Я возвращалась тогда домой из одного южного города, можно сказать - с курорта. Но так получилось, что отдых в тот году выдался у меня скучным, ничего запоминающегося и интересного, так что в поезд я садилась в настроении специфическом. Было во мне что-то обиженное и недовольное. Очень уж не хотелось, чтобы вот так это лето закончилось. Ну, а когда чего-то сильно хочется, рано или поздно оно и схлопочется.
Юлька снова хмыкнула весело и задорно, скрывая за этим, как мне показалось, некоторое смущение. Я ободряюще улыбнулась.
- Понятно почему мне захотелось, причём очень сильно захотелось, еще немного пошалить, прежде чем поезд привезет меня в мой родной Дзержинск. Особенными комплексами на счёт развлечений подобного рода я, вроде бы, уже не страдаю, и опыт кое-какой имеется, но как-то так сложилось, что до той поры мне ни разу не довелось ни кого-то снять, ни позволить себя саму совратить вот так запросто, на улице. Всё же привычка быть порядочной девушкой во мне сидит крепко. И вот именно в тот вечер я вдруг почувствовала, что сегодня я этой привычке совершенно открыто и нагло изменю!
Я снова тихонько улыбнулась. Глядя на Юляшку, было невозможно не сделать этого.
- В вагоне ехали в основном женщины. С детьми, с баулами, с проблемами... Не то чтобы я была строго гетеросексуальна, но эти женщины явно не могли мне понравиться. И тут я обратила внимание на проводников. Один был уже в годах, с сединой, бородой и усами, а вот второй... Второй - совсем молоденький, с по-хорошему голодными глазами, меня заинтересовал. В обычных условиях он, скорее всего, не привлёк бы меня настолько, так особым красавцем не был, и как объект желания тоже был не очень, но в тот момент мне нестерпимо хотелось именно похулиганить. Да и должность подходящая - на то, чтобы хулиганить прямо в плацкартном вагоне, моё нахальство не распространялось. Итак, было «с кем», было «где», ну, а насчёт «чем» - это не наша женская проблема.
Возможность и даже лёгкость осуществления меня неожиданно не разогрела, а совсем наоборот - я подумала: «А на фига мне, собственно, это нужно? Что хорошего в таком вот случайном приключении? Смешно обольщаться, что в подобной ситуации может получится что-то настоящее, греющее душу».
И тут меня проколбасило не по-детски. А почему бы и нет? Почему мне нельзя поразвлечься так, как я хочу? Неужели меня остановят какие-то комплексы, неужели я боюсь, что обо мне кто-то что-то не то сказанёт? Не-е-ет, не хочу быть примерной девочкой! (мда, знала бы мама, какой образ жизни я называю примерным...) Все сомнения растаяли, я почувствовала, как меня словно бы поднимает огромная тёплая волна и несёт куда-то... куда я вовсе даже и не против. В общем, проводник был обречён.
Я переоделась, сменила джинсы и кофту с рукавами на короткие шортики с бахромой и тоненькую маечку на бретельках, запихала лифчик в рюкзак. От прикосновения тонкой бархатистой ткани к моей груди (или, может, не от ткани, а от таких мыслей, не знаю, не важно...) соски приподнялись, дыхание участилось, я почувствовала то особое волнение, когда вроде бы и сердце бьётся не чаще обычного, а всё же - не так, иначе, не как всегда...
Повод представился скоро - разносили чай. Я несколько раз зацепилась глазами с проводником, слегка нагнулась в нужный момент, чтобы ему было удобнее заглянуть в вырез маечки, потянулась за рюкзаком на верней полке, пружинисто и упруго выгнулась, чувствуя, как тонкая летняя маечка прилипает к телу... И удовлетворенно, отметила, что проводник все это время не сводил с меня глаз. Ха! Парень спёкся. Даже не ожидала, что его окажется так просто «завести». Проходя дальше по вагону, он уже поглядывал в мою сторону, даже шаг замедлял. До вечера я успела отнести стакан, пару раз подошла спросить о каких-то пустяках, заглядывая ему в глаза или «ненароком» касаясь то плечом, то бедром. Было заметно, как он вынужден собираться с мыслями чтобы отвечать хоть что-то вразумительное. Возможно, мне бы это показалось смешным, но меня несла всё та же озорная волна, и мне это не то что нравилось, но заводило как-то, и я ощущала странное волнение в груди… приятное, немного недоверчивое - «получится или нет» - с маленькой толикой сладкой жути, словно в первый раз.
Поезд всё катился, степь за окном сменилась перелесками, и от этого как-то сразу стемнело. Раздали бельё, и я, конечно, не упустила случая еще раз оказаться рядом с моей предстоящей жертвой и легонько задеть его - на сей раз уже грудью. Когда зажёгся синий дежурный свет, подошла к купе проводников, спросить на сей раз о том, когда приедем (ну, неграмотная я, расписания на стенке не разумею :-), спросила, не скучно ли вот так мотаться туда-сюда, да так и завязала разговор обо всём сразу. Ощущение, что планы мои стремительно двигаются к осуществлению, заставляло меня чаще дышать, а парень (казавшийся уже довольно-таки симпатичным) едва отводил взгляд от моей груди. Я совершенно наглым образом уселась на койку, ему ничего не оставалось, как плюхнуться рядом (больше там просто некуда). «Папаша» куда-то исчез (потом «мой» сознался, что еле уговорил его уйти в соседний вагон, поспорив на бутылку, «папаша», конечно, не верил – и, в общем-то, правильно не верил, но сегодня был особенный день).
