- В слезах? - изумленно проговорила я, вспоминая, что когда мы уходили, Нина Евгеньевна выглядела вполне радостной, довольно веселой. - Мне даже сказать нечего, Карин.

- Аналогично, - согласно кивнула Карина. - Так больно становится, представляя себе эту картину, да ведь?

- Очень больно. Нине Евгеньевне тяжелее, чем нам. Это ведь её первый выпуск.

- Так, ну ладно, нужно дать слово больше не говорить сегодня о грустном, - мягко произнесла Карина, облокотившись на спинку сиденья. - Хочется провести эти сутки в полном забвении.

- Полностью согласна, - улыбнулась я, глядя из окна на вокзал, который мы покидали. - И погода сегодня располагает именно к такому.

- Погода волшебная, главное, чтобы не испортилась. Слушай, Анжел, я немного вздремну, хорошо? А то после выплаканных слёз глаза совсем высохли, - с улыбкой практически прошептала она, постепенно одурманиваясь Морфеем. - Разбудишь меня, как приедем?

- Если только не усну с тобой за компанию.

Дорога, несмотря на свою непродолжительность, оказалась довольно захватывающей и интересной. На протяжении всего часа я слушала в наушниках музыку, физически ощущая как она стремительно проникала в каждую клеточку тела, наслаждалась видом безмятежных, до невероятности красивых в своей естественности и умиротворении полей, полным таинственности лесом, ясным голубым небом, по которому, словно мягкими экспрессивными мазками нанесли чистую, лазурную краску, и абсолютно не заметила, как промчалось время, когда на одной из остановок Андрей заявил: "Народ, продвигаемся к выходу!".

Эта местность, в отличие от той, где располагалась дача Николая и Жанны, совсем не была похожа на жилой деревенский поселок, жители которого засаживали картошку, содержали кур и топили баню "по- черному". Пока мы всем нашим составом из двадцати человек за разговорами, восклицаниями и смехом пробирались к дому Андрея, то не встретили ни одной бабушки, сидевшей на крылечке, что так свойственно для сельской местности. Эти места казались нелюдимыми, пустыми, однако присутствие людей выдавали многоэтажные коттеджи, престижные иномарки практически у каждых ворот и разговоры, утопающие за этими воротами. Создавалось ощущение некоего холодного ветра.

- Проходите, гости дорогие, - радушно произнес Андрей, открыв зеленоватые железные ворота, впуская нас во двор. - Чувствуйте себя, как дома, ребят.

Дом Андрея оказался в меру скромным, создававшим довольно теплое впечатление, но всё же не лишенным масштабности. С одной стороны он был засажен цветами и яркой, мягкой травой, а с другой располагались небольшие качели, выполненные в стиле гамака, теннисный стол и длинная веранда, уходящая вглубь, слева от которой находился довольно немаленький сад со множеством яблоневых и вишневых деревьев. К крылечку же вела широкая тропинка каменной кладки кремового оттенка, обрамленная с обеих сторон декоративными элементами, и всё это в сочетании друг с другом переливалось яркими цветами, играло бликами, создавая атмосферу обитания в этом месте счастливой семьи.

- Ну ничего себе у вас тут дачки, - изумленно проговорил Дима, осматриваясь. - Не хило!

- Наш дом - это самый бюджетный вариант для этого поселка, - улыбнулся Андрей. - Нам он и достался по дешевке, когда только тут начали всё перестраивать.

- Очень круто, конечно, ничего не скажешь! - продолжал Дима восхищаться. - Я бы мечтал о таком постоянном месте жительства.

- Да тут от скуки свихнешься уже на третий день, если честно. Хотя мы приезжаем сюда таким огромным составом родственников, что я порой мечтаю об этой самой скуке, - рассмеялся Андрей, поворачивая ключ в замочной скважине входной двери. - В общем, ребят, проходите, не стесняйтесь. Сразу говорю: кому на кухню выложить продукты - налево, в туалет и в ванную комнату - прямо, спальни и гостиная - направо.

Интерьер этого большого дома был не менее представительным, с ощущением приложенной к нему изящной, искусной женской руки. Довольно просторные помещения со светлыми, украшенными многочисленными картинами и фотографиями в рамках, голубовато-персиковыми стенами, множеств ящичков с книжками, сувенирами, открытками, вручную расписанные торшеры и комнатные светильники, светлые диваны - всё притягивало взгляд, и до безумия мне нравилось.

