– Знаете ли вы, Александр, что мисс Кольбер, ваша бывшая горничная, заявилась ко мне около полугода назад с жалобой относительно её внезапного увольнения? Она хотела судиться. Мне пришлось нанять её, лишь бы только угомонилась. Вам повезло, что мне всегда требуются новые горничные, так что я без раздумий нанял её. И должен сказать, глядя, как умело она прибирается у меня в офисе и дома, я вообще не понимаю, зачем вы её выгнали. Возможно, если б вы перестали закатывать свои диковинные вечеринки, то вам хватило бы денег нанять её обратно.

Мистер Рэйвенсмит провел пальцем по креслу, оставив след на пыльном подлокотнике. Рисунок из татуировок на его лице брезгливо сморщился. Он подался вперед в страхе запачкать костюм.

Уна нахмурилась. Это она уличила горничную в краже столового серебра и считала, что дядюшка поступил слишком великодушно, уволив мисс Кольбер и не заявив в полицию.

«Мистеру Рэйвенсмиту стоит лучше приглядывать за своим серебром», – подумала Уна.

– Боюсь, Александр, – устрашающе зашептал адвокат, – что ваши кредиторы уже потеряли терпение...

Уна подозрительно присматривалась к реакции дядюшки, но продолжала молчать. Она знала, что у него какие-то финансовые сложности, но степень их не осознавала. Дядя не любил обсуждать деньги и никогда не делился с ней этими тяготами.

И будто бы подчеркивая свое презрение к деньгам, Александр в упор игнорировал конверт со счетами, сосредоточившись на резюме.

– Так, – произнес Волшебник, потянув время, – этот кандидат заслуживает внимания. Самулиган, где он сейчас?

Из темноты послышался ответ:

– По распоряжению мистера Рэйвенсмита, он в гостиной, как и все остальные.

– Да, еще остальные... – вспомнил Волшебник, открыв ящик бюро в поисках четырех других анкет. С разочарованием он поместил их поверх первого резюме, такие же обожженные по краям.

– Четверо претендентов из местных и один из Мира людей. Не густо. Не то, что раньше... Раньше... Да и хватит придаваться ностальгии!

Александр повернулся к Уне. Видя его печаль, она с трудом сдерживалась, чтобы не отвести взгляд. Дядюшке сложно дались следующие слова:

– Тебе нужно подписать отказ от прав помощника Волшебника, Уна. Это очень серьезный шаг, и если ты полностью уверена, что детективное дело – то, что тебе нужно, я не буду стоять на пути. Не буду стоять до тех пор, пока ты соблюдаешь уговор.

Уна кивнула, боясь произнести хоть слово, чтобы не выдать свое смятение.

Александр повернулся в сторону напольных часов:

– Самулиган, сопроводи, пожалуйста, мистера Рэйвенсмита в гостиную.

– Будет-с сделано, сэр, – волшебный слуга вышел из тени. Высокая и тонкая, словно бритва, фигура Феи была наготове для выполнения хозяйских поручений.

– Мистер Рэйвенсмит, – обратился Александр к адвокату, – пожалуйста, проконтролируйте, чтобы кандидаты подписали необходимое соглашение. Мисс Крейт присоединится к вам через минутку, чтобы подписать отказ, но сейчас я хотел бы переговорить с ней с глазу на глаз.

Адвокат напряженно вздохнул, пряча неоплаченные счета обратно в карман. Поднявшись, отряхнул еще раз фалды своего пиджака от пыли и проследовал за Самулиганом.

– Я могу подождать снаружи, если пожелаете, – предложил Дьякон. После секундного раздумья Волшебник отрицательно покачал головой и жестом попросил Самулигана притворить дверь, чтобы остаться наедине с племянницей и вороном.

– Юристы! – выругался Волшебник.

Вернувшись на место, он продолжил, смягчив тон:

– У тебя есть стержень, дорогая! Такой силой воли можно только восхищаться! Будучи на троне Волшебника ты оправдала бы доверие. Столько великих дел могла бы сделать!

Он кивнул в пустоту и продолжил:

– Завидую тебе. Когда я был подмастерьем, у меня тоже были другие интересы и стремления. Я мог бы добиться большого успеха в бадминтоне, а теперь, как говорится, – ни себе, ни людям. Я не бросил магические курсы, хотя имелись более выдающиеся кандидаты, чем я. Остался, потому что этого от меня ждали другие.

