Они действительно пришли на следующий день, но вид нашего помещения показался им слишком внушительным, чтобы осмелиться оскорбить меня, и они ушли с позором, не посмев вызвать меня.

Г-жа де Полиньяк была заключена в Консьержери, и состояние здоровья внушало ужасное беспокойство ее мужу и деверю. Г-жа де Бранкас, ее кузина, тотчас же обратилась за разрешением быть заключенной вместе с нею; потом г-жа де Бранкас при помощи настойчивых представлений и поддержанная лекарем, подтвердившим опасное положение г-жи де Поли-ньяк, добилась того, что ей разрешили перевезти больную к себе под условием, что она будет находиться у г-жи де Бранкас как бы под арестом и что никто не будет видеться с нею.

Г-жа де Бранкас описала мне все эти подробности и послала мне их с горничной своей кузины, женщиной умной и преданной. Я решилась навестить их на следующий же день. Я прошла своим садом, потом через сад Верака и через нижний этаж его дома вышла на улицу де Варенн. Первый раз в своей жизни я была одна вечером на улице. Я пробиралась по стене, чтобы не быть раздавленной. Проходя мимо ворот под домом герцогини де Ж..., я увидела женщину, сидевшую с корзиной увядших цветов. Она попросила меня купить их.

— Они ужасны, добрая женщина, — сказала я ей. Она подошла ко мне и печально сказала:

— Я бедная нищенка, переодетая цветочницей. С тех пор как у нас Император, бедных арестовывают на улицах и отправляют в Сальпетриер, где с ними обращаются, как с собаками. Он хочет, чтобы думали, что нет больше нищеты, тогда как она повсюду.

Я дала ей шесть франков и быстро направилась дальше. На улице дю-Бак, через которую мне надо было перейти, чтобы попасть на улицу де ла-Планш, я остановилась перед ручьем посредине улицы; было очень грязно, и я боялась неудачно прыгнуть. Я переминалась с ноги на ногу, стоя на краю этого неприятного ручья, немного испуганная движением экипажей, телег и криками разносчиков, проходивших мимо меня, как вдруг два любезных незнакомца предложили мне с самым почтительным видом помочь мне в моем затруднении. Я воспользовалась их предупредительностью, очень поблагодарила их и вышла в улицу де ла-Планш, где находился особняк Бранкас.

Довольно долго я стучалась у ворот, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не видит: я боялась скомпрометировать Идали и в то же время хотела доказать ей мое участие. Добрый поступок придает мужества и решимость придает силы. Наконец привратник открыл мне, и я проскользнула на двор и поспешила к двери флигеля, где находилась бедная Идали.

Я застала ее в ужасном нервном состоянии, что меня сильно взволновало. Г-жа де Бранкас приняла меня с распростертыми объятиями, и я долго разговаривала с ней об огорчениях и несчастиях, угрожающих ее кузине. Я ушла от них, когда стемнело. Дойдя до ручья, я набралась смелости ввиду надвигавшейся ночи — сделала великолепный прыжок и вернулась домой с сердцем, полным тревоги и муки.

Жорж³⁾ проезжал по улице в кабриолете в тот момент, когда его арестовали. Он находился в Париже уже шесть месяцев. Два брата Полиньяк, маркиз де Ривьер, Костер Сент-Виктор, паж Людовика XVI, и много других верных подданных были заключены в Тампль. Подготовляли их процесс. Был заподозрен Моро и присоединен к ним. Общественное негодование достигло апогея. Изверг дрожал, не спал подряд двух ночей на одном и том же месте и проводил большую часть дня на бельведере в Сен-Клу с зрительной трубой, смотря на дорогу в Париж и каждую минуту ожидая курьера с известием о восстании.

Г-жа де Ларошфуко, которую я часто встречала у Огюстины де Турцель, рассказывала ей, что ей часто приходилось оставаться втроем с первым консулом и его женой, что Бонапарт не говорил ни слова и забавлялся тем, что резал мебель перочинным ножом, который всегда был с ним, и что о бешенстве, которое владело им, можно было судить только по движению руки. Какое счастливое положение! Яд был в его сердце, а демон гордости вселился в его большую голову.

Г-жа Дюгазон, старинная и знаменитая актриса комической оперы, собиралась покинуть сцену. Ей дали прощальный бенефис. Актеры французской комедии единодушно выбрали для этого спектакля трагедию Серториус, из-за сцены, в которой Помпеи сжигает лист заговорщиков, не читая его. Они хотели воспользоваться этим, чтобы высказать свое мнение извергу. Он приехал в театр, и во время сцены, о которой я говорила, он побледнел и, казалось, что его рот сводит судорога. Я сказала трем сестрам Турцель, сидевшим около меня: «Он задохнется от бешенства!» Но он шумно встал и уехал из театра. Этот отъезд доставил зрелище замешательством в партере. Бонапарта бешенстве вернулся к себе.

Бонапарт занялся возвышением своих родственников и дал им титулы. Его сестры и его невестки обратились в принцесс крови. Глашатаи провозгласили это на улицах. Некоторые из рыночных торговок, услыхав это, тоже объявляли себя принцессами: принцессой Спаржа > принцессой Шпинат и т. п. Их отвели в полицию, но они сказали тем, кто арестовал их:

— Вы можете делать, что хотите, мы все равно останемся принцессами.

Когда принцессы крови в первый раз появились в театре, послышались крики:

— Вот принцессы крови!

Несколько голосов выделились в партере, и все услыхали: в крови герцога Энгиенского. Составили стихи на конец Республики:

L'indivisible citoyenne

Qui ne devait jamais perir

N'a pu supporter sans mourir

L'operation cesarienne.

Grands parents de la Republique

Grands raisonneurs en politique,

Dont je partage la douleur

Venez assister en famille

Au grand convoi de votre fille

Morte en couches d'un Empereur⁴⁾.

Я с большой радостью узнала, что по герцогу Энгиенскому носили траур при русском дворе. Это произвело большое впечатление на благомыслящих людей в Париже. Марков собирался уезжать, Я с огорчением видела, что мне необходимо расстаться со страной, где я обрела душевный мир и счастье.

Г-жа де Шатильон попросила меня однажды зайти к ней утром и после некоторого колебания сказала:

— Я вас прошу, увезите мою дочь с собой.

Эти слова произвели на меня невыразимое впечатление. У меня не хватило мужества предаться радости за счет нежной скорби матери. Я не сказала ни слова и только наклонила голову в знак согласия; но, видя, что она на меня внимательно смотрит, как бы ожидая ответа, я сказала: