Незнакомец, уже не особенно торопясь, подошел к хрипящему посреди стола толстяку, словно пытающемуся раздавить пальцами собственную голову. Он хладнокровно ткнул его мечом в сердце и повернулся к оставшемуся противнику. Фарль‑Ши, как ни странно, была еще на ногах и даже пыталась плести в воздухе дрожащими пальцами какие‑то сложные знаки. На "гонца" пахнуло грозой. Он легко увернулся от пущенной в него небольшой шаровой молнии и небрежно, как бы забавляясь, метнул в Избранную кинжал. Потом убийца подошел к упавшей, вытащил из горла женщины клинок, отрезал клок от ее плаща и тщательно вытер оба лезвия, после чего спокойно покинул Малый Гостевой зал…

Глава седьмая

Эки‑Ра проснулся внезапно, оглушенный ударившим в уши чужим страшным криком. Он мгновенно вскочил на ноги и замер, прислушиваясь к висящей в комнате тишине… Ничего… Тихое дыхание спящих и гулкий бешеный стук собственного сердца ‑ все, что ему удалось расслышать.

Что это было? Сон?… Конечно, сон! Никто кроме него не слышал никакого крика. Гости Вирт‑Хорл мирно спали, расположившись на плетенках вокруг широкого зева Большого камина и подложив под голову жесткие валики сидений.

Эки почувствовал досаду на самого себя. Видали наследника Лучшего из Родов ‑ крики ему посреди ночи мерещатся, вскакивает, озирается… ноги от страха трясутся… Тьфу!

Он собрался было снова лечь, но вдруг обнаружил, что дико хочет пить. То ли во рту пересохло от волнения, то ли сказывалась висящая в зале духота… Стараясь производить как можно меньше шума, Эки полез через спящих, чтобы добраться до столов, уставленных все еще не убранными остатками вечернего пира.

Его поджидало разочарование. Чаши из‑под бьяни пустовали и даже в больших кувшинах для воды не осталось ни капли влаги. Наверное, он был уже не первым, кто поднимался этой ночью и пытался утолить внезапно вспыхнувшую жажду. Теперь придется либо выбираться из зала и идти во двор ‑ к колодцу, либо звать слугу и требовать принести чашку воды… как какой‑нибудь ленивый и капризный сынок акихара… да еще и после того, как тайком от Кьес‑Ко он пробрался сюда, к гостям, желая еще до завтрашней церемонии насладиться обществом знатных воинов и героев… Ну уж нет, никаких слуг!

Эки тихо выскользнул за дверь. В коридорах замка горели редкие ночные светильники. Они освещали окружающее пространство ровно настолько, чтобы фэйюрам не приходилось использовать свое ночное зрение, а нолк‑ланам ‑ натыкаться на стены.

Выйти во двор можно было либо через главный вход, либо через Малый Гостевой зал. Подумав, Эки решил воспользоваться вторым выходом. Во‑первых, он располагался ближе к колодцу. Во‑вторых, там было меньше шансов попасться на глаза отцу, который мог, к примеру, захотеть лично проверить охрану ворот.

О том, что Малый Гостевой зал отведен под нужды издаров, Эки вспомнил, когда из неприметной, укрытой густой тенью ниши коридора выступил, преграждая путь юноше, часовой‑гвардеец. Уже немолодой коренастый барск в легких изумрудно‑зеленых доспехах с символикой Аркского хорла прищурился, вглядываясь. Узнав хальгира, солдат посторонился.

‑ Избранные… ‑ начал было он.

‑ Да, я знаю, ‑ Эки, досадуя на свою беспамятность, мотнул головой и собрался уже было идти обратно, но тут его осенило.

‑ Не найдется чего попить?

Воин озадаченно моргнул, но потом с готовностью отстегнул от пояса плоскую деревянную флягу в кожаном чехле.

‑ Найдется, георт.

Выдернув пробку, Эки с некоторой опаской принюхался к содержимому, а потом уже смело сделал пару больших глотков. Внутри оказался холодный травяной отвар ‑ терпкий и чуть сладковатый.

‑ Отменно! ‑ он вернул гвардейцу его флягу.

‑ Рад слышать это, георт.

Жажду как рукой сняло… но вместе с жаждой пропал и сон. Не иначе, в отвар был подмешан корень верганы. Он неплохо бодрил, прогонял усталость и желание смежить веки прямо на посту, за что солдаты окрестили его "сноборцем".

