сиянием. Какая грустная красота!

[139, с. 578]

Японская проза со второй половины X века разделилась на “мужскую” и

“женскую”, потому что в системе письменности, созданной на основе китайских

иероглифов, появилась и чисто японская слоговая азбука (слогами пишутся главным

образом суффиксы в окончаниях слов), в связи с чем мужчины, как правило,

продолжают писать по-китайски, а женщины — на японском языке.

Особую сферу поэтического взгляда на мир представляло собой

изобразительное искусство. Точный отбор деталей, значимость каждого элемента,

тонкая техника, изысканная гамма цветов — все это должно было передать

гармонию мира, восторг перед ним и глубокое проникновение в его сущность.

Буддистское мировоззрение привнесло в японское искусство ощущение бренности

земного бытия. Но это ощущение в традиции японского искусства постоянно

смыкалось с идеей вечности мира, что и до сегодняшнего дня делает японское

искусство загадочным, глубокомысленным и как бы вобравшим в себя многовековую

мудрость Востока.

Японская живопись вначале имела религиозный характер, но примерно с XI

века в ней проявились национальные особенности. Живопись часто была

декоративно-прикладной. Росписи ширм, вееров, различных вещей и украшений

домашнего быта восполняли простоту интерьера,

становились его украшением. С развитием литературы

живопись приобрела характер иллюстраций.

Появились

даже

живописные

повести,

иллюстрирующие путешествия, романы и описания

жизни императоров и вельмож. Главным для них было

—

передать настроение героя. Это делалось при помощи

изысканной композиции, сочетания цветов и их

оттенков, лаконичных и вместе с тем насыщенных.

Особенно явственно это проявилось в пейзажной

живописи, в которой примерно к XVI веку

утверждается живопись тушью.

По глубине чувств, переданных японскими

художниками, живопись смыкается с поэзией. Если

пейзажная живопись — зримый образ природы, то

Сэссю. Зима. Свиток

поэзия — ее стихотворное звучание. “...Пейзажи

на бумаге. Ок. 1470—

старинной японской кисти открывают нам

1480 годов

очаровательные дожди и туманы, занимающие семь

восьмых полотна, и только где-нибудь в уголке картины отлично написанные

человечки и кривые сосны одни убеждают нас, как прекрасна и удивительна вся

природа, не закрывай ее от глаз туман. Дождь, без которого немыслимо японское

бытие, все породил здесь, вплоть до искусства. Живопись разучилась далеко видеть,

а если иной раз и взглянет, то так условно, будто взглянула, полузакрыв глаза.

218

Художник лишь догадывается о целом” [233, с. 52].

Особенную выразительность японская живопись

получила с появлением гравюры, достигшей развития и

процветания в XIII — первой половине XIX века вместе с

ростом ее главного потребителя — городского населения.

Портреты, бытовые сцены, пейзажи в гравюре передают

все более богатую гамму чувств и изображаемого объекта,

и

самого художника. Достаточно посмотреть на портреты

японских красавиц, выполненных графиком Китагавой

Утамаро (1753/54—1806). “Каждая из его героинь —

воплощение какого-либо качества: нежности, хрупкости,

силы. Для их выявления мастер то удлиняет пропорции,

передавая изысканную грациозность движений, то придает

им простонародную силу, мощность, мужественность,

Утагава Кунисада

грубоватую резкость” [133, с. 235, 236]. То же можно

Пион

сказать о графике Утагавы Кунисада (1784—1864). Всемирно известное творчество

Кацусика Хокусая (1760—1849 или 1870) можно назвать вершиной графического

мастерства XIX века. Здесь символизм

японского искусства достигает своего апогея.

Хокусай понимает суетность мира, ищет его

величие в вечном японском источнике — в

природе. Изображая людей на фоне священной

горы Фудзи, вздыбившуюся в причудливом

порыве морскую волну, он создает символ

своей страны, суровой и нежной,

величественной и лирической, радостной и

печальной.

Японский национальный театр как бы совмещает в себе особенности поэзии и

прозы, изобразительного искусства, дополняя их особой экспрессией музыки, танца,

пения и собственно действия.

Как и в других культурах мира, театр возник из земледельческих мистерий,

сопровождавших сезонные праздники, ритуалы религии синто. В синтоистских

храмах создавались всевозможные действа, связанные с поклонением божеству

солнца, духам предков, священных животных,

Сцена театра Но. Нисихонгандзи.

растений, гор и вод. Эти действа долго выполняли

1681 год

магическую функцию, но постепенно они стали

частью сначала народных праздников, а затем и

торжеств во дворцах

знати.

Есть и другой

источник театра Японии. В X—

XI веках из Китая и

Кореи в Японию пришли различные

театральные

представления, носившие китайское

название

сангаку

(“разные представления”), которое в

японском просторечии

было преобразовано в сару-гаку —

219

Кло-омотэ.

Маска театра Но

“обезьянье искусство”,

“обезьянничанье”.

“...Это были пляски под

инструментальную музыку, но пляски, имеющие определенный сюжет и

включавшие в себя поэтому элементы пантомимы, то есть

актерской игры” [148, с. 70]. Сюжетами были легенды, предания и

сказки, случаи и анекдоты из повседневной жизни,

представленные в виде клоунады и фарса. Они выполняли роль

народных развлечений во время празднеств, и в них участвовали

также жонглеры и акробаты, мимы и танцоры. С

распространением буддизма стали появляться пьесы более

серьезного содержания. Постепенно они “проникали и в

дворцовые сферы, но уже в очищенном виде, без откровенной балаганности” [там

же].

В XIII веке в представления, кроме пантомимы, вводится текст, независимо от

того, декламировался он или пелся, кроме того, непременным элементом была

музыка — вокальная или инструментальная, а кульминацией всего действия —

танец. Это и стало основой для возникновения совершенно нового

Бато. Маска бугаку

типа театра, созданного в XIV веке драматургом Канъами (Кандзэ)

Киёцугу (1334—1385). Этот театр, существующий до наших дней, назывался Но

(“умение,

мастерство”):

первоначальное

название

Саругаку-но

было

сокращено,

поскольку его первая часть уже не

соответствовала

задачам театра.

Канъами

создал

жанр

лирической драмы

— йокёку. Сюжеты для йокёку

черпались

из

синтоистских мифов, легенд и

исторических

преданий, народных сказаний и

буддистских сутр.

Основная часть этих пьес (известно

свыше 230) была

написана в XV веке, когда театр Но