Итак: на небе сияло ясное, весеннее солнышко, в кустах щебетали птички, а я как колода лежал поверх расстеленного кафтана и загорал. И тут появляется нечто такое, от чего у меня разом пересохло во рту, и округлились глаза. Это нечто было одето в обрезанный значительно выше колена красный шелковый сарафан, демонстрирующий стройные женские ноги. На высокой, округлой груди у этого существа лежала пушистая, едва сплетенная коса. Выше, на трогательно тонкой шее открывалась русая головка с пухлыми чувственными губами, аккуратным точеным носиком и такими огромными голубыми глазами, что утонуть в них не составляло труда даже менее влюбчивому индивиду, чем я.

— Ой, — воскликнуло небесное создание и скромно потупила глаза-озера, — простите, я не знала, что вы здесь!

— Я, я, — как ужаленный вскакивая на ноги, забормотал ваш преданный слуга, — вы, вы…

Потом я все-таки сумел взять себя в руки и прежним, немного сварливым тоном, продолжил:

— Вот, решил немного погреться на солнце. Как тебе спалось на новом месте?

— Хорошо, — откликнулась Алена, обжигая меня небесным взглядом. — А вам?

— Прекрасно, — ответил я, после чего возникла долгая пауза. — Я наловил много рыбы, — чтобы что-нибудь сказать, добавил я. — Только испечь ее можно будет вечером.

— А репа у нас осталась? — кокетливо спросила она.

— Репа? Репа осталась, вон там в горшке. Ты поешь, а я пойду, пройдусь…

Идти мне, собственно, было некуда, да и незачем. Но отдышаться от такого волшебного видения было нужно.

Теперь, после того, как девушка помылась и выспалась, я начал лучше понимать подлые устремления коварного, сластолюбивого дьяка. Запасть на такую красоту было очень даже легко.

Как ни странно, но ее ни короткий сарафан, ни моя нагота Алену сегодня нимало не смутили. Она чарующе улыбнулась и легко повернувшись на пятках, засеменила стройными босыми ногами к горшку с репой, а я позорно бежал.

Часа полтора я обходил наши владения, даже сходил к тому месту, где мы вчера видели конных стрельцов. Оказалась, что там проходит, разъезженная грунтовая дорога, одна из тех многих, которые как направления, появляются между небольшими населенными пунктами. Спрятавшись в кустарнике, которым обильно заросло заброшенное поле, я с полчаса пролежал в засаде, но ничего подозрительного не заметил и вернулся к нашей землянке.

Алена встретила меня ласковой улыбкой и, немного смущаясь, поблагодарила за спасение. Мы сели рядом на бревнышке. Она оправила свой урезанный сарафан и обняла колени. К сожалению, не мои, а свои.

— Как твои ноги, — не очень к месту спросил я, имея в виду не ее круглые голые коленки, а стертые ступни.

— Ничего, заживают, — ответила она и села так, чтобы мне не были видны потертости и лопнувшие мозоли.

— Могу тебе помочь, я неплохой лекарь, — предложил я.

— Спасибо, не нужно, — отказалась девушка, поворачиваясь ко мне спиной. — Уже и так все заживает.

Чтобы поменять неприятную для нее тему разговора, я спросил:

— Соскучилась по родителям, очень хочется домой?

— Домой? — переспросила она и неожиданно для меня отрицательно покачала головой. — Нет, домой я не хочу.

— Да?! — только и нашелся сказать я.

— Как только вернусь, меня сразу же выдадут за Зосима Ильича. А мне легче в петлю.

— За Зосима? Я видел его с твоим отцом. Мне он тоже показался не очень подходящим для тебя женихом…

— У тяти с ним есть общие лавки, вот он и хочет, чтобы все осталось в семье, — не слушая, продолжила Алена. — А я люблю совсем другого человека. Вот ты (она вдруг перешла со мной на «ты»!) давеча спрашивал, есть ли моя вина, что меня украли…

— Спрашивал, — подтвердил я.

— Я сама бежать захотела.

— С дьяком?! — удивленно воскликнул я.

— Нет, при чем тут дьяк? А, вон ты о чем! Нет, дьяк меня обманом увез. Бежать я хотела со своим Ваней. Мы собрались обвенчаться, а потом пробираться на Дон, в казаки!

