Наполовину расправившись с ним, я осознала, что насытилась и готова к разговору. Решительно отодвинула столовые приборы в сторону и устремила на Нико решительный взгляд.

– А десерт? – тут же поинтересовался он, предупреждая мои дальнейшие вопросы.

Не дожидаясь моего ответа, поднял было руку, собираясь вновь вызвать таинственного помощника, но я отчаянно замотала головой.

– Простите, но если я съем еще хоть кусочек, то просто лопну, – измученно пошутила я, заметив, что Нико ждет разъяснений. Помолчала немного и вполголоса добавила: – И лопну не только от переедания, но в первую очередь от любопытства. Сказать, что вы меня заинтриговали, – значит не сказать ничего!

– Рад это слышать. – Слабая улыбка тронула губы Нико. Он несколько раз размеренно ударил пальцем по бокалу, словно задумавшись, как же начать свой рассказ, затем пожал плечами и попросил: – Пожалуйста, окажите мне небольшую милость перед тем, как я удовлетворю ваш интерес.

Я мгновенно напряглась, не ожидая ничего хорошего. Что ему от меня надо? Наверняка сейчас какую-нибудь гадость предложит!

А Нико не торопился продолжать, словно не понимая, как сильно я нервничаю. Он откинулся на спинку стула, положил локти на скатерть перед собой и удобно устроил подбородок на переплетенных пальцах, разглядывая меня с ленивым интересом.

– Что вам от меня надо? – наконец, устав от этой пытки неизвестностью, прямо спросила я и на всякий случай взяла в руки нож, благо что невидимый слуга пока не убрал приборы со стола.

Мало ли, вдруг Нико приставать начнет. Тогда я попытаюсь дать ему отпор. И буду драться до последней капли крови – неважно, моей или его!

– Не пораньтесь, – насмешливо посоветовал мне Нико, мимо внимания которого не прошел мой поступок. Я насупилась, попытавшись придать своему лицу как можно более грозное выражение, но мой собеседник лишь усмехнулся, видимо, искренне позабавленный моими гримасами, и мягко произнес: – Месс Беата, давайте оставим все формальности и перейдем на «ты». Сколько вам лет? Двадцать, двадцать два? Я, право слово, не намного старше и не привык к тому, чтобы меня так упорно величали на «вы». Если честно, это заставляет меня нервничать. Кажется, будто в комнате, кроме нас с вами, присутствует целая толпа народа.

Подобного поворота я не ожидала, поэтому растерялась. Неполную минуту думала, потом кивнула, соглашаясь с Нико. В принципе, ничего страшного в его просьбе нет. Если ему так будет проще, то ладно. Мне и самой надоело следить за каждым словом, лишь бы не брякнуть что-нибудь невежливое.

– Вот и отлично! – Нико воссиял самой радостной из всех возможных улыбок. Довольно потянулся, словно кот, объевшийся сметаной, и спросил: – Быть может, переберемся в гостиную? Разговор обещает быть долгим, а эти стулья слишком жесткие для меня.

И опять я кивнула. Интересно, мы когда-нибудь доберемся до сути или Нико так и продолжит ходить вокруг да около? Почему-то у меня такое чувство, что он сам очень не хочет начинать обещанного разговора.

Нико был настолько любезен, что опять помог мне с тяжелым стулом, отодвинув его, когда я решила встать. При этом он настолько стремительно пересек разделяющее нас расстояние, что его движения слились в одну размытую тень. Но это меня уже не удивило. Точнее сказать, в Нико было столь много странного и непонятного, что я просто устала удивляться и начала воспринимать все как само собой разумеющееся.

Оказавшись в гостиной, я с любопытством завертела головой по сторонам, изучая многочисленные портреты на стенах. Бр-р, ну и страх! Картины были написаны с небывалым мастерством, поэтому казалось, будто все эти люди смотрят именно на меня. При этом на их лицах было изображено такое нескрываемое превосходство и аристократическая спесь, что я невольно почувствовала себя каким-то жалким червяком, осмелившимся потревожить их покой.

– Жутковато, правда? – спросил Нико, после чего подошел к столику с напитками, где откупорил очередную бутылку вина, прежде небрежно обтерев ее от пыли.

