Пусть колдун боится Уа! Уа не боится Куолу! Никого не боится!
Слова эти ободрили Уллу. Он поднял копье:
— Улла тоже ел сердце хуммы. Он не будет бояться.
Балла ласково посмотрела на мужа. Все молча зашагали по следам
врагов. Идти нужно было осторожно. Ни шума, ни разговоров. На это был
наложен строгий запрет. Шли долго. Ночные потемки густели каждую минуту.
Но вот впереди, у самой воды, заблестел огонек.
— Они!
Десять глаз жадно впились в темноту. Шепотом совещались, что делать:
обойти стороной по высокому берегу, подкрасться и выследить всех.
Вдруг из кустов к ним шагнула высокая фигура. Это был Калли.
— Пусть Красные не боятся Калли! — зашептал он.
Калли закидали вопросами, на которые он едва успевал отвечать:
— Там Куолу! С ним еще пять и два.
Калли назвал всех по имени. Канда и Цакку там. Их стерегут. Дурного
им не делают. Угощают, а они не едят.
Куолу сердит: Балла убежала. Зачем Калли ее не привел? Хотел убить.
Потом прогнал. Велел искать и привести. Если Балла не придет, он убьет
Курру, изжарит на костре, а уголья бросит в реку. Пусть Балла идет в жены
к Куолу, тогда он ничего не сделает Курру.
Балла заплакала, закрыв лицо ладонями. Уа положил ей руку на плечо:
— Не плачь, Балла! Уа не боится Куолу. Он убьет его.
Волчья Ноздря только зарычал и заскрипел зубами. Ао вместо слов
поднял копье.
Один Улла молчал и оглядывался. Калли смотрел на них и удивлялся:
— Вот какие! Колдуна не боятся!
Что случилось за это время в поселке
Когда Красные Лисицы с женами ушли из поселка, Черно-бурые были рады.
Думали, что беглецы ушли к Красным. Куолу больше не будет гневаться на
Черно-бурых.
Колдун пришел через два дня. Кричал, требовал Канду, грозил послать
злой ветер. Ему показали пустые шалаши беглецов и сказали:
— Они ушли к Красным Лисицам.
Через несколько дней Куолу явился к Красным. Он был в колдовском
наряде: в расшитой разноцветными шкурками шубе, меховом колпаке, в
ожерельях.
Оттуда вернулся лютее волка. К поселку Черно-бурых подступил он
черною тучей.
Черно-бурые обманули его. Он им этого не простит. Они узнают, как
обманывать Куолу. Наругавшись, он швырнул палкой в Каху и камнем разбил
лицо старику Фао. Затем перешел через овраг и на глазах у всех махал на
поселок меховым колпаком, обшитым звериными хвостами.
Все поняли: Куолу нагоняет злой ветер. В этом ветре отрава, его
ярость, его колдовство!
Черно-бурые, дрожа, прятались по своим норам. Строго запрещали детям
показываться наружу. Сидели, скорчившись, вокруг очагов, втянув головы в
плечи. Многие накрывали головы меховыми постелями, зажмуривались, боялись
дышать, шевелиться и разговаривать. Так просидели они в трепете несколько
часов, пока запас топлива не истощился и огонь в землянках не стал
угасать.
Тогда поневоле старшие матери осторожно стали выглядывать наружу.
Колдуна уже не было.
Перед землянкой Каху ярко пылал костер, и сама она вместе с тремя
сестрами-старухами с горящей веткой можжевельника обходила поселок. Она
кадила кругом душистым хвойным дымком. Когда сгорала одна ветка, старухи
подавали ей новую, зажигая ее от костра или смолистого факела, который нес
за ними Фао.
Каху бормотала колдовские слова. Нос ее низко нависал над
провалившимися губами, а губы торопливо шевелились и шамкали заклинания.
Заботы Матери матерей немного успокоили жителей поселка, но тревога
все еще не прошла. В самом деле никто не знал, что окажется сильнее:
доброе ли колдовство Каху или злое и враждебное колдовство Куолу.
И нужно же было так случиться: трое суток после того не переставал
дуть южный ветер. Он принес жаркий воздух, несметные тучи комаров и
надоедливых мошек. Ни днем ни ночью они не давали покоя.
