Девятого мая уехали в Царское Село. Отъезд Императрицы, хотя он и происходил каждую весну, производил всегда большое впечатление. Она отправлялась вместе со своей интимной свитой в шестиместной карете; перед ней ехали шесть гайдуков, двенадцать гусаров, двенадцать казаков. Сзади камер-пажи и шталмейстеры, все верхом. Как только шествие трогалось, с крепости раздавалось сто выстрелов из пушки, чтобы возвестить всему городу об отъезде государыни. Сбегался народ, съезжались экипажи, чтобы увидеть, как она будет проезжать. После ее отъезда в городе становилось мрачно и беспо-тойно; чувствовалась невообразимая пустота. Не отдавая себе отчета, я разделяла общее чувство, хотя и уезжала ей во след на другой день. Я не давала себе ни отдыха, ни срока, чтобы скорее уехать.
Я очень недовольна, что эта пышность императорских выездов уничтожена. Наше зрение и воображение испытывают необходимость в величественных образах, которые так легко сливаются с тем уважением, которое чувствуешь в душе к монарху. Я также жалею о пушечном выстреле, которым возвещался восход и заход солнца: напоминание о смерти и надежда объединяют наши мысли..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 1794—1795
Лето 1794 года, второе проведенное мною в Царском Селе, привлекло еще некоторых новых лиц. Граф Эстергази, агент французских принцев, был очень хорошо принят Императрицей. Его тон, несколько грубоватый, скрывал его корыстолюбивый характер, склонный к интригам. Его считали прямым и откровенным. Но Императрица недолгое время была в заблуждении и терпела его только по доброте. Он заметил это и стал слугою Зубова, который его поддерживал. Его жена была добрая женщина, любившая своих прежних государей, ровная, уверенная и приятная в обращении.
Граф Штакельберг1), наш бывший посланник в Варшаве, где он играл интересную роль, в совершенстве обладал умением занимать общество. Он был ловким придворным и предан Зубову.
Граф Федор Головкин2), хотя и незаметная личность, некоторое время играл известную роль. Бесстыдный лжец, полный злого остроумия и дерзкий, он, шутя и забавляя, пробрался к подножию трона; но он недолго пользовался милостью. Насмешка и злословие были изгнаны из кружка Императрицы, которая не могла их терпеть. Граф Головкин стал чтецом и ценил Зубова, друга сердцам поверенного графини Шуваловой. Зубов достал для него место посланника в Неаполь. Его дурное поведение заставило его отозвать. Он даже был на некоторое время изгнан из России.
Три сестры княжны Голицыны3) были назначены фрейлинами к Великой Княгине Елизавете незадолго до ее свадьбы.
Природа была так оживленна/ что она придавала неизъяснимую прелесть теплой весенней погоде. Это время года как бы усиливает чувства; воспоминания являются толпой. Вся жизнь наполнена чувством; лучше любить тех, кого должен любить и хотелось бы любить больше. Но среди этих ощущений испытываешь некоторое беспокойство, которое может оказаться опасным для сердца, алчущего пищи.
Великая Княгиня выросла и похорошела. Она приковывала к себе все взгляды. Ее ангельское лицо, стройный грациозный стан, легкая походка вызывали всегда новое изумление. Когда она?входила к Императрице, все взоры останавливались на ней. Я наслаждалась ее торжеством, но с опасением. Мне хотелось бы, чтобы Великий Князь больше обращал на нее внимания, чем другие.
Каждый вечер гуляли. Прекрасная погода располагала к продолжительному пребыванию на воздухе. Императрица останавливалась около гранитного барьера или у колоннады. Солнечный закат, тишина в воздухе и аромат цветов очаровывали чувства. Что за время — молодость! Сколько меда обращается в яд!
