– Показательный пример формального отношения к реформе, – кивнул Хрущёв. – Хуже всего, что такой пример будет не единичным.
– При том, что в сельской местности большинство детей и так знакомы с сельхозтехникой – бегают к отцам на работу, кто постарше – уже ремонтировать помогают, – добавил Афанасенко.
– Да... Эту идею надо доработать. – Никита Сергеевич задумчиво потёр подбородок. – Вводить такую практику по всей стране не имеет смысла. Спешить не будем. Но политехническое образование – это в целом правильно. Больше практики. Надо постоянно показывать учащимся связь науки с повседневной практикой. Но и ломать то, что работает, просто так, в угоду новым веяниям, не будем.
– Как с материальным обеспечением учебного процесса? – спросил он. – Чего не хватает?
– Да всего! Не хватает даже самих школьных зданий, – ответил Афанасенко. – Во всех школах, кроме сельских, занятия идут в две смены, учителя перегружены...
– Понятно. Школы будем строить. Григорий Трофимыч, отметь в протоколе, связаться с Госпланом, уточнить этот момент, сколько школ запланировано к постройке на пятилетку.
– Товарищ Серов вам какие-либо иностранные новейшие разработки передавал?
– Да, и более того – высказывал полезные идеи вообще в ходе подготовки реформы, особенно с идеологической точки зрения, – подтвердил Афанасенко. – А вот от штатных идеологов из состава ЦК помощи было немного.
– Вот, к примеру, насчёт раздельного обучения, – продолжил министр. – После его отмены в 54-м году, количество выпускников медалистов снизилось с 10-11 процентов примерно до 4,5 процентов. На совместном уроке учащиеся неминуемо отвлекаются, особенно в старших классах. С другой стороны, раздельное обучение ведёт к неумению общаться, да и обеспечить мужские школы учителями-мужчинами, тем более, после войны, было невозможно, мы это понимаем. Мы попробовали провести эксперимент: в нескольких школах сформировали классы только из мальчиков и только из девочек. Общаться друг с другом они могут и на переменах, а в классе надо учиться. Причём в одних школах такие классы сделали, начиная с 4 класса, а в других – с первого. В конце года проверим результаты по успеваемости, сравним.
– Возможно, это выход, – кивнул Хрущёв.
– Но надо тщательно всё проверить и взвесить. Насчёт учителей-мужчин. Сейчас армия сокращается, демобилизуется много офицеров, вот хотя бы малую часть из них в школы привлечь? Например, артиллеристы, обычно, неплохо знают математику, лётчики – физику, радисты могли бы кружки радиодела вести... Но зарплата учителя слишком маленькая, чтобы мужчин удержать. Вот если бы хоть немного её приподнять?
Хрущёв задумчиво почесал нос.
– М-да... Но если не для детей, то для кого это всё? Всё, что мы строим, создаём, пытаемся добиться? Подумаем, Евгений Иванович, где деньги взять. В конце концов, сейчас мы создаём новые статьи спроса, да и народное хозяйство активно развивается. Если в воспитание и образование детей деньги не вкладывать, то зачем их вообще вкладывать куда-то? Озадачу Госплан и Минфин, пусть ищут резервы. А что насчёт поиска одарённых детей?
– Будем развивать классы и целые школы с углублённым изучением физики, математики, химии, биологии, и прочих наук, – ответил Афанасенко. – Уже сейчас мы выявляем тестированием учеников, более других склонных той или иной дисциплине, и предлагаем им переход в специализированные школы. Но это не всегда работает. Некоторым неудобно далеко ездить, а в сельской местности вообще беда.
– Да и учителей, наверное, талантливых не хватает? – спросил Никита Сергеевич.
– Такая проблема есть, но она не основная, – ответил министр. – Даже обычный учитель имеет достаточную подготовку, чтобы готовить учеников по расширенным программам, что по математике, что по физике. Но это требует времени на подготовку, а оно у учителей не всегда есть. Больше всего страдает опять же сельская местность. Там учителю надо, придя домой, ещё и печку натопить, и кур накормить. В городе с этим проще.
