Для эпроновцев это задание явилось новым важным испытанием. Возглавил подъемные работы руководитель ЭПРОНа Л. Н. Захаров (Мейер). Главным инженером был назначен Т. И. Бобрицкий, начальником водолазной группы — Ф. А. Шпакович, а медицинской службы — К. А. Павловский. На Балтике в ту пору ЭПРОН еще не имел своей штатной партии, и к выполнению задания были привлечены наиболее опытные водолазы и боцманы из числа черноморских эпроновцев.
Немало трудностей встретил Тимофей Иванович Бобрицкий при разработке технического проекта подъема лодки, с устройством которой наши специалисты были мало знакомы. Однако, основываясь на имеющихся данных о подводных кораблях этого типа, он отлично справился со своей задачей. Расчеты показали, что подъемная масса «Л-55» составит не свыше 860 т.
Было решено поднять лодку с помощью спасательного судна «Коммуна» (бывший «Волхов»).[39] Оно было построено в 1915 году на Путиловской верфи в Петрограде специально для подъема подводных кораблей. Четыре пары гиней, которыми была оборудована «Коммуна», по сравнению с понтонами, применявшимися на Черном море, значительно облегчали судоподъемные работы. Само же судно служило довольно комфортабельной базой для эпроновцев.
Намечалось подвести под лодку в четырех местах полотенца из полосовой стали и соединить их тросами с гинями «Коммуны». Все приспособления, изготовленные на Мытищинском и других заводах, успешно прошли испытания. Однако вскоре подготовительные работы осложнились непредвиденным обстоятельством. С наступлением весны 1928 года, продолжив обследование лодки, водолазы обнаружили, что кормовая часть ограждения боевой рубки и прочные стены корпуса в этом месте сильно повреждены взрывом. Это было чревато большой неприятностью: при подъеме лодка могла переломиться. Бобрицкому пришлось пересмотреть свои расчеты. Изменения, внесенные в проект, предусматривали промывку туннелей в других местах.
В конце мая судоподъемная партия прибыла из Севастополя в Кронштадт и в июне приступила к подготовительным работам. Эпроновцам пришлось трудиться в опасных условиях. С окончанием войны тральщики уничтожили английские мины, находившиеся на глубине до 12 метров. Но противолодочные заграждения на глубине 18 метров еще не были вытралены и могли причинить немало бед. Кроме того, в Финском заливе часто встречались и плавающие мины.
На промывку четырех туннелей планировалось затратить почти половину срока морских работ. Но и на этот раз выручила находчивость многоопытного Феоктиста Андреевича Шпаковича. По его предложению промывка была заменена «подрезанием» под корпус лодки, лежавшей на мягком грунте, для подведения под нее проводников из тонкого стального троса, чтобы с их помощью продернуть затем полотенца. Таким способом полотенца со стропами были заведены за 23 суток. Сильно затрудняла работы погода. Однако черноморцы быстро освоились в сложных метеорологических условиях Балтики и спускались под воду при большой волне.
Чтобы еще более сократить сроки, было решено поднимать лодку не по ступеням, как планировалось раньше, а сразу до поверхности воды. Следовательно, гаки «Коммуны» требовалось опускать к самой лодке. Это намечалось сделать 9 августа, но помешал разыгравшийся шторм. 10 августа погода улучшилась, и судоподъемная партия приступила к завершению подготовительной операции — навешиванию стропов на гаки «Коммуны».
Водолазам-черноморцам пришлось встретиться с новыми непривычными трудностями — сильным течением и плохой видимостью в мутной воде залива. Особенное искусство и самоотверженность проявили они на последнем этапе работ. При навешивании стропов, вопреки всем требованиям и нормам, каждый из них в течение суток дважды спускался под воду. Работая на ощупь, напрягая все свои силы, водолазы накрепко связали «Л-55» с гинями спасательного судна.