Ветер гнал по реке черную зыбь, крутил в воздухе листья.
Он дул со стороны становища Куолу, и этого было достаточно, чтобы
Черно-бурые приписали его вражьим козням и силе заклятий колдуна.
Все складывалось в пользу Куолу.
С теплым ветром прилетели маздоки. Маздоки терзают людей, они наводят
на них болезни и самую смерть. Колдун натравливает их на своих врагов.
Маздоки накидываются на внутренности, сосут сердце, грызут голову, ломают
суставы.
На этот раз Куолу выпустил «маздоков живота». Маздоки нападали на
старого и малого. Не щадили никого: ни женщин, ни охотников, ни детей.
Умерли два старика и одна старуха. Слег старый Фао. У рыжей Уаммы
заболел второй ребенок. Охота была из рук вон неудачной. Не видно было ни
оленей, ни диких лошадей. В лесу исчезли зубры и туры.
— Одолевает Куолу!
Охотники сидели на берегу, опустив руки:
— Колдун не дает охоты!
В довершение всех бед заболела сама Каху. Это была явная гибель. Если
Куолу сильнее Матери матерей, то где же искать защиты? Больной Фао послал
звать стариков и охотников.
— Плохо! Куолу погубит все становище, — говорил он. — Пусть охотники
отведут к нему самых молодых женщин.
В тот же день целое посольство — все охотники и женщины — пошло к
Куолу с дарами просить пощады. Куолу злорадствовал: Черно-бурые признали
его власть! Он долго ломался, гнал от себя прочь, плевал на подарки, кидал
на землю ожерелья. Наконец смилостивился: надел ожерелья и принял дары.
Ожерелья ему понравились. Он улыбнулся, но тотчас же спохватился,
нахмурился и сказал:
— Приду пировать! Мириться будем.
Охотники из сил выбивались три дня, пока разыскали сайгу и двух
зубрят.
Куолу пришел со всеми женами. Теперь он первое лицо: что захочет, то
и будет! Три дня обжирался мясом, издевался над всеми, бил детей,
куражился над охотниками, оскорблял больную Каху. На четвертый день
приказал мужчинам идти и разыскивать беглецов. Узнать, где прячутся Канда
и Балла, и сейчас же донести ему.
Поиски были напрасны: охотники возвращались ни с чем. Куолу бесился и
снова посылал искать. Наконец вернулись двое и принесли важное известие.
В стойбище Лесных Ежей им рассказали, что видели людей на той стороне
реки как раз в то время, когда ушли Канда, Балла и Цакку со своими
мужьями. Люди шли по низкому берегу. Их было много: пять пальцев и два.
Четыре охотника и три женщины. Одна несла за спиной ребенка. Шли туда,
откуда течет Большая река. Шли вечером, прятались за кусты; видно,
боялись, что их увидят.
Утром Ежи перебрались на ту сторону. Хотели узнать, что за люди, но
ничего не узнали.
С тех пор прошло много дней. Месяц родился и умер, опять родился и
опять умер...
Так говорили Ежи...
На другой день Куолу отобрал восемь самых сильных охотников и пошел
отыскивать Канду и Баллу.
Калли рассказывал:
— Канда не боится Куолу. Когда он схватил ее у костра, она сдернула с
него колпак и расцарапала ему щеки. На стоянке он велел привязать Канду к
дереву. Когда Куолу подходит к ней, она плюет на него и скалит зубы как
волк. Куолу боится ее.
В это время громкий смех прервал Калли. Ао весело запрыгал на месте,
хлопал в ладоши и, как ребенок, захлебывался от радости.
— Канда! Канда! — кричал он, и ноги его выплясывали веселый танец.
Ноздря ладонью зажал ему рот и сердито зашипел:
— Молчи! Услышат!
— Канда не боится! — смеялся Ао. — Она ела сердце хуммы там, у
Великого льда.
— Все ели! — прибавил Уа. — Куолу ничего нам не сделает.
— И наша Мать матерей Ло сильнее вашей Каху, — прибавил Волчья
Ноздря. — Она нам поможет.
Лицо Калли сияло. Ао вынул статуэтку Ло и положил на землю. Все
Красные Лисицы стали шепотом просить покровительницу их рода помочь им