Поговорили ещё о чём-то, время тянулось, парень на все мои провокации реагировал правильно, но к активным действиям никак не переходил. А мне хотелось не просто действий, мне хотелось слёта крыши, чтобы вообще не понимать, где я и с кем я. Решение нашлось неожиданно. Я вообще-то не курю, но иногда, в некоторых случаях, балуюсь. Вот я и попросила закурить. Он куда-то полез, и тут же достал начатую пачку. Ух... Это было совсем не то же самое, что те лёгкие сигареты, которыми я балуюсь иногда. Дым драл горло, но зато эффект превзошёл все ожидания - я поплыла. В таком состоянии мне уже ничего не стоило поцеловать его, и после поцелуя не возвращаться в исходную позицию, а так и остаться на нём, прижавшись грудью и обняв одной рукой за шею. Тут он, видимо, поверил, что это всё не просто так, глаза заблестели, мигом избавился от сигареты (и меня избавил, я и не заметила как), прижал к себе, мягко, но сильно. Чёрт, мне это понравилось!
Сдерживаться и вообще что-то там думать о своём поведении расхотелось совершенно, и я начала делать то, что хотелось - сдирать с него рубаху. Он еле вырвался, чтобы запереть дверь (вечно я об этом забываю! :), а я повисла на нём сзади. Он мигом щёлкнул замком (профессионал!), завёл руки за спину и притянул меня за талию, так, что я выдохнула у него над ухом, а тут как раз и пуговицы сдались, и я забралась ладонями к телу. Такой несправедливости он не потерпел, мигом развернулся и запустил ладони мне под маечку (а точнее - попросту задрал маечку выше груди), на секунду задержался, но вот уже его ладони накрыли грудь. Поезд нёсся вовсю (или так казалось) вагон ощутимо качало (а может, качало бы и без вагона), синий дежурный фонарь и слабый красноватый свет от окна создавали и вовсе полный сюрреализм - ни имён, ни лиц, лишь мужчина и женщина.
Он огладил мои груди, переместил руки ниже и потянул меня к себе, и сам потянулся к груди губами. Тут уже я задышала, потянула его за ремень. Ремень не поддавался, тем более что пришлось прерваться, поднять руки, когда он окончательно стягивал с меня маечку, в общем, я явно отставала, и пришлось ему помогать мне с брюками. Прижались ещё раз, уже почти обнажёнными, грудь его была не особо мускулистая, но солидная, не скелет какой-нибудь, а руки в самый раз уверенными так, чтобы это не было нахально. Видимо, не такой уж и молоденький, как сначала показалось. Я оставалась в одних трусиках, в сюрреалистичном красно-синем свете они, казалось, меняли цвета как хамелеон. Но я-то их только краешком увидела, а вот он прикипел, так глаза и застряли на ажурной сеточке. Я решила его ещё больше подразнить, высвободилась, отошла на шаг. Конечно, хорошо бы было пройтись, изогнуться как-нибудь, но тесный ящик проводницкого купе для этого явно не предназначался, так что он тут же снова меня «изловил», прижал, начал целовать лицо и шею, и гладить тёплыми руками по всему телу, иногда осторожно забегая пальцами под краешки трусиков. Я откинулась назад, на его руки, подставляя грудь, которой он и занялся нежно и напористо. Я почувствовала, что стремительно мокну там, внизу. Теперь уже мои руки заметались по его телу - голова, плечи, бёдра... Решившись, я потянула вниз его трусы. Торчащий член мешал, и я чисто машинально взялась за него, чтобы отцепить столь своеобразный «стопор». Парень вздрогнул, замер и одним движением забрался рукой мне между ног. Я застонала, и начала рукой двигать по его члену. Его рука тоже не дремала, я почувствовала, что намокаю ещё сильнее, что уже просто теку, как в ранней юности, во время первых забав. И он это почувствовал, палец его деликатно отодвинул трусики и проник внутрь. У меня начали подкашиваться ноги, и я уселась на стол. Очень хотелось откинуться назад, но было некуда. Ему то ли пришла в голову та же мысль, то ли он почувствовал моё движение, но он прервался, мигом скатал постель с матрасом и подушкой и закинул получившийся рулет мне за спину. На него я и откинулась, запрокинув голову и разбросав руки. Даже в ошалелом от страсти состоянии я помню, что вид вот так раскинувшегося тела очень возбуждает. Впрочем, ещё больше возбуждать его было уже незачем, а вот трусики снять было желательно. Стоило мне оторвать бёдра от края стола - и он мигом стянул последнюю деталь моей одежды. Я снова взяла его за член и потянула тихонько на себя, как за руку. Однако что-то у меня в голове ещё осталось, я вспомнила, что вижу его в первый и последний раз, и не мешало бы подумать о безопасности. Но и тут он меня опередил - продекламировав фразу из рекламки про безопасный секс, жестом фокусника извлёк откуда-то характерный квадратный пакетик. Мне так и хотелось его подтолкнуть, чтобы побыстрее, но, несмотря на мою «помощь» он таки сумел надеть резинку достаточно быстро. Зато рука моя снова была уже на члене и я наконец-то буквально воткнула его в себя. Ощущение, как он входит, продвигается внутри, заставило меня то ли простонать, то ли крикнуть, я схватила его за талию, залезая на долгожданный его «конец». Он вошёл, секунду постоял (только покачивания вагона чуть шевелили нас), потом медленно вышел почти весь и снова начал входить, постепенно убыстряя темп, потом чуть приостанавливаясь и сосредотачиваясь на груди и шее. Покачивание вагона добавляло ощущений, мелькание огней за окном вводило в подобие транса, резкий перестук на стрелках встряхивал, но тоже как-то приятно. Я полностью отдалась этой скачке, только дышала и мотала иногда головой, потом начала гладить себя руками.