Затем были две тысячи тяжело вооруженных сэй‑горов, врывающиеся в разбитые тараном городские ворота… И резня на улицах… И бешеные глаза спир‑хэда в серо‑голубом, пускающего стрелу, кажется, прямо ему в глаза… И раненый стражник‑барск на плечах, которого непременно нужно было дотащить до леса живым… И этот же стражник, лежащий под деревом… мертвый… А потом еще станы лесных чащоб, в обход кишащих вражескими разъездами дорог… Хищники, более милые чем родной брат, но не ставшие от этого менее опасными… Деревенька, где добрые жители накормили, одели и дали возможность спокойно поспать, впервые за многие дни… И другое селение ‑ безжизненное, залитое кровью, заваленное телами убитых…

Он привык идти по ночам, поэтому и вышел к этой деревне рано утром. Когда частокол ограды выплыл из‑за очередного поворота над селением уже висела неестественная мертвая тишина окончившейся бойни. Он одним прыжком перемахнул через высокий тын и какое‑то время просто метался от дома к дому, надеясь отыскать хотя бы одного задержавшегося за злодейством убийцу…

* * *

‑ Знаешь, когда я уже уходил оттуда, услышал чей‑то слабый стон, ‑ Антри нервно ковырнул сырой песок большим пальцем ноги и проследил, как набежавшая пенная струя сравнивает образовавшуюся ямку с гладью берега.

‑ Это стонал старик. Его прикололи копьем к стене собственного дома, но он был еще жив и смог спросить меня… Он спросил: не пришел ли я, чтобы помочь его роду? Он никак не хотел поверить в то, что все его близкие уже мертвы. Просил меня, чтобы я присмотрел за ними. "Дом напротив, ‑ шептал он, ‑ там дочь… Внуки…"

Лицо кальира исказила болезненная судорога. Он зло сощурился и метнул на молчащего Олега бешеный взгляд.

‑ Во мне тогда проснулась злость на него… Я ведь был в том доме! И дочь его видел! И внуков! "Глупый старик! ‑ захотелось мне крикнуть ему. ‑ Я ‑ не помощь! Я не спасу твой род! И никто уже не спасет!" Не смог ничего сказать. Стоял перед ним и молчал. Ждал… И он тоже ничего больше не сказал… Просто умер…

Антри издал короткое хриплое рычание и резко взмахнул рукой, с плеском срубая клинком бурун на воде. Потом вдруг прыгнул в реку и начал наотмашь бить мечом по волнам, выкрикивая слова в такт безумным ударам:

‑ Я бросился!… Вон!… Из деревни!… Я был!… Сама!… Смерть!… И когда!… Я нашел!… Их!… Там!… Там!…

Он остановился резко, обессиленный, задыхающийся, с глазами полными бешенства и отчаяния…

‑ Они смывали кровь с сапогов и переодевались в эти свои пятнистые тряпки. Их было только трое. Верно, отстали от отряда… У меня было два топора, я бросил оба, а на третьего с мечом кинулся… Как дрался ‑ не помню. Кажется, в ногу он меня ранил сперва, потом попало в голову… Потом…

‑ Ты убил его.

‑ Вот как, ‑ Олегу показалось, что в голосе Антри промелькнуло облегчение. ‑ А я‑то думал, мне это лишь пригрезилось. Что ж, тем лучше…

‑ И ты не жалеешь? Ни о чем?

‑ Жалею, что не могу убить их еще раз! ‑ устало и зло огрызнулся Рыжий. ‑ А того более, что не могу отправить вслед за ними всех их проклятых дружков!

"А может он прав? ‑ встрепенулось внутри странное, недоброе чувство. ‑ Ты ведь и сам раньше не смог бы решить иначе. Раньше ты готов был подписаться под любым смертным приговором убийце и насильнику. Что же изменилось? Почему теперь ты сомневаешься?"

"Потому, что сам изменился, ‑ угрюмо огрызнулся он, отвечая самому себе. ‑ Потому, что раньше я знал об убийствах и насилии лишь понаслышке. Потому, что смертные приговоры мерзавцам не нужно было приводить в исполнение самому. Потому, что раньше жил в чистом придуманном мире, в стороне от реальности и грязи… Да! В стороне! И даже мои личные, большие драмы были смешны и незначительны, в сравнении с драмами миллионов, миллиардов других !…"

"Разве может быть разное предательство ? Разная ненависть ? Разная ложь ?"

