– Значица, так, – Первый секретарь повернулся к Шуйскому, – Пиши, Григорий Трофимыч, в протокол: товарищу Дементьеву разработку самолёта А-57 товарища Бартини взять под личный контроль, как особо важную для обороны страны. Образовать МНПО в составе ОКБ-155 товарища Микояна, ОКБ-256 товарища Бартини и ОКБ-301 товарища Лавочкина – это чтобы ваши с Наумом Семенычем Черняковым наработки по «Буре» не пропали, – пояснил Лавочкину Хрущёв и продолжил, – а также, опытных заводов, находящихся в их подчинении, для разработки скоростных высотных самолётов. Учитесь, товарищи, работать сообща. Консультируйте друг друга, делитесь разработками, помогайте. Денег у страны на ведение параллельных исследований по сходным тематикам нет. Либо научитесь делать самолёты вместе, либо будете делать ракеты.

   – Дмитрий Фёдорович, – обратился он к Устинову, – вы, как председатель ВПК, тоже проследите лично.

   Устинов, в силу личных, исторически сложившихся предпочтений, недолюбливавший авиацию, тоже не выказал большого энтузиазма, но приказ есть приказ, оставалось лишь выполнять.

   – Теперь по тематике Павла Осиповича, – сказал Хрущёв

   Сухой поднял голову от блокнота, в котором что-то считал.

   – Первоначально мы делали однодвигательный перехватчик Т-3 (Су-9) с треугольным крылом на базе наработок по истребителю С-4 (Су-7). Самолёт уже находился в высокой степени готовности, – начал Павел Осипович.

   – Но в июле 1956 года нам была поставлена задача сделать двухдвигательный перспективный истребитель с возможностью дальнейшей модернизации. На тот момент нас сдерживала неготовность двигателя АЛ-7Ф. Андрей Николаевич Туполев рекомендовал обратить внимание на разработки двухконтурных двигателей пермского ОКБ-19 товарища Соловьёва...

   – Никита Сергеич, по двухконтурным двигателям хотел бы сказать особо, – прервал Сухого Дементьев.

   – Слушаю, Пётр Василич.

   – С момента совещания 56-го года у нас ситуация несколько улучшилась. Если помните, Павел Александрович Соловьёв с 1955 года работал над двухконтурным двигателем Д-20, – сказал Дементьев. – В прошлом году работа перешла в практическую стадию. На сегодняшний момент собрано 5 предсерийных экземпляров двигателя. После совещания в сентябре 1956 года товарищем Соловьёвым была начата работа над пассажирской модификацией двигателя – Д-20П, с несколько меньшей тягой, но увеличенным ресурсом. Д-20П будет иметь взлётную тягу около 5500 кг при ресурсе 6000 часов. Также после августовского совещания у обломков сбитого американского разведчика (АИ, см. гл. 02-09) товарищ Соловьёв поручил отдельной рабочей группе разработать на базе Д-20П модификацию двигателя Д-21, с увеличенным ресурсом и с форсажной камерой. Отработка форсажной камеры велась на обычном Д-20 с малым ресурсом, зато параллельно с работами по Д-20П. Таким образом, удалось обеспечить истребитель-бомбардировщик товарища Сухого двигателем требуемой тяги и ресурса.

   Никита Сергеевич с уважением взглянул на слегка смутившегося Соловьёва:

   – Павел Александрович, от лица Коммунистической партии и Советского правительства благодарю вас за отличную работу, – сказал Первый секретарь ЦК. – Павел Осипович, что скажете насчёт новой линейки двигателей? Удачные они? Как с качеством?

   – Двигатели отличные, Никита Сергеич, – честно ответил Сухой. – Фактически, только за счёт своевременной замены двигателя на пермский Д-21 (АИ-версия Д-20П с форсажной камерой и управляемым направляющим аппаратом) удалось 4 февраля сего (1958) года выпустить в первый полёт опытный образец истребителя С-41/1 и подготовить двухместный вариант С-42/1. Сейчас идёт первый этап лётно-конструкторских испытаний и проводятся доработки по выявленным недостаткам. Радиоэлектронное оборудование ещё не укомплектовано до конца, пока что испытатели учат машину летать.

