Ирландия – холодная страна, где живет горячий народ. Народ, который уговорил Господа разрешить им колдовать. Народ, который уговорит кого угодно. Народ, который говорит с журчащим, как горный ручей, акцентом…

Именно здесь, в Ирландии, фэйри рассеиваются с утренним туманом, прячутся за лучом солнца, исчезают в мгновение ока. Здесь жители оставляют немного молока у очага для брауни. Здесь люди перед смертью слышат стоны банши. Здесь люди в канун дня всех святых вырезают на овощах страшные рожицы, чтобы прогнать Джека и других, чья душа не попала ни в рай, ни в ад. Здесь души – бабочки.[1] Здесь внутри холмов живут сиды. Здесь любые ваши три желания исполнит в обмен на свою свободу лепрекон, но не пытайтесь выманить золотую монету из его кошелька: в вашей руке она превратится в золу. Здесь трудно найти грань между волшебством и колдовством, выдумкой и реальностью. А, может быть, выдумок тут вообще нет? Может быть, все правда? Кто вам даст ответ на этот вопрос?

Вместе с сильным порывистым ветром по высокому скалистому берегу разносилось прекрасное пение. Крепкие ветви вековых деревьев загибались с громким треском. Волшебный куплет повторялся в эльфийском кругу снова и снова. Кто-то слушал переливающуюся песню эфемерных фейри с замиранием сердца, кто-то, опасаясь за здравый ум, уходил подальше, но никто не смел перебивать.

Старшие говорят, что жил в Ирландии один добрый человек с воистину изумительным музыкальным слухом. Он дописал новые гармоничные строки к этой песне фей холмов, сделав ее еще более прекрасной. В благодарность осчастливленные представители малого народца на утро избавили его от врожденных увечий, и с тех пор золоченый солнечный свет освещал не только его душу, но и всю округу небывалой красотой человеческого лика…[3]

Малахитово-зеленая пена светилась радугой на кучерявых гребнях высоких морских волн, что с неудержимой силой ударялись о скалы высокого утеса, разлетаясь в хрустальные брызги. Сквозь прозрачную воду виднелись алые шапочки мерроу…

У подножия волшебного холма раскинулся просторный зеленый луг, изумруд которого разбавляли сочные колеры лепестков ярких пышных соцветий, но самым насыщенным из них был бронзово-золотой колер, развевающихся на порывистом ветру, длинных густых волос, что скрывали хрупкую, низко склоненную фигуру девушки. Юная особа старательно собирала полезные травы и безмятежно улыбалась, наслаждаясь прекрасным пением фей и внимательно, с терпением, отделяя стебель от стебля, лепесток от лепестка…

После смерти старухи Винни – приемной матери – Мюренн осталась единственной целительницей на всю округу. К ней обращались и стар, и млад поздней ночью и в разгар дня, жарким летом и лютой зимой. И девушка шла, шла в соседний дом и в соседнюю деревню. Ее почитали и любили почти также сильно, как и священника. Даже властный английский барон относился к девушке с большим уважением после того, как та спасла от сильной лихорадки его сына – единственного наследника.

Ветер становился все сильнее и гибкие прутья кустарников все ниже клонились к земле, а шум листвы едва не заглушал волшебную песню, которая разносилась на все большие расстояния. Мерроу с любопытством выглядывали из воды, пристально рассматривая края высокого утеса, внимательно прислушиваясь к веселому пению эфемерных сородичей и подергивая в такт своим серебристым хвостом. «Скоро начнется шторм…»

Эти особенные минуты Мюренн очень любила с самого детства. Восторженно смотреть на могущественную бушующую стихию – вот что для нее было истинным наслаждением. Девушка осторожно подошла ближе к краю величественного утеса и глубоко вдохнула соленый морской воздух, который оказался неестественно холодным для окончания лета.

