Ее мечты прервал звонок мобильного телефона.

– Привет, – чуть дрожащим от напряжения голосом взволнованно ответила Оливия и с опаской оглянулась – не следят ли за ней шпионы «Аль-Каиды». В трубке послышался голос Барри.

– Итак, numero uno: история о плавающем многоквартирном доме-корабле…

– Да, – возбужденно затараторила Оливия, – это действительно великолепная история. Просто грандиозная. Люди живут в этом плавучем доме круглый год и могут добраться до земли только на вертолете. Я напишу ее, только дайте пару дополнительных дней.

Она прижала плечом телефон к уху и взялась за яблочный французский тост.

– Да, я согласен, история действительно великолепная. Вот только ты отчего-то даже не соизволила заметить, что на прошлой неделе мы отвели под нее целую полосу в разделе «Стиль жизни».

Оливия замерла, так и не донеся тост до рта.

– Кстати, надеюсь, ты не забыла, что это раздел «Sunday Times», газеты в которой ты работаешь, – благожелательным тоном продолжал Барри. – Причем это как раз тот раздел «Sunday Times», для которого, как предполагается, ты пишешь свои заметки. Надеюсь, ты хотя бы иногда читаешь «Sunday Times» или, по крайней мере, знаешь, что такая газета существует?

– Да, помню, – мрачно буркнула Оливия.

– Ну и что там у тебя за «новый сенсационный материал», который ты раскопала? Майами захвачен сухопутными дельфинами? Министр информации Ирака подрабатывает диджеем на вечеринках?

Слава богу, что она вчера так и не отправила ему письмо.

– Ну, – запинаясь, пробормотала Оливия, – на самом деле я только-только начала над ним работать. Там так все запутанно… Я смогу сказать больше только через пару…

– Хватит нести ерунду! Лучше скажи, как продвигается тот материал, который ты уже должна была сделать? Тот самый материал, ради которого мы послали тебя в Майами, что, кстати сказать, обошлось нам недешево? Есть шанс, что ты все-таки почтишь эту тему своим вниманием? Хоть один-единственный шанс?

– Да, да, конечно. Я уже работаю над этим. Все будет прекрасно. Но я тут напала на другую тему. Обещаю, это будет настоящая бомба. Если только я смогу остаться здесь еще на один день и пойти на ту вечеринку, тогда…

– Нет. Повторяю по буквам: Николь, Елена, Теодор. Нет! И чтобы твой материал на тему «Нереально крутой Майами» был отправлен мне к шести часам. Текст, состоящий из тысячи пятисот слов. Написанный грамотно, без орфографических ошибок, со всеми знаками препинания, стоящими на своих местах, а не так, как ты обычно их ставишь – от балды. А затем ты НЕ идешь на вечеринку, по магазинам или еще на какое-либо увеселительное мероприятие. Ты направляешься в аэропорт, берешь билет на ночной рейс и летишь домой. Все ясно?

Лишь благодаря невероятному усилию воли Оливия удержалась от того, чтобы не сказать ему, что:

1. Он лишается возможности заполучить самый грандиозный материал двадцать первого века;

2. Он еще очень и очень об этом пожалеет;

3. И в ответ на его оскорбительное замечание по поводу ее пунктуации: язык – свободный, вечно меняющийся и совершенствующийся – не нуждается в сковывающих его надуманных правилах, инструкциях и чужеродных знаках препинания, скорее навязанных извне, чем вытекающих из внутренней необходимости…

– Черт! – пробормотала она вместо этой длинной тирады. – Ладно, так и быть, я пришлю текст к шести часам.

Ну что ж, пока еще «Elan» не дал отбой по поводу материала об «Океан-отеле», плавучем доме, будет совсем не вредно пробежаться до гавани. На тот случай, если из «Elan» все-таки позвонят и скажут «да». Плюс к тому она заодно сможет нарыть там какой-нибудь местный колорит для «Sunday Times». Было уже девять, но Оливия прикинула, что если отделается от «Океан-отеля» к десяти тридцати, то у нее еще останется семь с половиной часов, чтобы написать статью для Барри. И запустить программу проверки орфографии. И отправить по электронной почте. Это будет потрясающая статья, просто потрясающая – да и как не быть, ведь надо работать со скоростью всего-то двести слов в час. А сейчас для здоровья очень полезно пробежаться, ведь движение – это жизнь!

