– Ну вот, это тоже навроде как многостаночники будут. И ассортимент деталей будет расширяться, потому что модели автомобилей будут теперь меняться чаще, чем раньше, – пояснил Никита Сергеевич. – Да и лента изнашивается при работе, её обновлять придётся часто. Детали, опять же, конструктора постоянно дорабатывают, что-то меняют, значит, программы придётся перезаписывать. Без работы не останешься.

   – Так расценки ж...

   – Да какие расценки? У тебя раньше расценки были, потому что ты план гнал. А теперь работа у тебя будет другая. Творческая работа будет. Не одну и ту же деталь будешь гнать тысячами изо дня в день, а каждый раз разные. Это же интереснее, так? И схема оплаты труда будет, соответственно, изменяться, приспосабливаться под новые условия, – сказал Хрущёв. – Вам сейчас платят за то, что вы быстро работаете. Чем больше деталей сделал, тем больше получил, так?

   – Ну, так... Ещё и за качество дрючат...

   – Вот. А с этими новыми станками токарю, их обучающему, приплачивать будут, скажем, за каждую секунду, что он сумеет сэкономить, обучая станок работать. Чтобы производительность труда поднять. Без этого нам с вами коммунизм не построить.

   – Тю... коммунизм... когда ещё он будет... А живём-то мы сейчас...

   – Так и станки по-настоящему умные появятся не завтра, а лет через тридцать, – пояснил Хрущёв. – Там электроника нужна такой сложности, о которой мы сейчас можем только мечтать во сне... Сейчас ЭВМ занимает большой зал, а считает пока что медленно. А чтобы станком управлять, нужна ЭВМ размером с тумбочку, но считающая в миллионы раз быстрее.

   – То есть, коммунизм раньше чем через тридцать лет не построить? – спросил Михалыч.

   – Тут, Платон Михалыч, видишь, какая штука... – сказал Хрущёв. – Коммунизм, он из чего складывается? Первое и главное – материальная база. Надо обеспечить изобилие, чтобы люди ни в чём не нуждались. Чтобы заработал главный принцип коммунизма: «от каждого по способностям, каждому – по потребностям». Вот для этого и нужна невероятно высокая производительность труда. Чтобы продукция за счёт большого количества была дешёвая, и всем хватало.

   – Тут ещё одна засада кроется. Мы русские, самый талантливый народ. Мы умеем хорошо вылизывать продукт и не любим гнать вал. Так ведь? Мы – народ-творец, делать серийную продукцию нам скучно. Отсюда второе – труд должен стать не монотонным, а творческим, приносящим радость.

   – Есть такое дело... – согласился Тимофей Иванович.

   – Вот потому вылизывать надо хитрую автоматику, а уже она пусть гонит для нас валовый продукт, – пояснил Никита Сергеевич. – Именно для этого эти новые станки и привезли.

   – И третья составляющая коммунизма – общественное сознание. Мало только построить материальную базу коммунизма, надо ещё воспитать людей, население, таким образом, чтобы они новой экономической формации соответствовали. Чтобы думали в первую очередь не о том, как брюхо своё набить, а о том, как принести пользу обществу, – продолжил Хрущёв. – Как один мой знакомый сказал, «Иначе к коммунизму придёт стадо свиней, а не народ».

   – У нас такому воспитанию после революции и дальше внимания уделялось недостаточно. Исторически так сложилось. Вначале энтузиазм народный был настолько велик, что руководители страны, видя эти демонстрации, да парады физкультурников, считали, что всегда так и будет. Оторвались, так сказать, от народных масс. Опять же, проблемы приходилось решать серьёзнейшие – сначала индустриализация, коллективизация, потом война...

   – Вот я почему реформы затеял? Жилищное строительство, реформу сельского хозяйства? – Никита Сергеевич оглядел хмурые лица рабочих. – Потому что дальше так жить нельзя было. Нельзя занимать очередь за хлебом в 6 утра, нельзя жить на одной крупе без молока и овощей, как на Дальнем Востоке жили в 54-м, нельзя ютиться в бараках по 6 человек в девятиметровой комнате с удобствами во дворе!

   Рабочие одобрительно зашумели.

   – Это правильно!

   – Всё так!