Уна ощутила тупую боль, растущую в груди. Она прикусила щеку, стараясь не выдать эмоции. Она испытывала сожаление, глядя на человека, принесшего себя в жертву во благо почетной магической миссии. Так самоотверженно... Где-то в душе Уна осознавала, что подводит дядю, человека, который ее вырастил как собственную дочь, обучал, защищал.

– Я не виню тебя за решение оставить учебу, – продолжил Волшебник, – так же как не виню за то, что разочаровалась в магии. Как можно? Случившееся с твоей матерью и сестрой – настоящая трагедия. Слишком грустно и несправедливо. Я тоже сильно их любил. И скучаю, как и ты, по сей день. Только перестань винить себя, Уна. Это несчастный случай, за который я несу еще большую ответственность, чем кто-либо другой. Я отвечал за тебя и должен был держать под контролем твою неординарную силу.

Александр взглянул на племянницу в ожидании ответа. Но что она могла сказать? Уна хранила молчание. Стол из драконьей кости в стороне продолжал свое вечное движение, а блюдце над чайным столиком бессмысленно выписывало бесконечные восьмерки.

– Должен предупредить тебя, девочка, – сказал Волшебник, – кто-то другой может просто оставить обучение, вычеркнув из жизни магию, но не ты. Ты – естественный маг! Волшебство будет всегда с тобой. И пока мы продолжаем жить вместе, и я буду заниматься новым помощником, я все еще считаю своим долгом помочь тебе научиться контролировать свои силы.

Раздумья неприятно взбудоражили. Уна, конечно же, понимала, что, отказавшись от позиции помощника, она не избавится от силы и лишь избежит необходимости практиковать магию. Опять же, мысль о том, что весь остаток жизни придется контролировать эту мощь была неприятна, если не сказать больше.

Она беспокойно взглянула на Дьякона, но птица хранила почтенное молчание.

– Я поднимаю сейчас эту тему, – сказал Александр, – потому что настоятельно прошу тебя еще раз обдумать свой отказ, если его главная причина заключается в событиях, произошедших в парке. Если же это нечто другое, нечто большее... Если это зов сердца, то я призываю следовать в избранном направлении. Обдумай мои слова прежде, чем подписывать документы. Это все, о чем сейчас прошу.

Уна проглотила ком, стоящий в горле:

– Я подумаю, – ответила она кратко, снова ощутив себя маленькой, хрупкой и запутавшейся девочкой.

– А сейчас, дорогая, оставь меня одного. Я встречусь с претендентами только тогда, когда будут подписаны документы. А пока мне нужно выпить, – он откашлялся и спешно поправился, – то есть выбить из головы лишнее.

Уна толкнула дверь кабинета и на выходе обернулась. Волшебник сидел, барабаня длинными морщинистыми пальцами по столу, погрузившись в думы и не смотря ей вслед.

Дверь еще не закрылась, когда Александр резко поднялся и двинулся в сторону книжного шкафа позади стола. Он сделал стремительное движение рукой.

Жест был быстрым и точным, но из-за спины Уна не смогла его разглядеть. К ее великому удивлению одна из полок откинулась наружу, обнажив спрятанный за книгами тайник. Дверь кабинета уже почти захлопнулась, когда Уна успела подпереть ее ногой, оставив небольшую щелку, чтобы продолжить наблюдения.

В тайнике хранились какие-то бумаги, потрепанные временем, если судить по скругленным краям, придавленные еще более странным предметом – черным шаром.

За бумагами была припрятана бутылка шотландского виски со стаканом, и еще где-то в недрах сейфа Уна почти разглядела корешок огромной книги. Волшебник налил порцию выпивки, закрыл шкаф и вернулся на место.

Девушка бесшумно прикрыла за собой дверь.

Дядюшкино расстройство по поводу принятого ею решение было куда как очевидно. Неожиданно Уна прочувствовала целиком бремя предстоящего выбора. Племянница знала, что Александр корит себя за смерть ее матери и сестры не меньше, чем винит себя она.

Он запил вскоре после трагедии, случившейся в парке. Примерно в то же время Волшебник стал распускать прислугу и забросил сад.