Возвращаться к Большому Камину Эки передумал ‑ веселье затихло до поры, а сызнова устраиваться спать среди тех, кто не смог своими ногами покинуть пиршественную залу… сейчас отчего‑то уже не казалось ему заманчивым. Вместо этого он дошел до Партшад ‑ юго‑восточной башни замка ‑ и по широкому всходу неторопливо поднялся наверх, рассеянно любуясь язычками голубоватого пламени в развешанных по стенам светильниках. В светильниках этих горело масло особой очистки, не дававшее ни дыма, ни запаха. Масло Горных Соседей, стоившее того серебра, что платилось по пятнадцати цирхов за кувшин.

Уже будучи в галерее, что вела от башни к третьему ярусу донжона, Эки остановился, услышав шум во дворе. Через узкое окно‑бойницу он выглянул наружу. При свете факелов двое замковых стражников выпрягали спиров из легкой крытой повозки. Похоже, в Вирт‑Хорл принимали позднего гостя. Любопытно, кого?

Эки прошел галерею и поднялся еще выше ‑ на самый верх донжона, где гостеприимный Вашал отвел им с Кьес‑Ко по отдельной комнате. Наставник сейчас, наверное, спал чутким сном истинного воина, даже дома не позволявшего себе ослабить наложенные на себя самого путы дисциплины. Эки знал, что ему никогда не удастся стать полным подобием своего учителя ‑ он не стремился прожить свои годы, каждый день всецело посвящая закалке тела и духа. Довольно и того, что он посвящает этому две трети каждого дня. От главы рода Ко‑Кьеви непросто дождаться похвалы и уж коли он называет ученика "способным" ‑ у ученика, без сомнения, есть повод для гордости.

‑ …Сегодня довольно сумрачно.

Голос отца донесся до него отчетливо, хотя и несколько приглушенно. Эки остановился в коридоре и с удивлением повернул голову туда, откуда услышал его.

‑ И всего двое охранников. К чему было рисковать?

Голос доносился из‑за чуть приоткрытой двери. Определенно, здесь находились покои отца. Странно только, что поблизости не было видно кого‑либо из слуг. Похоже, Грид‑одр специально отослал их прочь. Зачем? В сущности, хальгиру не могло быть до этого никакого дела и он собрался уже пройти мимо…

‑ Они ‑ единственные, кому я доверяю по‑настоящему. Да и кого мне бояться вблизи столицы и Вирт‑Хорл? Разбойники обходят этот замок за сотню станов.

Второй голос не был знаком Эки‑Ра, но сердце отчего‑то вдруг заныло… больно стало сердцу и тоскливо. Неожиданно для самого себя, он мягко шагнул к двери в отцовские покои. Еще один бесшумный шаг ‑ и вот он уже рядом с неплотно прикрытой створкой, откуда льется бледный свет одного единственного светильника и доносятся голоса ‑ отцовский, и другой, незнакомый… женский.

‑ Сегодня так темно. Дорога была просто ужасна; я боялась, что мы не доедем до утра и придется ночевать на каком‑нибудь постоялом дворе.

‑ Зачем ты вообще приехала сюда? Я тебе запретил.

‑ Ты не можешь мне запретить беспокоиться о тебе.

‑ Неправда, ты беспокоишься не обо мне. Ты беспокоишься о себе.

‑ Я беспокоюсь о тебе. Не оскорбляй моих чувств, Грид. Я люблю тебя. Я скучала…

‑ Таль… мне и без того непросто сейчас. С тобой завтра будет только труднее.

‑ Разве ты еще не решил?

‑ Решил… Никто не знает, чего мне стоило это решение. А чего оно будет стоить Эки трудно представить даже мне. Мало было в Северном Арке одного Бьер‑Рика…

‑ Ты ведь не просто его отец. Ты ‑ хорл. Он смирится.

‑ Да, он смирится. Так его воспитали. Так воспитывали всех в нашем роду. Брат тоже когда‑то смирился, но это не помешало ему возненавидеть и отца, и меня. Великая Тши‑Хат, если бы я только мог сделать так, чтобы Эки все понял правильно и не разбудил в своем сердце ненависть! Если бы он когда‑нибудь стал опорой младшему брату, а не остался бы вечным упреком мне! Через двадцать лет я уже буду стариком…

‑ Не говори так, милый, через двадцать лет ты будешь в расцвете сил.

‑ Мне уже сорок семь, Таль. Отец не дожил до возраста Мастерства четырех лет, и одна Хозяйка Дорог ведает сколько отпущено на мой век. Мало кто из хорлов Арка перешагивал этот рубеж, мы стареем быстрее наших подданных. Разве что Бьер‑Рику повезет больше ‑ у него, поговаривают, есть Дар, а даровитые ‑ они долгожители. Пусть даже ты права и я еще смогу поднять свой меч на совершеннолетии нашего сына. Но кто поддержит его, если я уйду раньше?