   – Вот скажите, мужики, только честно. Жить лучше стало? Хоть немного? – спросил Хрущёв.

   – Х..яссе немного! Да такого снабжения жратвой, как сейчас, я за всю жизнь не помню, – ответил Тимофей Иванович. – В магазинах, считай, всё есть, даже хрукты тропические... Цены снижают каждый год, по расписанию, то на одно, то на другое. Жить лучше стало, однозначно. Грех жаловаться.

   – Жильё строить начали, – добавил Платон Михайлович. – Как ни говори, квартирка хоть и маленькая, но своя. Премии эти, что друг другу выписывают – тоже прибавка к зарплате весомая получается. И друг к другу стали лучше относиться, с уважением. Брака меньше стало, потому что знают люди, что за хорошую работу больше получат.

   – И в других городах получше стало, заметно, не только в Москве, – послышались голоса вокруг.

   – Мать у меня в колхозе, ей хоть деньгами платить стали, наконец-то, а не картошкой мороженой!

   – Вот видите! – ответил Никита Сергеевич. – Для меня, товарищи, эти ваши слова – самая важная оценка моей работы. Это значит – не зря стараюсь.

   – Не зря!

   – Вот такую политику партии мы точно поддержим!

   – Так это... Никита Сергеич, возвращаясь к станкам. Допустим, заменят нас почти всех этими умными станками, – начал рассуждать Михалыч. – Допустим, доработаю я, или вот, эти пацаны до того дня, – он указал на столпившихся вокруг стола рабочих помоложе. – И куда их? Вот я, ладно, я слесарь, что хошь сделать могу. А Иваныч – токарь. Специалист. Старый уже. Переучивать его поздно. Ну, и куда его? Пинком под зад и на пенсию? Так он ещё не настолько старый. Мог бы ещё поработать, пользу стране принести. А на пенсии он сопьётся от безделья и помрёт.

   – Вот тут ошибка! У нас в конституции что записано? Право на труд, вот что! Ни один человек в СССР без работы не останется, это лично вам всем гарантирую. Никого никуда выгонять не будем, – ответил Хрущёв. – У нас не капитализм. Не меньше рабочих. Больше заводов. И больше того, что эти заводы делают – автомобилей, телевизоров – да не таких, как сейчас, а цветных, с экраном в два метра, самолетов, домов, наконец.

   – Чтобы создать в стране изобилие всяких товаров, заводов нужно в десятки, сотни раз больше, чем у нас есть сейчас. Вот, на вашем заводе уже две дополнительные площадки построены, строится третья. А надо ещё! Чтобы каждый желающий, приходя в магазин, мог машину купить пусть за полную стоимость, но хотя бы без очереди! Для этого надо выпуск автомобилей увеличить в десятки раз. Поэтому, чтобы создать изобилие, работать придётся всем, много работать, напряжённо, и станки с программным управлением в создании изобилия для нас – первые и главные помощники.

   – По мере роста производительности труда будем сокращать продолжительность рабочего дня. Вот, раньше 6 дней в неделю по 8 часов работали, сейчас уже по 7 часов, а в субботу – шесть, – продолжал Никита Сергеевич. – Я рассчитываю с 60-го года вернуться к 8-часовому рабочему дню, но зато ввести два выходных, и в пятницу сделать рабочий день на час короче. (В реальной истории – с 1965 года)

   – Поймите, это можно сделать только через автоматизацию – человек своими руками, какие бы они золотые ни были, не обгонит автоматическую линию. А вот использовать ее для помощи себе – может, да еще как!

   – Капиталисты всю эту добавочную прибыль себе в карман кладут, это верно. Но у нас-то капиталистов нету! Кончились они, в 17-м году! Сами на себя работаем – и никто кроме нас самих нам не поможет. И получается, что вы себе же плохо делаете – если бы эта линия на полную мощность работала – автомобиль бы вдвое дешевле стоил, да и было бы их раза в три побольше. А если вообще все автоматизировать – то выигрыш будет раз в десять. На те же потребности – в десять раз меньше работы, товарищи. Не шесть дней рабочих в неделю, а полдня! Тут можно и отпуска делать по полгода, и не на машине ездить, а на самолете летать – не единицам, как у капиталистов, а вообще всем! Станку ведь все равно, один самолет делать, или тысячу.