От погибшей лаборантки Хорхе осталась только записка, в которой она сообщала о несчастной безответной любви к шефу и желании покинуть этот мир, сгорев от страсти в буквальном смысле, что она и осуществила в лаборатории, нимало не заботясь о том, что будет после этого с доктором, его репутацией и многолетними кропотливыми исследованиями, осуществляемыми по большей части за свой счёт.

Следователи, похоже, выжидали немалый куш, чтобы списать всё на несчастный случай и закрыть дело. До Хорхе не сразу дошло, что вместо исчезнувшей лаборантки, если рискнуть, можно предъявить другую женщину, и этот кошмар наконец-то закончится. Идентификационный браслет погибшая маниакальная особа оставила в память о себе, о чём доктор сначала забыл сообщить, а потом не стал этого делать.

Лукреция снова сумела быть убедительной. Она сказала незнакомке:

– Ты вправе распоряжаться своей судьбой. Если тебе есть куда обратиться за помощью, мы поможем это устроить. Но мы не можем ждать. Аргентина на военном положении, и с законами насчёт неопознанных здесь не всё просто, уж поверь. Очень не хотелось бы в это впутываться, это может навредить карьере профессора Свенсена и нам всем.

– Я совершенно никого не знаю! – испугалась Юлия. – Мне не к кому идти! Не оставляйте меня, пожалуйста!

Она не могла побороть внутреннее напряжение и не могла разобраться в своём состоянии; она чувствовала себя словно рыба, выброшенная на берег, всё было чуждо, отталкивало и пугало. Юлию слегка лихорадило.

– Тогда, – вздохнула Лукреция, – пойми нас правильно, придётся аккуратно обойти закон. Пока ты не вспомнишь хоть что-то из своего прошлого или не будешь в состоянии позаботиться о себе, мы можем предложить стать на время другой девушкой: вот её история, вот имя и фамилия. А вот твоя легенда. Будь очень осторожна, следи за местной манерой произносить слова и… – Лукреция подумала, нужно ли говорить об этом снова, – осторожнее с жестами. Здесь не работают левой рукой. По крайней мере, подавляющее большинство. Не трут брезгливо фаланги пальцев после каждого касания предмета, руку на поручень кладут смело, это до известной меры безвредно и безопасно: трогать разные вещи. Остерегайся привлекать к себе внимание такими, гм, штучками. Если бы ты согласилась, я бы посоветовала перевязать левую ладонь эластичным бинтом, так ты лучше будешь контролировать себя.

Юлия кивнула и украдкой снова взглянула на левую руку, как будто не узнавая своё тело.

Лукреция продолжала:

– Запоминай быстрее и не ленись подыгрывать нам. Ты эксцентричная особа, ты инсценировала самосожжение в лаборатории доктора Хорхе, а сама пустилась в бега. Употребляла лёгкий наркотик. Часть путешествия помнишь смутно. Наши общие знакомые видели тебя в порту и сообщили об этом Хорхе. Мы разыскали тебя, заблудшую овечку, и возвращаем домой.

– Я заблудшая овечка? – переспросила Юлия. – Заблудившаяся?

Свенсен улыбнулся понимающе:

– Нет, именно заблудшая. Это значит, сбившаяся с верного пути.

Хорхе замер от восхищения, увидев на пороге статную красавицу.

Ненароком промелькнула мысль, как бы его лаборатория не стала местом следующего, теперь уже мужского, суицида на почве неразделённых чувств.

Он подумал, что это почти кощунство: по совету Свенсена испортить девственно чистые предплечья незнакомки шрамами пяти обязательных для жителей Надмирья прививок…

– Прививки могут быть опасны для неё, – сказал Хорхе.

– Друг мой, не исключено, что они могут даже убить её, – отозвался Свенсен, поддёргивая тяжёлые очки на переносице и мучаясь сомнениями насчёт правильности их решения.

Оба учёных, не сговариваясь, избегали произносить очевидное: их новая знакомая родилась и жила не на Суше. И теперь предстояло преодолеть некоторые сложности её адаптации в мире с неконтролируемой атмосферой и волнами эпидемий.

– Ты думаешь, стоит ограничиться для начала четырьмя вакцинами? – уточнил Хорхе.