Ничто не могло представить зрелища более интересного и приятного, чем прелестный союз Великого Князя Александра и Великой Княгини Елизаветы. Это были Амур и Психея, Все казалось согласным в их чувствах для лиц их свиты. Великий Князь почтил меня особым доверием. Я всегда участвовала в их утренней прогулке. Оба одинаково хорошо относились ко «не. Если происходила между ними легкая ссора, то, опять-таки, мне приходилось быть их судьей, Я вспоминаю, как после одной из таких ссор они приказали мне прийти на следующий день, в семь часов утра, в комнаты моего дяди, находившиеся в нижнем этаже дворца и выходившие в большой сад. Я отправилась туда в назначенный час. Оба появились на террасе. Великий Князь влез в окно, вытащил стул, выпрыгнул _ из окна и заставил меня последовать за ним, все для того, чтобы придать вид приключения самой невин-ной вещи в мире. Они взяли меня за руку и повели в старинную беседку в глубине сада, посадили меня за стол, и процесс начался. Они говорили оба разом. Приговор был произнесен в пользу Великой Княгини, которая была совершенно права. Великому Князю пришлось признать это, он так и сделал. Окончив это важное дело, мы с самым веселым видом продолжали нашу прогулку.
Мы совершали в это лето великолепные поездки. Императрица не желала ничего другого, как видеть своих внуков счастливыми и довольными. Она разрешала Великому Князю и Великой Княгине совершать прогулки, куда им вздумается, даже после обеда. Однажды в Красном Селе была приготовлена охота. Эта деревня находится на очень небольшом расстоянии от города Дудергофа; он состоял из трех довольно высоких холмов, из которых два покрыты лесом. Там растут прелестные цветы, гербаристы часто находят там интересные экземпляры. Средний холм не так лесист, на его вершине построена финская деревушка и лютеранская церковь, что делает местность очень живописной.
Мы спустились к дворцу. Стояла жаркая погода, предвещавшая грозу. Мы чудесно пообедали, но едва вышли из-за стола, как послышались раскаты грома и красивая молния ослепила нас. Сильный, хороший дождь падал отвесно и также град. Великая Княгиня бегала за градинами, попадавшими в комнату через каминную трубу. Эта шутка, беспокойство охотников, различные волнения очень забавляли нас, меня и Великую Княгиню. Фрейлина, княжна Голицына, спряталась в спальне. Она страшно боялась грозы. Молодая графиня Шувалова присоединилась к ней; ее мать ходила взад и вперед. Мы же, Великая Княгиня и я, были проникнуты чувствами, доставлявшими нам наслаждение; гроза, молния и гром были для нас красивым зрелищем. Прислонясь к окну, мы любовались явлениями природы. У нас были одинаковые костюмы, амазонки и черные касторовые шляпы. На шляпе Великой Княгини была стальная петелька, которую она прикрепила к моей шляпе, чтобы можно было незаметно обменяться. Она дала мне свою шляпу и взяла мою. Все это произошло в молчании. В тот же день она дала мне маленькую записку, которую я и .сейчас храню, вместе с медальоном, в котором находится ее портрет и прядь волос.
Нет ничего приятнее, как первое проявление чувства дружбы, ничто не должно останавливать ее развитие. Доверие, преданность и чистая невинность молодости походят на цветник, полный постоянно распускающихся цветов. Любят без боязни и без угрызений. И какое счастье, больше чем счастье, обладать чувствительным сердцем, дружба которого является верным залогом.
Гроза прекратилась, и затем наступила полнейшая тишина. Воздух был полон теплоты и благоухания. Все способствовало приятности нашей прогулки. Немного поохотились и потом мы взобрались на первый холм. С его вершины мы открыли прелестный вид, цветы и земляника росли у нас под ногами. Потом мы пошли к другому холму, более покрытому лесом. На полдороге находился птичник, окруженный ветвистыми деревьями, рядом с которым была тропинка, ведущая на вершину. Великая Княгиня захотела подняться по ней, но тропинка была слишком крута и камениста. Придумали другой способ, как взобраться на вершину. Рядом с птичником мы нашли финскую тележку с лошадью и предложили этот экипаж Великой Княгине, которая с радостью согласилась. Туда сели со мной княжна Голицына и молодая графиня Шувалова, камергеры и камер-юнкеры помогали лошади: одни тянули ее за узду, другие подталкивали тележку. Великий Князь и некоторые из сопровождавших ехали верхом. Эта многочисленная свита и финская тележка напоминали волшебную сказку и, казалось, скрывали в себе что-то таинственное. Все — тайна в жизни, даже и финская тележка.
