– Ты рот-то закрой, ворона влетит, чего замерла, глаза выкатив? – Априя слегка потрепала за плечо застывшую на полуслове сестру. – Что, вспомнила чего?

– Ох тыж тыдуть меня растудыть! – очнулась Милана Хенгельман, нервно сглотнув. – Ой, что-то чую, бедой запахло, Апри, похоже, с меня спрос брать будут.

– Да не томи же ты, старая, говори, откуда ноги растут!

Старушки принялись шептаться, то и дело перемежая свои мысли комментариями вроде: Что же теперь будет? Как же быть? А может, все еще обойдется? Какое-то время они еще голосили, лишь уже под конец, когда на поляне запылал костер высокого пламени, замолчали, в четыре глаза провожая в последний путь покойника с его товарищами, что зарылись внутри пылающих ветвей.

Какое-то грустно-тоскливое зрелище представляла эта картина обезображенного разложением и пламенем лица сидящего в костре покойника. Он как-то равнодушно и, казалось, возвышенно разглядывал их, пока стена огня окончательно не скрыла его из виду.

– Боги с тобой. – Махнула Априя на прощание ему ладошкой. – Ну что, куда теперь? По тоннелю в город или назад в особняк?

– Назад. – Милана Хенгельман покачала головой. – Ох, я кому-то сегодня устрою сладкую жизнь!

Остаток приема при дворе короля, императора, я совершенно не запомнил. Все потонуло в зеленом тумане ее глаз, и я совершенно не помнил, как оказался у себя. Сердце не разрывалось в бешеном ритме неистовства, я словно застыл, погрузившись в какую-то горькую патоку, не в силах пошевелиться в этом мягком чувстве внутренней не то боли, не то тоски.

Я не обманывал себя, эта девочка была мне небезразлична, но вот кто она, что она, а главное, как мы расстались, было из разряда – туши свет, кидай гранату. Шпион, фрейлина, сосуд, пустая кукла без мыслей в голове? Кто же ты и что ты думаешь обо мне? Помнишь ли ты вообще меня, или все это время рядом со мной был император? Кто говорил со мной, кто держал меня за руку и гулял со мной по городу, весело улыбаясь и даря своей улыбкой так нужное мне в тот момент тепло и заботу?

Ответа не было, как и не было сил взять себя в руки, или не знаю там, за «шкирку» схватить, чтобы встряхнуть хорошенечко, надавать себе по щекам, чтобы прийти в чувство. Мысли как-то рассеянно блуждали, слепо натыкаясь друг на друга, чтобы вновь разойтись по разным углам.

Вызвонив колокольчиком слугу, я заказал себе чая, терпкую горячую горечь трав, выжигающую нёбо и вкусовые рецепторы, но меж тем легким бризом послевкусия смывающим мое сомнабулическое состояние. Усевшись за стол, я бездумно марал листки бумаги пером, выводя на них каракули домиков, корабликов, крестиков, звездочек и сердечек.

Стоп.

Сердечки это уже перебор, причем с полным сдвигом по фазе. Разозлившись, я перевернул сердечко окружностями вниз, дорисовал ножки, а сверху спинку, тем самым получив… попу. Красивенькую такую, аккуратненькую женскую попочку, прямо как у…

Да что за хрень-то со мной творится?!

Сурово сдвинув брови, я не менее сурово скомкал лист и что было дури запулил его через комнату.

– Барон!

– Ой, простите!

М-да.… С ума сойти, я совершенно не заметил строгой и властной женщины, стоявшей перед моим столом неизвестно сколько времени и получившей от меня с ходу бумажкой в лоб.

– Господин… жа… кхм-м… император… ша… – Какая-то несуразица полезла из меня, я глупо моргал глазами и не находил, что ответить. – Я не заметил, как вы вошли, и вот это как бы, в общем, извините.

– Боги, мальчик в себе ли ты вообще? – Император в лице этой строгой красавицы обескураженно потирал лоб. – Ты вообще как себя чувствуешь? Я как увидела тебя на приеме, думала уже все, тебя тут, пока меня не было, выпотрошили и набили соломой, чтобы к моему приезду выставить твое чучело.

– Эм-м, нет, все нормально, просто я немного подустал, вот, видимо, сказывается. – Поднявшись, я услужливо пододвинул стул с высокой резной спинкой к столу, легким поклоном предлагая присаживаться. – Уж извините, честное слово, совершенно вас не заметил.

