Нетрудно дать объяснение настроениям Анюты и, в частности, ее возмущению жандармами. Ведь после не- удавшегося покушения Д. В. Каракозова на Александра II реакция в России усилилась и последовали аресты также среди лиц, не причастных к покушению, но подозреваемых в радикальных взглядах. Несомненно, что среди знакомых Анюты и Сони были пострадавшие. Так,

30

весной 1866 г. был арестован старинный знакомый их семьи П. Л. Лавров. В это. же время был подвергнут заключению В. А. Слепцов, коммуна которого, организованная в 1863 г., «нашумела в летописях эпохи» (см. предисловие К. Чуковского к книге В. А. Слепцова «Трудное время») [103, с. 12].

Софья Васильевна была знакома с В. А. Слепцовым. Неизвестно, когда началось это знакомство, однако несомненно, что видный революционный демократ оказал глубокое влияние на Соню. Об этом можно судить по тому, что в шведском издании «Воспоминаний детства» в качестве ведущих властителей дум русской молодежи того времени Ковалевская, наряду с Добролюбовым и Чернышевским, называет и Слепцова [43]. В сохранившемся отрывке повести С. В. Ковалевской о Чернышевском дается характеристика В. А. Слепцова. Если в 1866 г. сестры Корвин-Круковские еще не были знакомы со Слепцовым, то, несомненно, они слышали о нем.

’ Как раз в годы пребывания сестер за границей в Швейцарии (некоторое время они жили в Монтре) происходили конгрессы I Интернационала: 1-й конгресс — 3^-8 сентября 1866 г. в Женеве, 2-й — со 2. по 8 сентября 1867 г. в Лозанне. В то же время проходил в Швейцарии конгресс Лиги мира и свободы. В газетах того времени деятельность этих конгрессов широко освещалась, а в Швейцарии тогда было много русских эмигрантов. Поэтому следует согласиться с предположением И. С. Книж- ника-Ветрова [104], что Анна Васильевна во время пребывания за границей в эти годы должна была подвергнуться дополнительным влияниям. Более того, можно предположить, что именно здесь у Анюты возникла мысль, перешедшая два года спустя в решение, поохать в Париж и приобщиться к его интенсивной общественной жизни.

Но вернемся к воспоминаниям С. Аделунг. По ее словам, Соня была тенью своей старшей сестры, и потому неудивительно, что у нее были такие же взгляды, как и у Анюты. Однако Аделунг отмечает, кроме того, что Соня также умела захватывать других «воодушевлением, которое светилось в ее глазах и звучало в ее словах». Она говорит также, что младшая сестра «была постоянно готова пройти сквозь огонь, умереть мученической смертью за свои высокие идеалы, за человечество» [102, с. 400].

Отмечая «лихорадочное состояние, которым тогда была

31

охвачена часть русской молодежи», С. Аделунг высказывает мнение о том, что к браку с В. О. Ковалевским Софья Васильевна пришла потому, что находилась «под давлением других, которые захватили ее своим политиче- ски-социальным катехизисом и новыми мыслями и взглядами того времени. В первом ряду была Анюта, которая была старше и опытнее и которая вовлекала младшую сестру во все волнующие события, которыми она сама была поглощена и из которых она сама в течение всей своей жизни не могла полностью выбраться» [102, с. 404].

Что за события имеет в виду Аделунг? Об этом мы узнаем, если проследим за дальнейшей жизнью Анны Васильевны. В 1869 г. она вместе с Соней уехала за границу, поселилась в Париже, где некоторое время работала наборщицей. Познакомившись с французским революционером Шарлем-Виктором Жакларом, она вышла за него замуж. Оба стали видными деятелями Парижской Коммуны. В. Жаклар 18 марта 1871 г. руководил вооруженными силами в районе Монмартра, был избран в Центральный Комитет Национальной гвардии и командовал ее 17-м легионом; в боях с версальцами он проявил большое мужество. Анна Васильевна была горячей сторонницей Парижской Коммуны и активной ее участницей; она занималась организацией госпиталей и участво* вала в комиссиях по женскому вопросу и образованию, ее подпись стоит под рядом воззваний Парижской Коммуны.