– Надо учителям за работу по углублённым программам доплачивать, – предложил Хрущёв. – Подготовьте свои соображения на этот счёт, через месяц доложите.
– Понял, сделаем, – ответил Афанасенко. – Ещё мы от товарища Серова получили интересные методики развития памяти, скорописи и скорочтения. Он сказал, что у него они используются при подготовке сотрудников, дают хорошие результаты. Но то для взрослых. С детьми такие методики применять надо осторожно. Пока мы их тестируем на небольших контрольных группах, если получим устойчивые положительные результаты – можно будет подумать о более широком внедрении.
– Никита Сергеич, такие методики и у меня сотрудники на себе пробовали, – сказал Аджубей. – Результаты впечатлили. Хотя я согласен, для детей надо всё тщательно проверять. Вот что я посоветовал бы – где-то класса с пятого обучать детей правильному ведению конспектов, работе с литературой, библиотеками. При поступлении в ВУЗы и техникумы им это очень пригодится.
– Разумно, – Афанасенко сделал пометку в своём блокноте. – Ещё мы обратили внимание на теорию решения изобретательских задач Генриха Сауловича Альтшуллера. Сейчас обсуждаем возможность её преподавания в старших классах школ и в ВУЗах.
– В ВУЗах – обязательно, – кивнул Хрущёв. – В школах – смотрите сами, исходя из нагрузки, возможно, сначала попробовать факультативно, или в школах с углублённым изучением естественных наук. Дело однозначно полезное.
– Вот только насчёт скорочтения у меня некоторые сомнения возникли, – продолжил Никита Сергеевич. – Предположим, научите вы ребёнка этому скорочтению. Читать-то он будет быстро. Но будет ли при этом понимать смысл текста? И ещё. Человек ведь не машина. Это у магнитофона можно переключатель сделать – с 9,5 сантиметров в секунду на 19. (Были такие переключатели у некоторых катушечных магнитофонов, например, у «Яуза-5» ) А человека вы один раз научите читать быстро, и всё. Он так и будет читать быстро. Но сможет ли он при этом воспринимать красоту печатного слова?
– Я вот, например, люблю Николая Лескова почитать. Люблю книги, где есть описания природы. Я их читаю медленно, наслаждаясь каждым словом. Хотя времени для чтения у меня мало, а читать приходится много, каждый день курьеры папки документов привозят, да ещё и не одну. А такой человек, обученный читать быстро, книги будет глотать, не замечая всей красоты русского языка. Это я так, к примеру. Чтобы поспешными решениями дров не наломать.
– Понятно, Никита Сергеич, учтём.
– Ещё насчёт изучения иностранных языков, – напомнил Никита Сергеевич. – Международная обстановка довольно динамично меняется. Если раньше большинство детей учило немецкий, то сейчас имеет смысл расширить список и изменить процентное соотношение.
– У нас сейчас развиваются экономические связи с Индией – там большинство специалистов говорят по-английски, да и язык вероятного противника знать необходимо. Будем продолжать работать с Францией, выстраивать связи с Африкой и Латинской Америкой, значит, понадобятся английский, французский, испанский. Немецкий, безусловно, игнорировать не будем, ГДР – наш стратегический союзник. Да и арабский с китайским имеет смысл преподавать, хотя бы в отдельных специализированных школах. Про европейские языки – болгарский, польский, чешский, венгерский, сербохорватский тоже забывать не надо, нужны специализированные школы и группы в ВУЗах, для изучения этих языков.
– Возможно, даже стоит подумать над различными программами изучения иностранных языков для разных районов-комбинатов, – предложил Хрущёв. – Скажем, на Дальнем Востоке нам будут чаще нужны люди, знающие китайский и корейский. Можно сосредоточить преимущественное изучение этих языков там. В Средней Азии, возможно, имеет смысл изучать арабский, хинди, урду – не только для местных, но и для русских, постоянно проживающих в этих республиках.
– План по изучению иностранных языков пересмотрим, – сказал министр. – Сделаем так, чтобы подготовка соответствовала запросам экономики.