И у Оливии все бы получилось, но, к сожалению, она никогда не могла правильно рассчитать время. На самом деле и Барри, и Кейт не раз ругали Оливию за то, что она отчего-то полагала, будто время зависит от ее желаний и течет с той скоростью, которая удобна лично ей. Несомненно, эта точка зрения никак не могла сочетаться с должностью репортера, ограниченного жесткими временными рамками сдачи материала в печать.

Несмотря на раннее утро, пробежка по улицам Майами-Бич напоминала перепрыгивание с одного радиоканала на другой: в любом, даже самом маленьком кафе предпочитали слушать свою музыку. Официанты поливали из шлангов асфальт – каждый перед своим кафе, садовники с помощью садовых пылесосов сдували листья с газонов. Бесконечные ряды гудящих автомобилей уже не закрывали вид на море, а местная тусовка только-только заснула в своих уютных постелях. Оливия пробежала мимо кафе, из окон которого лились звуки сальсы, а внутри стены, столики, таблички с меню были украшены кричащими эстампами и картинками на тему знойных джунглей, и официантки даже в этот утренний час были одеты в облегающие комбинезоны леопардовой расцветки. Оливия перебежала на другую сторону, чтобы получше рассмотреть роскошный, вульгарно-претенциозный особняк Версаче и разноцветные отели в стиле ар-деко – все эти белоснежные, розовые, сиреневые, оранжевые «Пеликан», «Авалон», «Каса Гранде», округлые формы которых в сочетании с необычными дымоходными трубами отчего-то напоминали одновременно поезда и океанские лайнеры.

Солнце начинало припекать, и на белые тротуары легли тени от чуть дрожащих на ветру широких пальмовых листьев. Оливия старалась, по возможности, держаться в их тени и на бегу стала придумывать строчки для своей статьи.

«Возможно, вы думаете, что Майами – последний приют для пожилых людей, наполненный гудением автоматических инвалидных кресел и щелчками фотоаппаратов беспрерывно снимающих друг друга туристов? Но так ли это?»

«Вдруг перед вашими глазами встают отели в стиле ар-деко, модернизированные до современного уровня!»

«Если в Париже вы повсюду слушаете легкую фоновую музыку, то Майами – это мир короля хип-хопа Эминема».

«Если Манчестер – это новый Сохо, то Майами – это, несомненно, новый Манхэттен».

«Если бы за новый имидж Истборна взялись Йен Шрагер и Стелла Маккартни, то первым делом отправили бы всех его жителей в гигантский солярий…»

«О боже, – подумала она вдруг, – это просто невыносимо!» Она больше не может придумывать всю эту чепуху! Она должна, просто обязана найти настоящий материал!

На южном конце улицы возвышались огромные многоквартирные башни, а за ними по глади океана легко скользил гигантский океанский лайнер. Вероятно, она уже где-то рядом с гаванью. Оливия выбежала на окраину парка Саут-Пойнт, прямо к воде, туда, где совсем близко от берега проходил глубоководный морской путь и где большие корабли двигались чуть ли не рядом с высокими домами и пристанью для яхт. Лайнер, который раньше приметила Оливия, плыл быстро, его округлая корма уже исчезала за доками. Да, он был очень большим, но это отнюдь не «Океан-отель». Она вгляделась в виднеющиеся за ним на фоне неба башни Даунтауна, арки мостов с автострадами, нависшие над обширными водными пространствами, высокие краны, возвышающиеся над доками. Оливия побежала в сторону кранов и, хотя они были расположены гораздо дальше, чем ей вначале казалось, продолжала думать, что вот-вот до них доберется и что глупо отказываться от своих планов.

Оливия остановилась в конце моста, переводя дыхание и откидывая со лба прилипшие к нему мокрые от пота пряди волос. Неожиданно она поняла, что огромное здание, высившееся за лайнером, на самом деле и есть «Океан-отель», который она искала. Здесь, в гавани, он возвышался над всеми остальными судами, казавшимися на его фоне игрушками или миниатюрными моделями. Он выглядел огромным монолитом, но при этом не слишком надежным, так и казалось, что он вот-вот перевернется.