"Не знаю… Кто я такой, чтобы решать?…"

"Как это просто! Как удобно! Ты раньше готов был рвать подлость голыми руками, но стоило встретиться с ней лицом к лицу, так просто поджал хвост и забился в темную безопасную дыру, прикрываясь моралью и совестью! И кто же ты после этого?!"

‑ Трус… ‑ пробормотал Олег потерянно. ‑ Трус я ‑ вот и все.

‑ Что ты сказал? ‑ переспросил удивленно Антри и Олег вдруг понял, что произнес последние слова вслух и… по‑русски.

‑ Ничего, ‑ мотнул он головой. ‑ Пойдем‑ка лучше спать.

Ему предстояло принять непростое решение, и Олег не хотел делать это на усталую голову.

Глава вторая

Ночь тянулась бесконечно. Олег не спал, ворочался на жестком моховом ложе, обдумывая предстоящий утром разговор. В том, что разговор этот будет сомнений не возникало. После давешних признаний Антри он уже едва ли мог и дальше играть в молчанку. И Рыжий, наверное, имел право получить ответную откровенность… Или не имел? Прислушавшись к своим чувствам, Олег понял: просто отмалчиваться он теперь не сможет. Но что рассказать о себе кальиру?

Самым разумным казалось придумать более или менее правдоподобную историю собственной жизни. Ясное дело, история эта должна быть достаточно простой и ясной, но не настолько простой, чтобы вызывать ненужные подозрения. Жил, мол, там‑то и там‑то, отец был тем‑то и тем‑то, мать… скажем, вообще умерла при родах, сиротой стал в десять лет…

На душе стало вдруг очень гадко, муторно. Будто сам себя застал за каким‑то постыдным, грязным занятием. Каким бы ни вышел у него этот "пирог", он все равно станет вонять прогорклой кашей. Кормить такой дрянью единственного товарища по несчастью ‑ просто мерзко. Особенно после вчерашнего рассказа Антри.

"А что же еще мне делать? ‑ пытался рассуждать хладнокровно Олег. ‑ Сказать ему кто я есть на самом деле? Он не поверит. Назваться Эки‑Ра? Еще за меч схватится ‑ с его‑то отношением к моему… тьфу, пропасть!… к отцу Эки. Хоть он и обмолвился, вроде бы, что не верит в эту историю с отцеубийством. Но даже если объяснение пройдет гладко… что потом? Истинный хальгир обязан биться с узурпатором "трона", всего себя на "алтарь отечества" положить, но вернуть свое доброе имя. А если я не хочу биться?! Если не готов к борьбе?! Сумею ли я поднять на другого меч, даже если придется защищать свою жизнь?! И в самом деле…"

Течение его мыслей неожиданно свернуло в совсем иное русло. С того момента, как он попал в эту пещеру, его руки почти не касались шисс Эки‑Ра. Оба меча ‑ сломанный и целый ‑ лежали сейчас в щели под камнями у дальней стены пещеры, замаскированные обломками базальта. Он спрятал их там еще до того, как Антри окончательно пришел в себя, опасаясь вспышки любопытства у кальира. Но и до знакомства с Рыжим он как‑то полуосознанно избегал верного оружия Эки. Потому, что сразу вспоминалось: "Мёртв! Мёртв!"…и вспышка нестерпимой боли в разрубленном плече.

Но сейчас Олег решился. Он встал и, стараясь даже дышать через раз, проскользнул к тайнику. Камни, прикрывающие щель, убрал быстро и тихо, потом осторожно просунул под скалу пальцы, нащупал ткань и вытянул наружу длинный сверток. Разворачивал его уже снаружи, достаточно далеко от пещеры, на одном из прибрежных валунов. Сталь призрачно блеснула под белым светом Нивирэт, большей из лун Виар‑Та‑Мирра. Несколько секунд Олег просто смотрел на меч, почему‑то испытывая страх, будто одно лишь прикосновение к клинку могло что‑то необратимо изменить…

"Проклятье! Чего я боюсь?! Это всего лишь кусок острого железа!"

Он дважды резко вдохнул и выдохнул, а потом уверенно опустил руку на эфес, сжал его и выпрямился…

Память барска хранила навыки обращения с метательными лезвиями, она помогала глазам высмотреть в высокой траве норки нарлов, носу ‑ почувствовать за сотню шагов приближение козлоподобного арака, а ушам ‑ различить в далеком речном шуме плеск играющей рыбы. Пальцы мощно и точно бросали булыжники и отточенным движением впивались в тонкую трещину на отвесной стене… Помнили ли они, как обращаться с благородным оружием Горных Соседей?