После недолгой адаптации и разбора сумок парни, переодевшись и взяв замаринованное накануне Андреем мясо, всем составом вышли во двор, а мы с девчонками оборудовали кухню, начав приготовление ужина. После длительных, оживленных обсуждений было решено сделать несколько простых, но всеми любимых, традиционных салатов и запечь поделенную на четвертинки картошку в чесночном соусе. И таким образом, кто-то занялся нарезкой овощей, кто-то соусом, а кто-то вместе со мной картошкой. Чистить её я не любила с детства, но делать это в такой теплой, веселой компании было приятно.

- Девчат, мне не верится, что мы вот так вот собрались все вместе, - с эмоциями призналась Рита, перекладывая с деревянной доски в большое пластмассовое блюдо нарезку из огурцов. - Я безумно рада, что мы сегодня рядом. Иначе я бы сегодня полдня проревела после этой душераздирающей линейки.

- Взаимно, Рит, - согласно кивнула Карина, сидевшая напротив меня за широким кухонным столом с ножом и картошкой в руках. - Я знала, что без слёз это мероприятие не обойдется, но чтобы было так больно... Даже Саша не поддалась своим принципам, - добавила она с улыбкой.

- Ой, не напоминайте, до сих пор стыдно, - завопила Саша, рассмеявшись. - Просто всё было настолько лирично, что от таких слов, таких песен кто угодно прослезится.

- Ну вот тут нельзя не согласиться, - прыснула от смеха и Рита. - Всё это наводит на размышления, вводит в ностальгию...ты вдруг смотришь на всех, тут же вспоминаешь прошлые годы и понимаешь, что всё...всё заканчивается, и на этом моменте начинают выступать слёзы.

- Меня до самых глубин поразили слова Елизаветы Михайловны. Как она всё красиво завершила! - восхищенно протянула Вика. - Помните: "...школьная дружба - это самое светлое, самое вечное в жизни"?

- Да-да-да, мне тоже очень понравились её речь! - призналась я с эмоциями, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного. - По-моему, она была единственно искренней из всей школьной администрации, кто выступал с поздравлениями.

- Полностью согласна, - закивала Ярослава. - Пусть она не сказала так много, как директриса, но зато каждое её слово было значимым, без этой фальши, что обычно напускают на таких мероприятиях, и заученных, заезженных выражений.

- А что меня зацепило в этих словах, так это то, что Елизавета Михайловна единственная пожелала нам не потерять себя. Вы заметили, что никто такого больше не говорил? А ведь на самом деле - это самое важное, - произнесла Карина воодушевленно.

- Да, эти слова заставляют задуматься. И тем не менее, я больше, чем уверена, что институт и новая жизнь нас всех пусть немного, но изменит, - заметила Рита. - И наверняка, на вечере встреч через год после поступления все уже будут не такими, какие сейчас.

- Почему же? - улыбнулась Карина.

- Ну, новые люди, другое окружение, другая обстановка, самостоятельное существование - разве это не влияет?

- Влияет, но незначительно, я думаю. Самое важное находится внутри, и если человек верен себе, разве он не останется собой, куда бы жизнь его не забросила?

- Карин, но согласись, что будь у нас другой класс, другие отношения, мы бы не были теми, кто мы есть?

- Ну, частично, - кивнула Карина, пожав плечами. - Хорошо, поживем - увидим.

Как это было ни странно, но в этом вопросе я принимала позицию Риты. Конечно же, несмотря на гены, воспитание родителями, мы создаем себя сами, однако то, к чему приходим, я уверена, является результатом событий, людей, обстоятельств и той среды, в которой находимся. Не знаю, каким бы я была человеком, если бы год назад в моей жизни не произошла та некрасивая история с моими прежними одноклассниками, после чего я закрылась глубоко в себе, перестав доверять людям. Что бы со мной стало, не появившись в моей жизни Карины? Эта солнечная девушка не просто вернула меня к жизни, не просто воплотила мои мечты в реальность, она научила меня смотреть на мир иначе. Как бы там ни было, но я всегда жила лишь мечтами, в той выдуманной реальности, в которой могла по-настоящему раскрыться, воспринимая действительность всего лишь как неизбежность, как неинтересную книгу, при чтении которой мечтаешь скорее вернуться к любимой, и пусть уже несколько раз перечитанной.