Эммануэль уже не смотрела на Анну Марию, она сосредоточилась на удаленной точке в пространстве – между ветвями деревьев. Затем резко обратила взгляд на свою гостью и непривычно горестно произнесла:

– Смерть? Ваш Бог понятия не имеет, что это такое! Ведь он никогда не умирал! Мертвецы тоже не знают. Они ничего не знают. Лишь мы, живые люди, можем знать.

В тот же вечер Эммануэль жалуется Марио по телефону:

– Ваша кузина меня утомляет, мне совершенно не хочется часами дискутировать с ней на теологические темы.

– Вы можете заняться чем-то более интересным.

– У нее страсть лишь к Небесам.

– Напомните ей Гете: лишь подлинная реальность идеальна.

– Сами ей это скажите. Почему бы вам не просветить ее, вместо того чтобы растрачивать свои умственные способности на меня?

– А вы уже забыли, что обращение в нашу веру Анны Марии ваша обязанность?

– И как мне начать? Мне еще не доводилось соблазнять монахинь.

– В этом присутствует определенная пикантность.

– Не для меня. Я обычная девушка. Мне нравятся простые отношения.

– Но вам нравится Анна Мария.

Эммануэль не отвечает. Положа руку на сердце – она толком и сама не понимает, нравится ей Анна Мария или нет. Она вздыхает в трубку.

– Ваша душа окрепнет благодаря этому испытанию, – пророчествует Марио, успокаивая девушку.

– Ее имя… – начинает Эммануэль.

– Я вам не сказал?

– Сказали. Оно меня интригует. Это словно славянская версия вашего имени. Она не итальянка?

– Итальянка. Но мои родственники плодились и размножались, не очень-то обращая внимание на географию. Так что бутон Анны Марии расцвел на тосканской земле, на русской ветке александрийского дерева, выросшего из критского черенка, привезенного из Византии.

– Все, все, все!

– История сохранила лишь имя садовницы.

– Я не хочу больше влюбляться.

– Тогда просто развлекайтесь. Проказничайте!

– Я вчера вечером пыталась это сделать.

– Расскажите.

Эммануэль описала шоу девочек-подростков:

– Одна из них, довольно некрасивая, устроила цирковое представление. Засунула в вагину вареное яйцо и раздавила его, затем то же проделала с бананом. Потом вложила в половые губы сигару, и та дымилась, даже колечки выпускала. В конце спектакля девушка написала целое стихотворение на шелковой ткани, удерживая кисточку мышцами влагалища. Буквы получились очень даже ровные.

– Банально, – говорит Марио. – В Риме такого навалом.

– Потом вышел индус в тюрбане. С огромным пенисом, торчащим из-под дхоти. Индус навешивал на него разные тяжелые предметы, но пенис не сгибался.

– Всем бы мужикам такое здоровье! Чем он себя вознаградил?

– Не знаю. Снял с члена тяжести…

– Странно. Может, это был протез, а не настоящий член? Дальше!

– Появилась юная девушка в прозрачных одеждах. Мы были поражены ее красотой. Девушка извлекла из корзины великолепную, как и она сама, змею, длиной в два метра, с чешуйками цвета слоновой кости. Кажется, в Индии такую змею можно увидеть раз в столетие. Артистка танцевала со змеей, закручивала ее вокруг своих рук, вокруг талии, вокруг шеи. Затем девушка сбросила верхнюю вуаль. Змея вилась вокруг ее грудей, лизала ее соски, потом ее рот, ее глаза, и девушка казалась такой влюбленной, что я почти начала ей завидовать. Она погрузила голову змеи в рот, сосала ее и долго-долго не выпускала, при этом просто млела, закрыв глаза. Будто змея была кубком, из которого девушка никак не могла напиться. Вскоре она расстегнула пояс, нижняя вуаль упала, и артистка осталась обнаженной. Питон спустился по ее животу, по лобку и вниз – по ногам, затем вернулся обратно, обхватил талию и нырнул прямо во влагалище. Его раздвоенный язык лизал клитор с такой скоростью, что мы видели лишь мелькающий в пространстве штрих, будто винт самолета. Девушка стонала от удовольствия. Ей принесли подушки, она легла на них и широко раскинула ноги – прямо перед нами, я видела ее половые губы, розовые и прекрасные, как ракушка.