После разгрома Парижской Коммуны Жаклары не могли жить во Франции, они эмигрировали сначала в Швейцарию, а затем, в 1874 г., с годовалым сыном на руках — в Россию.

Соня всю жизнь горячо любила свою сестру. «Милая Анюта, ты такая хорошая, чудная, великая, что я бы готова была поклониться тебе в ноги. Анюта, мой луч- ший, чистейший, благоразумнейший идеал...»,— писала 18-летняя Соня 28 декабря 1868 г, своей сестре [105, с. 87].

Глава II

Юность

Первые занятия высшей математикой

Семью Корвин-Круковских посещали профессор математики Петр Лаврович Лавров и профессор физики Морской академии Николай Никанорович Тыртов. Последний написал учебник физики, пользовавшийся в то время известностью [106]. Автор подарил экземпляр своего учебника Василию Васильевичу. Каково же было его удивление, когда Соня, которой было в то время лет четырнадцать, заинтересовалась этим учебником и самостоятельно начала читать его.

В разделе оптики она встретилась с неизвестными ей понятиями синуса и тангенса. Вероятно, Малевич не смог удовлетворить ее любопытства по этому поводу: в его воспоминаниях говорится, что он только собирался проходить со своей ученицей тригонометрию (возможно, эта мысль возникла в связи с интересом девочки к физике). Но непредвиденные обстоятельства помешали этому намерению: из-за болезни старшей сестры Соня в начале сентября 1866 г. отправилась с матерью и Анной на зиму в Швейцарию. Хотя Малевич в следующем году поехал к своей ученице за границу, но занятия там шли лишь урывками. Все вернулись в Россию в конце 1867 г.

Однако Соня стала сама думать над загадочными формулами и разгадала их смысл, приняв за синус малого угла его хорду (см.: [67], с. 370).

Тыртов был изумлен, когда при новом посещении Круковских убедился в том, что Соня воссоздала простейшие теоремы тригонометрии. Он горячо расхвалил ее отцу, назвав девочку «новым Паскалем», и советовал генералу дать дочери возможность заниматься высшей математикой.

Было решено, что Соня приступит к этим занятиям осенью 1867 г., когда она с матерью и сестрой поедет в Петербург, и будет продолжать уроки во время дальнейших посещений столицы.

H. Н. Тыртов порекомендовал генералу Корвин-Кру- ковскому в качестве учителя для его дочери слушателя Морской академии лейтенанта флота Александра Нико* лаевича Страннолюбского.

2 П. Я. Кочина

33

Страннолюбский родился на Камчатке, где его отец был начальником области. Александр Николаевич учился в Морском кадетском корпусе в Петербурге, который окончил в 1856 г., получив чин мичмана [107, 108].

Увлекшись идеями Чернышевского, Писарева, Добролюбова, Страннолюбский примкнул к просветительскому движению шестидесятников и участвовал в студенческом кружке, организовавшем бесплатную Василеостровскую школу. Страннолюбский был выбран первым инспектором этой школы, в которой преподавание стояло на большой высоте.

В 1866 г. школа, как и все бесплатные и воскресные школы, была закрыта. Страннолюбский в том же году окончил Морскую академию, от которой его послали в 1867 г. за границу для изучения вопросов теории и практики кораблевождения. Его отчет опубликован в Морском сборнике [109].

Занятия Страннолюбского с Ковалевской прекратились в 1868 г. С этого же года Александр Николаевич стал штатным преподавателем Морского училища по математике и работал в нем около 30 лет. Впоследствии у него учился Алексей Николаевич Крылов, выдающийся механик и кораблестроитель. Большие заслуги принадлежат Страннолюбскому в деле развития высшего женского образования в России [110].

Первые высшие женские курсы были открыты в Москве в 1872 г. (курсы Владимира Ивановича Герье); тогда же начались занятия на женских врачебных курсах ц Петербурге. В 1876 г: в Казани высшие женские курсы были организованы профессором Сорокиным. В 1878 г. в Петербурге открылись курсы, известные под названием Бестужевских, по имени их официального учредителя К. Н. Бестужева-Рюмина [111—113].