– Что ты, – ответил Свенсен, – в течение недели введи две, с перерывом в несколько дней. Прививку от холеры лучше оставить на потом. Надеюсь, в ближайшее время в этих краях эпидемии не будет, а условия для девушки у тебя наилучшие: вряд ли где-то ещё её ждала бы такая чистота и стерильность. Не зря мы с Лукрецией очень рассчитывали на твою помощь.

Хорхе слегка покраснел.

Свенсен размышлял:

– Если бы девушка вспомнила своё прошлое, можно было бы действовать смелее, в смысле её вакцинации. Кое-кто из подводников занят в наземных службах: те, которые обслуживают космодромы, станции слежения, телескопы или работают на островах и в Тасмании. Все они имеют иммунитет к нашим вирусам. Если она – из их числа, то о её вакцинации позаботились без нас.

– Я сейчас подумал, Фредерик, как же мало мы знаем о людях, ушедших в океан!

– Согласен. Всё больше вымыслы, изредка отрывочная информация из жёлтой прессы… Мерзостно то, что с началом войны подводников стали откровенно демонизировать. И в Аргентине эти настроения особенно сильны. Здесь для девушки самое небезопасное место. Но так уж случилось, что её занесло именно сюда. Придётся поучаствовать в её судьбе, дружище.

Хорхе кивнул и произнёс:

– Суша зря не интересуется Морем.

Свенсен с чувством отозвался:

– Будем честны: Суша хорошо постаралась забыть сам факт исхода интеллектуальной части человечества под воду. А потом все слишком долго делали вид, что две цивилизации на одной планете – это ничего особенного и думать в ту сторону нечего.

– И вот произошёл контакт двух цивилизаций, – влюбчивый Хорхе опять смугло заалелся, – а мы ничего не знаем о мире, в котором жила эта девушка.

– Да. Но вернёмся к нашим прививкам, вернее, к их необходимости. Я слышал, что к женщинам у подводников особое отношение: дамочки у них нечто вроде декоративного элемента и к некоторым видам работ не допускаются. Осмелюсь предположить, к «некоторым» – это к опасным работам на Суше. Потому что даже в репортажах военного времени видеть женщину Моря хоть мельком мне не доводилось.

– Ну, под экзоскелетом морпехов отличить женщину от мужчины – задача не из лёгких. Но почему ты говоришь, что их вообще невозможно увидеть? А шоу, которые регулярно проходят в Тасмании? До войны посмотреть восхитительные трюки циркачек Моря стекалась богема со всех континентов.

– Это циркачки, особая порода оторвавшихся от родного мира. Вряд ли они рождены в Подводных Колониях. И даже артисты никогда не покидают пределов Тасмании, потому что считают остров и безопасным, и контролируемым – в смысле инфекций. Культура подводников за двести лет изоляции стала утончённой и рафинированной, они могли себе это позволить. Нам трудно понять, в чём отличие, слишком мало информации, но отрицать сам факт инаковости ты, надеюсь, не будешь.

– Ты к тому, что они не отправляют на войну своих женщин?

– Однозначно. И вряд ли позволят им находиться на Суше в военный период. А значит, девушка не получала вакцины от наших вирусов. Непонятно, откуда она всплыла, но прививки ей жизненно необходимы. И чем скорее, тем лучше. Без них она не протянет и полгода.

Хорхе пришлось прервать разговор: внизу в гостиной ждали неожиданные визитёры.

Вернулся он, в волнении ероша густую чёрную шевелюру:

– Отправившись на тот свет, лаборантка, да упокоится её душа, решила утянуть за собой всё моё состояние. Дознаватели проглотили подмену девушки, но не спешат выпускать меня из когтей.

Вошедшая Лукреция быстро парировала:

– Шантажировать тебя им выгодно. Наша легенда слаба, и мы все это знаем. Хорхе, у тебя есть простой выход: стать полевым врачом. Подозреваю, он же и единственный.

Свенсен кивнул, соглашаясь, и горестно вздохнул, глядя на коллегу:

– Эти медики сейчас вне закона, слишком велик на них спрос. Послужи в военном госпитале, а там всё успокоится. С этой девушкой тебя ждут открытия, сбереги её. Я и Лукреция будем рядом, мы ещё в начале лета подписали контракт с госпиталем аргентинской армии «Лос Анхелес де ла Венгаса»[1]. Да, не удивляйся: у нас в Северном полушарии тоже сейчас несладко, вот и решили вдвоём – сюда. Эта война дорого, очень дорого обойдётся Надмирью.