Новое метро к Лужникам и далее – до университета сыграло большую роль в транспортом обслуживании зрителей. Срочно подлатали асфальт дорог и тротуаров в местах движения автобусов делегатов и их прогулок. Отремонтировали фасады на этих улицах, ветхие дома прикрыли заборами.

   На фестиваль работал, пожалуй, весь Союз: нужны были камень, цемент, облицовка, металлические конструкции для зданий; нужны были для делегаций не только новенькие автобусы – простенькие, тогда ещё ЗИСы, – но и грузовые машины – именно в открытых кузовах машин все делегации «парадом» везли на открытие и закрытие фестиваля. Новшеством для стадионов страны были электронные табло. Нужны были машины милиции, ГАИ, скорой помощи; нужно было всё до мелочей каждому делегату и гостю. А каково было одеть красиво и современно тысячи делегатов, спортсменов, участников показательных выступлений, обслуживающего персонала, охраны…

   Комсомольцы в обязательном порядке, но и прочие москвичи – по личным обязательствам и с энтузиазмом отрабатывали на ударных стройках и благоустройстве столицы десятки часов.

   За год до фестиваля провели Всесоюзный фестиваль, в порядке подготовки, и на основе его опыта и опыта фестивалей в соцстранах отработали программы и подготовили персонал. Подготовили сотни спортсменов и танцоров, участвовавших в показательных выступлениях. Не говоря уже о членах делегации Союза, в том числе спортсменах, участвовавших в соревнованиях.

   Фестиваль имел большое международное политическое значение, с одной стороны, он должен был подтвердить курс на относительную демократизацию, а с другой – привлечь новых друзей. Идею московского фестиваля поддержали многие государственные деятели Запада – королева Бельгии Елизавета, политики Греции, Италии, Финляндии, Франции, не говоря уж о просоветски настроенных президентах Египта, Индонезии, Сирии, руководителях Афганистана, Бирмы, Непала и Цейлона.

   В то время в СССР слово «иностранец» было синонимом слов «враг», «шпион», за исключением разве что представителей стран соцлагеря, но даже и к ним относились с подозрением. Любой иностранец сразу становился экзотикой.

   Однако, прочитав в «документах 2012» об итогах фестиваля, Никита Сергеевич серьёзно задумался. Ещё определённее высказался весной 1957 г. насчёт фестиваля Иван Александрович Серов:

   – Никита Сергеич, а может, похерим на х...й это бл...ство?

   – Нет. Совсем похерить нельзя, да уже и не получится, – ответил Хрущёв. – Но вот минимизировать последствия – необходимо. Вот и подумай, как это организовать.

   Серов, как человек военный, подошёл к делу ответственно. Прежде всего, он привлёк к решению вопроса комсомольских лидеров: Шелепина и Семичастного. Ситуацию он обрисовал в ясных и характерных для военного выражениях, выдержанных, впрочем, в несколько излишне апокалиптическом стиле.

   Разработанный Серовым, Шелепиным и Семичастным план мероприятий, вкратце, сводился к следующему:

   - изменить программу фестиваля таким образом, чтобы сократить возможности для неконтролируемых контактов делегатов с населением СССР.

   - ограничить число делегатов фестиваля разумным количеством.

   - при отборе отдавать предпочтение делегатам – девушкам.

   Как недвусмысленно выразился Серов: «Пусть уж лучше наши – их, чем они – наших».

   Изменения в программе фестиваля заключались в том, что основные мероприятия было решено проводить не в Москве. Основной трудностью для организаторов было обставить всё таким образом, чтобы никто не догадался.

   Проведя в глубоких размышлениях несколько дней, Серов, Шелепин и Семичастный представили Никите Сергеевичу развёрнутый и проработанный план, включавший программу фестиваля и подробное описание мер предосторожности.

   Решено было в полной мере задействовать возросшие транспортные способности СССР. Количество делегатов удалось изрядно сократить – с этим помогло Министерство иностранных дел и лично Громыко. Изменения в количестве принимаемых делегаций МИД объяснял проблемами со сдачей в срок фестивальных объектов. Вместо 34 000 делегатов приехало менее 10 000.