– Да уж куда тебе было заметить… – Император, аккуратно подобрав подол, сел на стульчик, подняв с пола мою бумажку и расправляя ее на коленке. – Сердечки, звездочки, фигня какая-то, опять сердечки… кхм… попа.

– Нет, это тоже сердечко, просто оно… – Я сумбурно замахал руками, пытаясь в отчаянье найти необходимое слово.

– Как попа. – Пришла на выручку мне женщина-совершенство, вскинув бровь.

– Ну… возможно, где-то и так. – Я уселся на свое место, попытавшись спрятать свое лицо за маленькой кружечкой чая, что предательски дребезжала по блюдцу в моих руках.

Она буровила меня насмешливым и ироничным взглядом, молча налив себе в кружку ароматного взвара и слегка пригубив его.

– Попробуешь еще что-нибудь сказать? – Она подмигнула мне.

– Нет, пожалуй, воздержусь. – Невольно я расплылся в ответной улыбке, немного приходя в себя.

– Вот и умничка, – кивнула она. – Скажу тебе, как тот, кто, в отличие от тебя, уже не первое тело меняет, не дави чувства, наслаждайся ими, так как с годами они гаснут, теряя свой накал и полноту красок.

– Простите? – Я чуть не выронил кружку.

– Я тебя умоляю! – Она фыркнула, махнув на меня рукой. – Неужто ты думал, я не в курсе, что это не твое тело? Если не забыл, мне даже какое-то время удалось походить в нем.

– Я немного не понимаю… – Даже не тревога, а страх подкатили к горлу от осознания того, что моя тайна находится в руках одного из могущественных и опасных людей этого мира.

– Оставь. – Красивая, утонченная кисть махнула в мою сторону. – Пусть эта тайна останется твоей. Мне недосуг в нее вникать, просто при мне не нужно играть мальчика, особенно с учетом того, кто перед тобой находится. Договорились?

– Угу, – кивнул я поспешно.

– Но, собственно, я не за тем сюда пришла. – Она извлекла из-под накинутой на плечи шали небольшой фолиант, обтянутый черной глянцевой кожей, с массивными серебряными фигурными застежками. – Вот, когда-то в былые годы осталось мне на память от одного занимательного человечка, мне она сейчас уже ни к чему, но почему-то вспомнилось о тебе, вот и решила презентовать в знак наших намечающихся отношений.

– Кхм. – Я принял подарок, округлив глаза. – Ничего себе занимательный человечек, это же один из трудов Аль’Фарамута, одного из самых именитых мастеров некромантии!

– Да? – мурлыкнула она тихо, словно кошка. – А с виду был такой робкий и застенчивый мальчик, представляешь, он при виде крови в обморок падал.

– Слышал… – Я с интересом пролистывал книгу, не забыв Маку указать на сканирование тома. – Одно смущает, у меня такое чувство, что за подобное чтиво перед сном можно и на костер загреметь.

– Можно? – Она насмешливо вскинула бровь. – Я бы даже сказала, нужно, и, кстати, ты обязательно загремишь, если будешь ее всем и каждому показывать.

– Намек ясен. – Я не поленился оторвать зад от стула, чтобы отвесить поклон. – Спасибо, при всей сомнительности подарка, должен отметить, что знания лишними не бывают.

– Сможешь осилить хотя бы треть? – Она прищурившись следила за мной. – Могу дать еще.

– И снова спасибо. – Я водрузился на свое место, с сожалением пряча книгу на время в свой стол. – Однако вырву из разговора ваши слова для уточнения, если вы не против, поясните, что значит начинающихся отношений? Я как-то в простоте своей наивной осмелился на минутку помыслить о том, что теперь, по завершению подписания договора между вами и короной, смогу наконец-то отторгнуть от себя большую политику.

– Политику ты уже никогда, мальчик, не отторгнешь, так как, измазавшись в ней единожды, не оттереться уже никогда. – Она не улыбалась, строго и серьезно уперев в меня взгляд. – Не нужно мило хлопать на меня ресничками, я не первый день живу и могу выстроить долгосрочную перспективу тех активов, что ты себе выписал малыми дозами от каждого из государств.

– Позвольте, все в рамках договора и исключительно с вашего с королем согласия. – Я невольно улыбнулся, приятно все же, что ни говори, что хоть кто-то смог увидеть за всей этой бумажной волокитой хотя бы частично мой темный гений. – Все для вас, себя не пожалел, лишь бы вам было хорошо и вы больше не воевали.