Он повернулся на каблуках тапочек и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Мы молчком последовали за ним. Несмотря на такой напор, скорее даже благодаря ему, у меня появились сомнения в искренности хозяина. Слишком внезапно он завелся, до этого в течение всего завтрака сохраняя похмельное спокойствие. Не за последние же десять минут ему предоставили порочащую нас информацию.

В холле к нашему квартету присоединилась Валентина Ивановна. Судя по скорбной мине, она также была в курсе наших тяжелых обстоятельств. Ничего не говоря, она последовала за нами в кабинет хозяина.

– Можете сами полюбоваться на свои рожи! – повторил понравившейся эпитет Вениамин Ананьевич, вытаскивая из кожаной папки три компьютерных портрета. Себя я узнал сразу. Была, пожалуй, некоторая разница в выражении глаз портрета и оригинала, но черты лица были переданы правильно. Ольгу в фотороботе узнать было можно, но с трудом, Андрей же вышел совсем неудачно.

– Вот, читайте о своих подвигах! – с нажимом и патетикой произнес Кругов, бросая на стол распечатку.

Я просмотрел текст, краем глаза наблюдая реакцию Андрея. Мне показалось, что он, как и его мамаша, уже знает, о чем здесь написано, и видел фотороботы. Подыгрывая отцу, сын с матерью с преувеличенным старанием изображали испуг и удивление.

В милицейской бумаге нас обвиняли во всех смертных грехах, предупреждали о нашей крайней опасности. Меня удивила такая оперативность милиции. Все наши правонарушения были перечислены совершенно правильно, не говоря уже о длинном перечне вымышленных преступлений.

– Ну, и что вы теперь собираетесь делать? – спросила Валентина Ивановна, скорбно подкатывая глаза.

Ей никто не ответил. Наша троица подавлено молчала, а хозяин был занят другим, он машинально шарил глазами по столу, как будто искал стакан.

– Ну? – наконец первым прервал молчание Вениамин Ананьевич, так и не обнаружив на столе ничего интересного.

– Что делать? – нейтральным голосом переспросил я. – Ничего не будем делать. Просто пересидим. Кто нас здесь найдет.

– Как это пересидите! – возмутился Кругов, – да вас в один момент вычислят по машине!

– Да, да, конечно – пробормотал Андрей, – непременно вычислят…

– Ой, мамочки! Значит, нас посадят в тюрьму, но ведь мы же ничего плохого не сделали! Это не мы на них, а они на нас нападали! – со слезами в голосе произнесла Оля. – А я тут совсем не похожа! Неужели я такая толстая! И Андрей, ну совсем, ну ни капельки не похож!

– Нужно убрать отсюда машину, я уже заявил, что ее угнали, – не отвечая Ольге, решительно произнес ее будущий тесть. – Я придумал, как следовает поступить.

– Следует, – поправила Валентина Ивановна.

– Да пошла ты… – начал, было, Вениамин Ананьевич, но, зацепившись за взгляд супруги, не кончил фразу. – Следует отогнать машину в Москву!

– Ты это уже говорил! – опять вмешалась в разговор Валентина Ивановна. – Ничего сам не можешь…

Вениамин Ананьевич покраснел от гнева, ко пререкаться не решился и продолжил:

– Алексей поедет на ней в Москву и оставит там, на условном месте. Я уже все подготовил. Ее там найдут. А он потом вернется сюда. А мы пока придумаем, как и что…

Мне план не понравился.

– Как же я на ней поеду, если она в розыске. Меня же сразу задержат!

– Я все устрою, – подумав, успокоил меня Кругов. – Кроме тебя некому. Андрей после ранения…

– Я тоже.

– Потом, у него должно быть алиби. Ты не боись, все будет нормально. Тебе только машину отогнать…

– Я в город не смогу въехать, «Фольксваген», да еще последней модели и редкой расцветки – не «Жигули», меня на въезде в Москву свинтят. Лучше машину оставить на кольцевой дороге.

– Ага, чтобы ее там раскурочили! – вмешался в разговор Андрей. – Это супер!

– Ну, так отгони ее сам, – резко ответил я, и участковый заглох.

– Ну, что ты за человек! – набросилась на мужа Валентина Ивановна. – Ничего без меня сделать не можешь. Алеша, – обратилась она ко мне, – Веня правильно говорит. Вы здесь самый толковый, и у вас все получится. Вы только отвезете машину, а потом вернетесь. Ничего опасного в этом нет. Пока вы ездите, мы вас здесь будем ждать. Андрюше ехать в Москву никак нельзя, мы люди известные, тем более, из органов. Андрюшу могут узнать, и у всех будут неприятности. Вас же никто не знает, вы быстренько съездите и сразу назад. Я вижу, вы согласны! Что я тебе говорила! – добавила командирша, победно глядя на мужа.

Из всей компании, кажется, только Ольга не участвовала в заговоре. Во всяком случае, она явно не понимала, что здесь происходит, и удивленно смотрела на родителей жениха.

Пока Валентина Ивановна распиналась передо мной, я внимательней, чем раньше, просмотрел милицейскую ориентировку. После примет «преступников» там был перечень их предполагаемых преступлений. Кроме убийства охранников, «перестрелки» в пансионате, где все перевернулось с ног на голову, и инцидента на дороге с нашим вооруженным нападением на мирных отморозков, все остальное было чистой выдумкой. Рисовался образ чрезвычайно опасной, вооруженной автоматическим оружием бандгруппы. Думаю, ни у какого милиционера не возникло желание рисковать жизнью при задержании таких монстров. О стрельбе на поражение в документе прямо не говорилось, но предполагалось.

– Значит, говорите, отогнать машину и вернуться. А что потом? – задумчиво спросил я, вглядываясь в открытые, искренние лица семейства Круговых.

– Потом все образуется. У Вены большие связи, да и он сам не последний человек в МВД. Кому надо замолвит словечко, и все образуется, – затараторила Валентина Ивановна. – Вам, Алешенька, совершенно ничего не угрожает. Какое у вас красивое имя! Мы вам так благодарны за то, что помогли Андрюше! Родительская благодарность дорогого стоит! Вы нам теперь как родной!

– Пожалуй, – начал соглашаться я. – А куда отогнать машину?

– Да здесь недалеко, проедешь МКАД, доедешь до Можайки, по ней до Поклонной горы, а там… – стал было объяснять воодушевленный переговорными талантами жены Вениамин Ананьевич.

– Вы все это лучше напишите, а то я не запомню, – перебил я.