Ее длинные рыжие локоны разлетались в разные стороны, подчиняясь сильным порывам ветра. Выцветший от старости, поношенный шерстяной плащ, больно дернув завязки, сорвался с тонких плеч и улетел в море. «Какой красивый мир!» Силы стихий восхищали ее, удивляли и пугали. Тяжелая морская волна набирала мощь и с небывалой скоростью приближалась к незыблемым, массивным скалам…

От радостного предвкушения по коже пробегали мурашки. Хрустальные капли брызг переливались, как лед в морозный день. Казалось, будто даже земля подрагивала в ожидании стремительного удара водного потока. Солнце, тусклые лучи которого прорывались через обрывки густых темно-серых туч, отсчитывало драгоценные мгновения. Осталось еще чуть-чуть, еще немного… Девушка крепко сжимала сумку с травами. Она сделала еще один глубокий вдох и пошатнулась, ощутив сильный толчок – это задрожали камни, когда стремительная и быстрая, как сокол, волна тяжело ударилась в высокий утес.

Громкий, заглушающий шум ветра и воды треск раздался на всю округу. Шторм сотрясал все живое. Неожиданно Мюренн почувствовала, как основательная, плотная земля уходит из-под ног, а она сама падает вниз, вслед за ней, успевая только в волнении хватать ртом леденящий душу воздух с особым ароматом соли. Стихии кружились вокруг… Солнечный свет слился с искрами от ударяющихся друг о друга камней и разгорелся ясным пламенем. Земля окружала все ее существо, но так и оставалась бесконечно далеко. Уже не сохраняющая тепла одежда развевалась под мощными порывами ветра… Еще мгновение, и холодные волнующиеся воды плотно окутали ее будто мягкая льняная пелена беспомощного младенца. Они безжалостно и неумолимо утягивали ее в неизведанную бездну, все дальше унося от берега, край которого теперь остался в другом мире, мире волшебных фейри…

Рассвет… Волшебный час… На все еще ночно-синем небе появились серые отблески, свидетельствующие о том, что слепящие солнечные лучи вот-вот прорвутся сквозь толщу морской воды, которая все еще мерцала свинцом. Таких отблесков с каждой секундой становилось все больше. Их количество росло с геометрической прогрессией и стремилось к бесконечности. Даже воздух переливался каким-то особенным магическим оттенком, будто скрывал от человеческого глаза что-то важное. Весь мир представал эфемерной дымкой.

Патрик любил после долгой ночи интенсивной и продуктивной работы расслабленно наблюдать, как природа готовится к солнечному свету. В эти мгновения все словно рождается заново, выстраивается в правильный порядок, появляется какая-то особая слаженность. И вот, когда мир достиг, казалось бы, экстремума, максимального волшебного цветущего состояния гармонии, поднимается золотистое солнце, одаряя гладкое, как зеркало, море ярким теплым светом и делая этот мир еще более прекрасным.

Вчера, сидя в саду и наблюдая, как Мэри старательно пропалывает свои любимые клумбы, повторяя идеально выстроенный цикл упорядоченных действий, он неожиданно нашел невероятно простое и в то же время неординарно-сложное решение задачи, которую пытался решить уже месяц. Долгий месяц усиленной работы и постоянного поиска, что по неизвестной причине никак не мог увенчаться положительным результатом и, соответственно, успехом решения задачи. Но это случилось! Случилось! Он решил! Он написал программу! Истинное вдохновение посетило его, и креативные идеи посыпались, словно из рога изобилия.

Глупцы те, кто говорит, что программисты – это не художники! Что они сухие логики! Разве можно такое предполагать?! Нет! Ни в коем случае! Да, царицей их вселенной является математика, но разве она не покровительница творчества?! Из математических знаков и переменных складывается программа, кажущаяся простому обывателю бессмысленным набором букв и символов, многие даже не различат в них функций и действий. Но стоит ее запустить, и она заиграет, как симфонический оркестр: слаженно и гармонично…