— Ну, ты даешь! — восхищенно сказал я. — Прямо-таки в казаки! Смело! А кто такой этот Ваня?

— Ваня? Он служит приказчиком в отцовской лавке. Он такой, — она не нашла слов и просто показала рукой, что-то большое и кудрявое. — Только ничего из того не получилось. Вместо Вани в карете оказался дьяк Дмитрий Александрович. Ну, а дальше ты и сам знаешь.

— Слышал я про какого-то приказчика, — сказал я, припоминая рассказ ее отца о домашнем предателе.

— Про Ваню? — вскинулась она. — Что он, как он, голубчик? Тятя про него не дознался?

— Если это тот, который знал о твоем побеге, то дознался. Но, думаю, мы говорим о разных людях. У твоего отца много приказчиков?

— Мало, нет, не знаю, человек шесть. И что с ним?

— С тем приказчиком? Я точно не знаю, твой отец говорил про какого-то… Знаешь что, Алена, ты как вернемся домой, лучше сама разберись. А то я могу что-нибудь перепутать.

— Мне чем за Зосима Ильича идти, слаще в петлю! — опять вернулась девушка к своей личной драме.

— Ты раньше времени не переживай, может быть у вас с Зосимом еще все и разладиться.

— Нет, тятя, как сказал, назад не вернет. Я уж выла, выла… Матушка, и та со слезами просила. Ничего тятя знать не хочет, говорит: «стерпится, слюбится»!

— Ты знаешь, я слышал их разговоры, твоего отца и этого Зосима, мне показалось, что он тот сам уже не очень хочет на тебе жениться.

— Зосим Ильич? — вскинулась девушка. — Почему?

— Ну, понимаешь, — начал тянуть я, — не очень представляя, как объяснить ей причины недовольства пожилого жениха. — Ну он, думает, что у вас с дьяком, ну ты понимаешь…

— Да, как ты мог такое подумать! — взвилась девушку. — Да, чтобы я с ним, да мне лучше в петлю!

— Погоди, я-то здесь при чем, это Зосим тебя подозревает.

— Зосим Ильич?!

— Нет, если с тобой ничего такого не случилось, то и, слава Богу, значит, и говорить не о чем.

— Еще бы, случилось!

— Ну, в жизни всякое бывает… Выходит, Зосим может о тебя не волноваться.

— А он-то здесь при чем?

— Если ты уже не девушка, то он на тебе не женится, — коротко и понятно объяснил я, — а если девушка, то женится.

— Конечно, я девушка, мы себя блюсти умеем!

— Значит, он на тебе женится.

— Да я сама за него не пойду!

Разговор приобретал все более непонятные формы.

— Ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом. Что там слышно о холере в Одессе?

— Где? — не поняла она.

— Нет ничего, это я так, пошутил.

Мы помолчали, Алена думала о чем-то неприятном, беззвучно шевелила губами. Потом вдруг сказала:

— Не хочу домой.

Я только с сожалением покачал головой. С такой внешностью ее все равно нигде не оставят в покое, действительно, для нее самый лучший выход — идти за пожилого Зосима и ждать вдовства.

Пока я размышлял над незавидной судьбой красавиц вообще, а этой в частности, настроение у девушки изменилось, она задумчиво улыбнулась и попросила:

— Расскажи о себе?

— Сам я с южной украины, живу с родителями, — начал я монотонно озвучивать свою легенду. Однако, оказалось, что ее интересует совсем другое.

— А жена у тебя есть?

Вопрос был интересный, но сложный. Жена у меня была, только неизвестно где. Сейчас же я находился как бы в командировке, когда все мужчины делаются холостыми. Потому я выбрал средний вариант, тот, что я использовал раньше:

— У меня есть невеста.

— Красивая? — почему-то ревниво спросила Алена.

— Да, красивая.

— Краше меня?

— Вы совсем разные, мне трудно судить, — увильнул я от прямого ответа и нашел вариант не обсуждать свои дела: — Вот ты очень красивая девушка.

— Правда? — переспросила она и тотчас встала в боевую стойку. — Говоришь что я красивая, а вот тебе не люба.

— С чего ты так решила?

— Ну, — протянула она, — другие глаз не отрывают, а ты… Мы сегодня будем баню топить?

— Баню? Не знаю, сначала нужно дров нарубить, а у меня топор тупой. А ты, что опять мыться хочешь?

— А то!