– А что змея?

– Питон очень глубоко погрузился во влагалище. Как фаллос. Не понимаю, как он дышал.

– Только голова вошла?

– Нет. Тело погрузилось очень глубоко. Мы видели, как блестят и переливаются его чешуйки. Наверное, он лизал девушку внутри своим вибрирующим языком.

– Он был толстым?

– Толще, чем мужской член. Примерно, как мое запястье. Но головка у него была остренькая – вошла легко.

– Что происходило дальше?

– Девушка взяла белого питона рукой и вытянула из себя, затем снова ввела и снова вытянула, я не помню, как долго это продолжалось. Она кончала беспрерывно, корчилась на подушках, словно сама была змеей, задыхалась и кричала.

– Вы тоже наслаждались?

– Ах, как бы я хотела такую змею!

– Я вам подарю.

– Когда все завершилось, она сжимала питона в своих объятиях.

– А потом она просто ушла?

– Да. Жан сказал, что к ней в ложу каждый вечер приходят мужчины.

– Вы тоже должны были сходить!

– Я хотела. Но стоять в очереди перед ее дверью, в толпе… Мне было неловко.

– А какой был бы опыт!

– Я наверстала упущенное во сне.

– Каким образом?

– Я любила эту девушку, любя саму себя. И вместо змеи использовала собственные пальцы.

– Больше вы ее не хотите?

– Напротив! Еще сильнее, чем прежде!

– Из-за змеи?

– Нет. Я никогда не испытывала такого желания.

– Какого?

– Заняться любовью с женщиной, которая возьмет с меня за это деньги.

На несколько секунд Марио умолкает.

– Кого вы хотите больше – Анну Марию или девушку с питоном?

– Девушку с питоном!

Поразмыслив, она добавляет:

– Уверена, Анна Мария со змеей бы не совладала.

Марио нужно подумать, он молчит. Эммануэль настаивает на своем:

– Так вы найдете мне змею?

– Я ведь уже пообещал.

– Белую?

– С чешуйками, нежными, словно губы.

– И змея сможет заняться со мной любовью?

– Я позабочусь о ее образовании.

Эммануэль рассмеялась этому детскому разговору.

– Расскажите мне, что было дальше, – торопит Марио.

– Вернулись танцовщицы, а мы ушли.

– Так быстро все надоело?

– Не на что было больше смотреть, – вздыхает Эммануэль.

– Оставалось только придумать собственное шоу.

– Ничего не вышло.

– Почему?

Эммануэль рассказала Марио о своем внезапном влечении к Кристоферу, о разрешении, которое она получила от мужа, и о том, как все происходило.

– Надеюсь, вы мною довольны?

Марио действительно был доволен, о чем и сообщил. Он считал, что Эммануэль, благодаря своему поступку, встала на ноги – как ребенок, который до сего момента только ползал.

– И как же прошла ночь с гостем?

– Никак. Ее не было, – призналась Эммануэль тоном, который, однако, не выдавал ни сожалений, ни угрызений совести.

– Но почему?

– Когда мы вернулись домой, мне уже не хотелось. Только спать. Перед дверью в спальню Кристофера я поцеловала его в обе щеки, в нос и в губы – легонько. А потом оставила, он был крайне возбужден.

– Che peccato![14] – возмутился Марио.

– Это еще не все. Когда я легла в постель, мне расхотелось спать. И я занялась любовью с Жаном. Было чудесно – лучше, чем обычно. И всякий раз, когда я кричала, я думала о Кристофере. Думаю, он все слышал по другую сторону стены и долго не мог сомкнуть глаз. Мы с Жаном о нем больше не говорили. Мы говорили лишь о нашем наслаждении. Думаю, никогда прежде я не осмеливалась говорить мужу таких скабрезностей. Жан любил меня всеми возможными способами. Потом он сразу уснул, а вот мне снова захотелось пойти к Кристоферу и отдаться ему – еще горяченькой после объятий Жана. Но я не осмелилась. Боялась его шокировать. Я так долго себя ласкала, что не помню, когда наконец уснула. Утром даже не слышала, как Жан с Кристофером завтракали. Встала около полудня. Я вышла к мужчинам обнаженная. Так и завтракала. Таким образом я отомстила Кристоферу.