При виде такой расточительности я покачала головой. Надо же, мог бы принести прежнюю из обеденного зала. В ней оставалось никак не меньше половины. Выдохнется ведь, и тогда придется вылить. А ведь это вино наверняка очень дорогое и ценное. Даже по крошечному глотку я успела оценить богатый аромат и терпкий необычный вкус напитка. Но тогда я вообще ничего не понимаю! По всему выходит, что мой новый знакомый совершенно не стеснен в средствах! Зачем тогда он залез в мою лавку? Да, он сказал, что сделал это не из-за денег. А из-за чего тогда? Мага мог бы заинтересовать какой-нибудь талисман или амулет, но я абсолютно уверена, что не обладаю ничем стоящим. Да, какая-то дребедень у меня продается, но это именно что дребедень – по большому счету, просто симпатичные вещички, которые приятно иметь у себя и верить в их чудодейственные свойства.

– Это мои предки, – продолжил тем временем Нико, вряд ли догадываясь, какие мысли по его поводу блуждают сейчас в моей голове. Без малейшего почтения ткнул в ближайшую картину, едва не расплескав содержимое бокала, который держал в руках. – Вот это, например, моя мать. А слева – мой отец.

Я заинтересованно взглянула на указанные портреты. Удивленно хмыкнула про себя, обнаружив явное несоответствие во внешности между родителями Нико и им самим. Мать – голубоглазая блондинка, очень хорошенькая, но ее красоту портили недовольно нахмуренные брови и скорбно опущенные уголки губ. Отец – тоже светловолосый и светлоглазый. Но неведомый мне художник запечатлел на его лице такую печать отвращения, будто в момент позирования несчастный был вынужден смотреть на самую гадкую и неприятную вещь в мире.

– Не похож, правда? – Нико усмехнулся, словно прочитал мои мысли. – Взгляни на любой портрет – везде только блондины и блондиночки. Самый темный цвет волос, который ты найдешь на картинах, – пепельно-русый. И тут рождаюсь я. Карие глаза, черные волосы. Скандал, да и только! И особой пикантности ситуации придавало то, что к моменту моего рождения отец отсутствовал дома целый год.

– И где же он был? – невольно спросила я.

– Понятия не имею. – Нико меланхолично пожал плечами и бухнулся в кресло напротив моего. – Видишь ли, Беата, мой отец был так называемой тенью за троном. Королевским магом по особым поручениям. Его привлекали в самых щекотливых ситуациях. Чаще всего его услуги требовались, когда правящей династии угрожало чье-либо существование. Как говорится, нет человека – нет проблемы.

– То есть твой отец был наемным убийцей?! – потрясенно воскликнула я и невольно поежилась, вновь взглянув на портрет.

Да, теперь запечатленный на нем мужчина не казался мне привлекательным, как вначале. Гримаса отвращения превратилась в самый настоящий хищный оскал. И теперь становится понятно, почему мать Нико выглядит на картине так грустно.

– Суть ты уловила верно. – Нико отсалютовал мне поднятым бокалом, затем одним глотком опустошил его, чуть поморщился и, не вставая, потянулся налить себе еще. Спустя неполную минуту он глухо продолжил, вновь откинувшись на спинку кресла: – Естественно, в кругу друзей и родных было не принято говорить о том, каким образом он добился столь высокого положения при дворе. Знаешь, люди любят играть словами. Так, убийца у них часто превращается в радетеля справедливости, но суть-то остается прежней. Мой отец, барон Этан Бриан, был палачом высшей пробы. Всю свою жизнь он посвятил изучению магии смерти. Наверное, именно поэтому он поселился в такой глуши, как можно дальше от людей. Не нравилось, поди, видеть отвращение и ужас в глазах окружающих, для которых он все равно оставался убийцей. По всей видимости, моей матери, Эмили Бриан, в девичестве Артон, тоже пришелся не по душе род его занятий. Но при заключении брака ее согласия особо не спрашивали, поскольку она принадлежала пусть и к дворянскому, но, увы, окончательно разорившемуся роду. Эмили была младшей дочерью в семье. У нее имелось еще три сестры. Естественно, о приданом речи не шло. Поэтому ее родители чуть ли не в ладоши хлопали, когда на красавицу Эмили положил глаз столь завидный жених. Да, они были, конечно, в курсе, чем именно барон Этан заслужил благосклонность короля. Но, в конце концов, кто не без греха.