Однако ещё летом 1953 года, получив разведданные о ракетных программах США, имея сведения о новейших открытиях и разработках отечественных ученых и конструкторов, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза В.Д.Соколовский обратился к министру обороны Н.А.Булганину с предложением обсудить суть проблемы в Президиуме ЦК КПСС. Булганин, как член Президиума ЦК и человек осторожный, посоветовал Соколовскому составить краткую записку. Чтобы она не затерялась в кремлевских кабинетах, хозяева которых в тот момент были более озабочены борьбой за собственное выживание, нежели борьбой с какими-то там непонятными баллистическими ракетами, порекомендовал для усиления впечатления собрать под текстом записки подписи нескольких известных военачальников. От себя лично он пообещал устно разъяснить членам Президиума ЦК суть и важность проблемы.

   Соколовского поддержали шесть Маршалов Советского Союза. В сентябре 1953 года Н.С.Хрущёв был избран первым секретарем ЦК КПСС, и обстановка в Кремле постепенно нормализовалась.

   Обращение маршалов было по-военному лаконичным:

   «ЦК КПСС. В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию средств борьбы против баллистических ракет.»

   «Обращение» подписали маршалы: В.Л. Соколовский – начальник Генерального штаба МО, Г.К. Жуков – 1-й зам. министра обороны, A.M. Василевский – зам. министра обороны, М.И. Неделин – командующий артиллерией, И.С. Конев – Председатель Военного совета МО, К.А. Вершинин – командующий ПВО, Н.Д. Яковлев – зам. командующего ПВО. (Указаны должности на сентябрь 1953 г)

   Документ был направлен для рассмотрения техническим специалистам КБ-1. Следовало вначале оценить саму техническую возможность создания системы, способной перехватить малоразмерную цель, летящую со скоростью более 7 км/с. На совещании, проходившем под председательством Василия Михайловича Рябикова, тогда руководившего созданием зенитно-ракетных систем, мнения разделились.

   В это время шла подготовка к государственным испытаниям ЗРК С-25 системы ПВО Москвы, и его создателям, академикам Александру Андреевичу Расплетину и Александру Львовичу Минцу было, мягко говоря, не до того. Да и сама проблема на тот момент казалась запредельно сложной.

   Возражения академика Минца сводились к тому, что военные, имеющие большой вес в правительстве, не хотят принимать С-25 в существующем виде, а потому придумывают невероятные поводы. С научной же точки зрения, по мнению Минца, перехват боеголовки МБР в космосе был такой же невыполнимой задачей, как стрельба снарядом по снаряду.

   Академик Расплетин был и вовсе краток: «Чушь какая-то».

   Начальник 31-го отдела КБ-1 Григорий Васильевич Кисунько, и главный инженер КБ-1 Федор Викторович Лукин, напротив, сочли проблему разрешимой и своевременной.

   По результатам обмена мнениями была создана комиссия Главспецмаша по ПРО под председательством руководителя научно-технического совета Главспецмаша Александра Николаевича Щукина. В неё вошли Минц, Расплетин и Лукин.

   Через месяц состоялось совещание ЦК, на котором приняли положительное решение по данному вопросу. И, как результат, в конце 1953 г. вышло постановление Совета Министров СССР «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия». Исследования поручалось провести двум организациям: КБ-1 и Радиотехнической лаборатории АН СССР (РА-ЛАН) под руководством академика А.Л. Минца. (Теоретические исследования проводились и раньше, но они не привели к созданию какой-либо реальной системы )

   В результате этих исследований к марту 1956 года был создан эскизный проект экспериментальной системы ПРО, получившей краткое обозначение «А».

   Система именовалась экспериментальной, поскольку ее основным назначением была экспериментальная проверка самой возможности перехвата ракетой баллистической цели. Но для Хрущёва, уже знавшего из «документов 2012», что такой перехват возможен, сейчас выходила на первый план правильность принимаемых в ходе разработки технических решений, поскольку от них зависело последующее создание уже боевой системы.

   Выслушав доклады Кисунько и Грушина о ходе разработки компонентов системы, Никита Сергеевич попросил рассказать о ней поподробнее.

   В составе системы были: радиолокатор дальнего обнаружения баллистических ракет (БР) «Дунай-2» с дальностью обнаружения целей 1200 км, разрабатываемый в НИИ-37; три радиолокатора точного наведения(РТН) противоракет (ПР) на цель, которые в свою очередь состояли из радиолокатора определения координат цели и радиолокатора координат ПР, разработчик СКБ-30; радиолокационная станция вывода противоракет (РСВ ПР разработана под руководством Главного конструктора С.П. Рабиновича) и совмещённая с ней станция передачи команд (СПК) управления ПР и подрыва БЧ, разработчик СКБ-30; стартовая позиция с пусковыми установками (ПУ) противоракет В-1000, ПУ были созданы в СКБ В.П. Бармина; главный командно-вычислительный пункт системы; радиорелейные линии связи между всеми средствами системы.

   В ходе подготовки к совещанию Хрущёв и Устинов, изучив вопрос по «документам 2012», отметили ключевые неудачные решения и ошибки разработчиков.

   Использованный Кисунько в ходе разработки системы «А» метод трех дальностей делал систему принципиально одноканальной по цели и ракете.

   В опытной системе использовались боевые части с готовыми поражающими элементами. Это не обеспечивало надежного поражения высокозащищённых головных частей, например, проникающего действия.

   Система предусматривала только один рубеж обороны, и если хоть одна головная часть прорывалась сквозь него непоражённой, это создавало неприемлемый риск уничтожения обороняемого объекта.

   Но главное, в системе не было предусмотрено средств селекции ложных целей. (Задача селекции целей не решена окончательно и сейчас, но это не значит, что этот вопрос можно вообще игнорировать)

   Теперь Никита Сергеевич собирался аккуратно направить мысли Главного конструктора в правильном направлении.

   Выслушав Кисунько, Хрущёв уточнил:

   – Я правильно понял, что координаты цели в вашей системе определяются одновременно тремя радиолокаторами?

   – Да, Никита Сергеич, – подтвердил Кисунько. – Три локатора точного наведения, расположенные по окружности диаметром 170 километров, определяют координаты цели и координаты противоракеты.

   – А если целей будет две? А если три? А если десять? – задал резонный вопрос Хрущёв. – Вы же понимаете, что по Москве или другому крупному городу противник будет стрелять не одной ракетой, а несколькими. Сколько тогда локаторов понадобится? По три на каждую цель?

   Кисунько, смешавшись, замолчал. (В реальной истории проблему необходимости изменения метода наведения Г.В. Кисунько осознал в 1962 году, когда было выдано задание на проектирование противоракетной системы А-35, рассчитанной на одновременное поражение 8-16 баллистических целей.)

   – Но... по техзаданию предполагалось, что строится экспериментальная одноканальная система, предназначенная для определения возможности перехвата боевой части МБР, – сказал он. – Это было предусмотрено Постановлением ЦК и СовМина.

   – Сейчас – да, – подтвердил Хрущёв. – Но ведь надо рассчитывать на два-три шага вперёд. Я даже не сомневаюсь, что вам удастся решить задачу перехвата, тем или иным способом. В результате вам будет поставлена задача создания уже боевой системы, рассчитанной на поражение нескольких целей. Поэтому стоит уже на начальном этапе выбирать легко масштабируемый способ наведения противоракеты, иначе при создании боевой системы этот способ придётся изобретать заново и отрабатывать на ходу, а это неминуемо задержит разработку боевой системы.