   – Отличная работа, Павел Александрович! – довольный Хрущёв повернулся к Дементьеву. – Пётр Васильич, считаю правильным представить коллектив ОКБ-19 к Государственным премиям, а лично товарища Соловьёва – также к званию Героя Социалистического Труда. Готовьте представление, Президиум ЦК и Совет министров беру на себя.

   Не ожидавший подобного поворота событий Соловьёв от неожиданности не знал, что сказать.

   – Павел Осипович, прошу вас, продолжайте.

   Сухой поставил на стол перед участниками совещания модель нового истребителя-бомбардировщика. Он был совершенно не похож на предыдущие самолёты ОКБ. Воздухозаборники прямоугольного сечения, с горизонтальным клином были разнесены по бокам фюзеляжа, освободив место в носу для большого обтекателя радиолокатора.

   Каплеобразная кабина обеспечивала отличный обзор. Высокорасположенное трапециевидное крыло со стреловидностью около 45 градусов по передней кромке имело высоконесущий профиль и наплыв в месте стыка с фюзеляжем, а также мощную механизацию по всей передней и задней кромке,.

   Высокие основные стойки шасси обеспечивали возможность подвески в отсеке вооружения ядерного боеприпаса. Обычные бомбы и прочая номенклатура подвесного оружия размещались на 6 подкрыльевых узлах подвески и одном подфюзеляжном, в случае неиспользования отсека вооружения – съёмный пилон устанавливался поверх створок, как на F-105. В отсеке могли размещаться бомбы вплоть до ФАБ-1500М54 (1 шт), либо две ФАБ-500М58, либо до 8 ФАБ-250М58.

   При необходимости в отсеке можно было установить съёмный дополнительный топливный бак, заметно увеличивавший дальность. При этом на центральный пилон можно было подвесить универсальный топливозаправочный агрегат УПАЗ, и истребитель превращался в заправщик, способный заправлять в воздухе однотипные самолёты. Само собой, согласно принятому в 1956 году решению, все новые самолёты ВВС оснащались системами дозаправки в воздухе, пока – шланг-конус. Система с телескопической штангой, управляемой оператором, также была разработана, но ещё проходила испытания на самолётах Ту-4.

   В целом машина получилась внешне похожей на А-5 Vigilante, уменьшенный раза в полтора, но оснащённый более мощными и экономичными двигателями, либо на значительно более поздний F-15. Впервые на борту советского самолёта был установлен сложный современный комплекс прицельно-навигационного оборудования, включавший не только РЛС, но и электронно-оптическую обзорную станцию, и лазерный дальномер, также впоследствии использовавшийся для подсветки целей при наведении ракет. Впервые были установлены цифровые бортовые ЭВМ в составе единой системы управления оружием. (Все технические подробности см. фанфик Александра «Истребитель-бомбардировщик Су-7Б» http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/proda_2014_05_21.shtml)

   Когда Павел Осипович начал перечислять бортовое радиоэлектронное оборудование, запланированное к установке на самолёт, все, кто не был ранее посвящён в подробности проекта, не сразу поверили, что в СССР вообще смогут создать такую сложную машину. Особенно недоверчиво были встречено его упоминание о том, что предполагается реализовать на самолёте режим полёта с огибанием рельефа местности. В зале послышались откровенные возгласы недоверия.

   – Что скажете, Константин Андреич? – спросил Хрущёв Главкома ВВС маршала Вершинина.

   – Очень сложная и дорогая машина получается, Никита Сергеич, – с сомнением ответил маршал. – Лётчикам нелегко будет освоить самолёт, уж очень много всего разработчики туда наставили.

   – Да он наворотил на истребитель больше оборудования, чем на бомбардировщик ставят! Ни черта у вас не получится, – послышался ехидный голос Туполева. – Я знаю, на что Паша способен, он же мой ученик.

   – Вот именно потому, что я – ваш ученик, Андрей Николаич, у нас всё получится, – ответил Сухой.

   (В реальной истории этот разговор произошёл значительно позже, когда Сухой делал ракетоносец Т4. Но в нашей АИ Т4 не будет, а упускать такой замечательный эпизод было жалко)

   – Я считаю – очень хорошая, правильная машина, – подвёл итог обсуждения Хрущёв. – Да, дорогая, сложная. Но иначе нельзя. Прогресс остановить невозможно, нам остаётся только бежать следом и постараться не отставать от мировых достижений. А если удастся хотя бы в чём-то опередить – ещё лучше. Придётся нашим лётчикам как следует поучиться.