Утром 11 августа погода засвежела, но подъем подводной лодки уже начался. В 7 часов 30 минут заработали электролебедки. Проходит минута, другая… Гини заметно набирают нагрузку. Давно уже выбрана слабина, «Коммуна» стала садиться в воду. Когда ее осадка прибавилась на полтора метра, мощность моторов была исчерпана. Лодку не отпускал присос грунта. Напряженную обстановку разрядили замеченные Шпаковичем мелкие пузырки, как бы проектирующие контуры лодки на поверхность моря. Стало ясно, что начался «отсос». Через двадцать минут «Коммуна» вздрогнула, словно бы подскочив. «Л-55» вырвалась из грунта, гини потянули ее на поверхность…
Когда подъем уже заканчивался, с бака «Коммуны» послышались тревожные крики: «Мина, мина!»
Вблизи правого борта покачивался темный смертоносный шар. В считанные секунды судовая шлюпка подошла к кувыркавшейся в волнах мине. Матрос, перегнувшись с кормы, стал осторожно отталкивать ее. Вскоре она прошла за кормой «Коммуны» и затерялась в высоких волнах. О мине было сообщено по радио в Кронштадт, оттуда вышел тральщик и вскоре расстрелял ее.
Шторм усиливался, однако он уже не мог помешать эпроновцам. В 9 часов 15 минут над водой показались носовое орудие и поручни боевой рубки подводной лодки.
В те годы на судоподъеме сложилась традиция — на поднятом со дна корабле закреплять красный флаг. На прицельной раме «Л-55» взвилось алое полотнище.
В 13 часов «Коммуна» с британской сумбариной на гинях направилась в Кронштадт. Чтобы ускорить съемку судна с якоря и бочки, пришлось расклепать якорную цепь и сбросить в воду швартовые концы. В тот же день поздним вечером «Коммуна» ошвартовалась в военной гавани у причала Пароходного завода. Руководитель ЭПРОНа Л. Н. Захаров отправил в Москву короткое донесение: «Лодка в Кронштадте».
12 августа на «Коммуну» прибыл находившийся на балтийском флоте наркомвоенмор К. Е. Ворошилов. В беседе с руководителями судоподъемной партии и водолазами он интересовался ходом подъема «Л-55», ознакомился с расчетами и чертежами технического проекта. Климент Ефремович поздравил эпроновцев с успешным выполнением задания и пожелал им новых удач.
На следующий день «Коммуна» с подводной лодкой на гинях была поставлена в сухой док. Эпроновцы открыли люки и спустились внутрь «Л-55». В отсеках увидели останки погибших английских матросов и офицеров. В связи с этим начальник Морских Сил РККА 16 августа заявил корреспонденту ТАСС: «Эти люди были нашими врагами, но красные моряки не питают к ним враждебных чувств. Английские моряки творили волю пославших их и погибли. Мы примем во внимание пожелание английского правительства о порядке похорон и распоряжения вещами погибших. Во всяком случае их останки будут преданы земле с подобающими воинскими почестями».
Через несколько дней английское правительство выразило желание получить тела своих моряков. Эта просьба была удовлетворена. Останки 42 матросов и офицеров с почестями были переданы прибывшему на Кронштадтский рейд английскому пароходу «Труро». Погребальная церемония состоялась в Портсмуте.
8 сентября газета «Дейли геральд» писала, что эти моряки встретили смерть «во время нападения на народ, которому не объявили войны, — нападения, за которое ответственны не они, а их правители. Эти моряки не питали вражды к людям, против которых их послали сражаться. Они не были заинтересованы в разрушении рабочей республики и в восстановлении господства капитала и царизма в России. Их жизнь была принесена в жертву делу, которое не было их собственным делом».
Через несколько дней Л. Н. Захаров вернулся в Москву и детально доложил В. Р. Менжинскому о выполнении задания. В беседе Вячеслав Рудольфович сказал:
— Подняв «Л-55», вы сделали больше, чем если бы даже привезли в Москву золото с «Черного принца».
Советские специалисты тщательно обследовали подводную лодку. Это им позволило уточнить свои представления об уровне современного английского подводного кораблестроения. «Л-55» имела почти такое же водоизмещение и такую же мощность главных двигателей, как первые советские подводные лодки. Но ее скорость, по известному справочнику Джена, была большей. Наши конструкторы предполагали, что это могло быть достигнуто за счет удачной формы корпуса. Между тем, испытания, которым «Л-55» подверглась после восстановления, показали, что скорость ее надводного хода составляет всего лишь 13 узлов — значительно ниже, чем у первых наших подводных кораблей.
