Скажите им от нас приветствие.

Отказываюсь, но настоятельно просят.

Проходим через двор, мимо женской тюрьмы: у окон теснятся