- Хочу, - киваю сам себе.

      - Я умираю, - оборачиваюсь к нему, стараясь скрыть свое похуистическое выражение лица. - Есть кое-что, что необходимо передать из рук в руки. Я не смогу, сил не хватит, а вот ты думаю справишься.

      - Зачем это мне? - приподнимаю бровь, упрямо продолжая стоять на месте.

      - Тебе не нужны деньги? - его наигранное удивление бесит и раздражает. Он точно видит меня насквозь: и улыбка глумливая, и голос слишком ласковый - издевается тварь. Начинаю злиться.

      - Деньги нужны всем, - получается слишком грубо, но я и не стараюсь ему понравиться. - Почему я?

      - А ты видишь тут кого-то еще? - если он не сменит тон, я сам его добью.

      - Мне пора... - чувство тревоги бьется в истерике, ноги сами собой несутся прочь, но мозг... Может ли это быть тем самым выходом из моей ситуации? Глупо. Я уже давно не верю в сказки, да и в чудеса тоже. Ничего в этом мире не бывает просто так. Все имеет свою цену, и боюсь цена этой работы будет слишком высока. Но есть ли выбор у того, у кого по сути ничего нет? Уже сейчас я знаю, что не смогу уйти. Не потому что побоюсь повернуться к незнакомцу спиной, хотя я отчетливо слышал щелчок снятого с предохранителя ствола. И не потому что мне не дадут забыть об увиденном. Мне нечего терять - вот причина моего ступора.

      - Тебе ведь нечего терять? Скажи, я прав? - ухмыляется, а меня начинает не просто потряхивать, а трясти капитально. И это мое болезненное состояние точно никак не связанно с ударившим морозом.

      - Допустим. И что тебе от меня нужно? - переходить на "Вы" даже не планирую. А зачем?

      - Поработаешь курьером, получишь неплохую сумму денег.

      - Сколько?

      - Тебе хватит...

      - Сумма, - стою на своем.

      От препираний нас отвлекает шелест шин по мокрому асфальту, гул двигателя, и я готов поспорить, что не от одной машины. Кто-то приехал. И этот кто-то явно ищет Его. Не хотелось бы лежать возле этого подыхающего незнакомца хладным трупом.

      - Пару миллионов тебе светит. Если доставишь груз - не обидят. За это можешь быть спокоен.

      - Почему я должен доверять тебе?

      - Не должен, и скажу больше - не доверяй никому, - его голос срывается временами то на хрип, то на кашель. Бок уже давно пропитался кровью, собственно как и одежда. Даже не морщусь, наблюдая как он сползает все ниже, теряя последние остатки сил.

      Слыша за своей спиной торопливые тяжелые шаги, сопровождающиеся криками и насквозь пропитанные агрессией, уже собираюсь сорваться с места, но чувство страха, сковавшее меня, не дает ступить и шагу. Хочется сжаться комочком на полу и прикрыть голову руками. Говорят, в период стресса тело реагирует быстрее чем мозг, теперь я убедился в этом на себе.

      Парень, а ему на вид и не дашь больше двадцати пяти, вскакивает на ноги, дернув меня за руку, заталкивает к себе за спину и закрывает собой, сильно прижимая к стене и не позволяя не то что дернуться, а даже вздохнуть.

      Он выше меня больше чем на голову, да и в плечах в разы шире, поэтому не вижу из-за его спины ровным счетом ничего...

      Глухой хлопок разрезал тишину мертвого здания. Под крышей взлетело воронье, злобно каркая и кружась над головами. Зажмуриваю глаза, боясь даже подумать о том, что происходит.

      Выстрел, еще один, снова и снова... Сколько их? Боюсь считать, думать, даже анализировать не берусь. Мне страшно. До усрачки боязно открыть глаза.

      Парень дергается передо мной, вздрагиваю вместе с ним. С последним выстрелом все затихает, наступает мертвая тишина и лишь крик воронья разбавляет воцарившееся молчание. От запаха пороха першит в горле, по полу безбожно тянет холодом, и я начинаю ощущать как продрог, а еще этот солоновато-металлический привкус, едва уловимый, но так прочно въедающийся в мозг и оседающий на губах.

      Парень сползает, неосознанно подхватываю его под руки и падаю на пол вместе с ним. Пытается зажать рану на животе, рука вся в крови, но это зрелище не вызывает приступов ужаса, скорее тошноту.

Вокруг нас лежат три человека в неестественных позах, по покрытым гарью деревянным доскам растекается все еще теплая кровь, покидая тела и высасывая из них остатки жизни. Тело в моих руках все еще дышит, с хрипом, натужно, почти на последнем издыхании, но дышит.

      - Не верь никому, - просит... не приказывает, а именно просит, то ли защитить стараясь, то ли издеваясь надо мной. Все что могу - это кивнуть и закрыть ему влажной от холодного пота ладошкой глаза, так и не успев сказать спасибо. Как бы там ни было, он не виноват, что я пошел вслед за ним. А тот факт, что прикрывал меня собой, не может не заставить в груди что-то дернуться.

      Быстро встаю на ноги, отряхиваюсь, насколько это позволяет осевшая на одежду сажа, и порадовавшись, что не испачкался в крови, подхватываю на бегу портфель и срываюсь с места. Притормаживаю у самого выхода, когда чуть не спотыкаюсь о труп одного из мужчин, взгляд сам собой цепляется за пистолет... Не уверен, что поступаю правильно, но все же, подняв тяжелый ствол с пола и поставив его на предохранитель, прячу его за ремень джинсов и выбегаю на улицу, предварительно убедившись, что больше никого нет поблизости...

  Часть 4

      В себя прихожу уже сидя на чердаке. Виски ломит нещадно, будто бухал не просыхая несколько дней подряд, во рту пересохло, грудь сдавливает от приступов кашля - не продохнуть, в голове отчетливо слышны удары собственного сердца, грохот такой, что заглушает гул собственных мыслей. Постепенно начинаю приходить в себя и вытряхиваю содержимое портфеля на пол. Со звяканьем падает несколько металлических контейнеров, размером с пробирку, серебристая неприметная флешка, папка с бумагами и деньги, коих оказывается не так уж много. Тридцать тысяч надежно прячу в карман куртки (они мне еще пригодятся). Пролистав папку понимаю, что ничего не понимаю. Какие-то формулы, числа, текст на английском - не разобрать. Несколько минут думаю стоит ли открывать эти странные колбочки, но все же любопытство берет верх над здравым смыслом и с щелчком открыв крышку, ловлю выпавшую мне на ладонь небольшую ампулу с прозрачным раствором. Замираю. Кто знает что там находится: возможно вирус, который пустят на наших же граждан, продав его конкурентам; возможно неизлечимая болезнь или, наоборот, антидот... не знаю, что там, да и знать по большему счету не желаю. И мне бы закопать это добро, бумаги сжечь и на время залечь на дно, но подсказывает мне мое шестое чувство, что уже слишком поздно. Я вляпался по самое не хочу. Помощи просить не у кого, Сет идет по следам и вот-вот поймает. Кожей ощущаю его учащенное дыхание и покрываюсь холодным потом.

      Убираю ампулы на место, бумаги также складывая туда.

      Думай, Ян, думай, что теперь совсем этим барахлом делать? И словно услышав мои мысли, из-под сумки послышался мелодичный сигнал звонка. Подпрыгиваю на месте, сердце ухает вниз и я, звучно выругавшись, с трудом достаю из внутреннего кармана портфеля ранее не замеченный телефон. Обычный мобильник, довольно потрепанный, но все еще работает. Уж не знаю, к счастью это или все же нет.