   При отборе делегатов отдавали предпочтение странам ВЭС и соцстранам.

   Доставляли их в Москву самолётами, на поездах, а также речным транспортом. Для поездов с делегатами было решено использовать тепловозы вместо паровозов, чтобы свести к минимуму время стоянок на промежуточных станциях. Железнодорожное расписание скорректировали, предоставив поездам с делегатами «зелёную улицу», как армейским эшелонам. Пароходы по рекам шли и вовсе почти без остановок, бункерование проводилось по ночам. Обслуживающий персонал был особо подобран.

   Все делегаты на границе проходили медосмотр в специально построенных пограничных передвижных медцентрах. Тут же, в экспресс-лабораториях, делались анализы для выявления различных заболеваний, особенно тропических, с которыми наши врачи до того мало имели дела.

   Вся программа каждой делегации была расписана заранее, и не только к каждой делегации, но и на каждое её мероприятие были «прикреплены» «хозяева», принимавшие гостей. С одной стороны, гости были окружены заботой, им некогда было скучать. Но главное – они были под постоянным неусыпным надзором, так как в группах «хозяев» были и сотрудники соответствующих органов.

   Открытие фестиваля проходило на стадионе в Лужниках. Автобусов не хватало, делегатов доставляли на грузовиках, в кузовах которых установили наскоро сколоченные скамейки. С грузовиками вышла смешная история. На тот момент все грузовики в СССР являлись мобилизационным резервом и окрашивались в зелёный армейский защитный цвет. Такая окраска была утверждена директивой Генштаба.

   Организаторы фестиваля понимали, что для праздника такая окраска не слишком подходит, и предложили раскрасить машины в более весёлые тона. Обратились с предложением к начальнику Генштаба маршалу Соколовскому.

   Маршал проявил понимание, совершенно не возражал, но задал резонный вопрос: а кто и за чей счёт будет перекрашивать грузовики после фестиваля обратно в зелёный цвет? На этот вопрос «фестивальщики» дать внятного ответа не смогли, а без этого маршал своего согласия не давал.

   Шелепин и Семичастный обратились к Хрущёву – другой управы на военных в стране на тот момент не было. Никита Сергеевич решил вопрос сразу и навсегда – цвета грузовиков с 1957 года более не диктовались мобилизационным предписанием. Благодаря этому решению и появились ЗИЛы и ГАЗы с голубыми кабинами и белой мордой, КРАЗы с оранжевыми и песочно-жёлтыми кабинами и прочее цветовое разнообразие. Хотя и оливково-зелёных грузовиков тоже хватало.

   Для проезда колонны грузовиков с делегатами выбрали и перекрыли самые широкие улицы. Поставили вдоль тротуаров заранее заготовленные ограждения, расцветив их разноцветными лентами и воздушными шариками. Грузовики ехали по живому коридору из приветствующих их москвичей, но от машин до зрителей были интервалы в несколько метров – достаточно, чтобы не задерживать колонну.

   Чтобы толпа приветствующих не смяла ограждение и милицейское оцепление, водителям грузовиков было приказано держать скорость не менее 40 км/ч.

   Помимо иностранных делегатов, в Москву съехались тысячи людей со всей страны. Потому в дни фестиваля были открыты для свободного посещения Кремль, парк Горького, ЦПКиО и другие культурные центры столицы, был организован бесплатный показ кинофильмов и мультфильмов во всех кинотеатрах.

   Как и предполагал Серов, гости из Африки и Южной Азии вызывали нездоровый интерес своим необычным внешним видом и одеждой. Хотя сотрудники органов и старались ограничить неформальные контакты, медики подстраховались по-своему – бесплатно раздавали презервативы, огромную партию которых специально заказали на «Красном Треугольнике» в Ленинграде.

   Церемония открытия фестиваля прошла торжественно, вызвав огромный интерес у москвичей. Её специально начали в середине дня (В реальной истории из-за медленного движения колонны по улицам Москвы открытие фестиваля задержалось более чем на 2 часа и началось лишь в сумерках.) Красочное театрализованное действо понравилось всем.