Два резких щелчка – пистолетные выстрелы – оторвали Минголлу от стены, сердце забилось. Они ударили в голову двумя слогами – Бейлор. Дети и нищие тут же пропали. Солдаты замерли и повернулись в сторону выстрелов: зомби услышали голос хозяина.

Еще выстрел.

Из боковой улочки, возбужденно переговариваясь, выскочили еще солдаты.

– Совсем охуел! – воскликнул один, а второй ответил:

– Это самми, старик! Видал глаза?

Протолкавшись сквозь солдат, Минголла рванул в переулок. В конце квартала кордон военной полиции перекрывал поворот, и патрульный приказал Минголле валить куда подальше.

– Что случилось? – спросил Минголла. – Кто-то перебрал самми?

– Отвали, – беззлобно буркнул патрульный.

– Послушай, – сказал Минголла. – Это, наверное, мой друг. Высокий такой, тощий. Черные волосы. Может, я его уговорю.

Патрульный переглянулся с другими полицейскими, те пожали плечами, как бы давая понять, что им без разницы.

– Ладно, – сказал солдат. Подтянув Минголлу к себе, он показал ему на противоположном углу бар с бирюзовыми стенами. – Иди вон туда, спросишь капитана.

Еще два выстрела, потом третий.

– И пошевеливайся, – добавил патрульный. – Старый кэп Хэйнесворт не большой любитель переговоров.

В баре было темно и прохладно, к стене рядом с выходившим на поперечную улицу окном прижимались две неясные фигуры. Минголла заметил, что в руках у них поблескивают автоматические пистолеты. И тут он увидал через окно, как из-за подпорной стены выглядывает Бейлор; стена была сложена из глиняных кирпичей в три фута высотой и тянулась между травяной аптекой и другим баром. Бейлор был без рубашки, голую грудь покрывали красно-коричневые разводы запекшейся крови, стоял он беспечно, сунув большие пальцы в карманы штанов. Человек у окна выстрелил. Выстрел откликнулся оглушительным эхом, Минголла вздрогнул и закрыл глаза. Когда он снова посмотрел в окно, Бейлора там не было.

– Мудак играет с огнем, – сказал стрелявший. – Быстрый сегодня самми.

– Ага. Но вроде бы уже не так. – Ленивый голос прозвучал из темноты на другом конце бара. – Вроде завод кончается.

– Эй! – окликнул их Минголла. – Не убивайте его! Я его знаю. Я с ним поговорю.

– Поговорю? – повторил ленивый голос. – Говори, пока жопа не позеленеет. Самми не слушают.

Минголла вгляделся в полумрак. Огромный неряшливый мужчина опирался на стойку, кокарда на его берете отливала золотом.

– Вы капитан? – спросил Минголла. – Мне сказали, чтобы я поговорил с капитаном.

– А кто ж еще, – ответил мужчина. – И я прям счастлив, сынок, что ты сюда заявился. О чем будем разговаривать?

Остальные рассмеялись.

– Зачем вам его убивать? – спросил Минголла и сам услыхал в своем голосе отчаянные ноты. – Убивать же необязательно. Можно же транкоружьем.

– Сейчас принесут, – сказал капитан. – Однако за этой стенкой у твоего дружка два заложника, и если получится снять его до того, то ждать я не намерен.

– Но… – начал Минголла.

– Не перебивай, сынок. – Капитан поправил портупею, подошел у Минголле и обнял его за плечи, обдав ароматом тела и дыханием виски. – Как видишь, – продолжил он, – у нас все под контролем. Этот самми…

– Бейлор! – гневно поправил Минголла. – Его зовут Бейлор.

Капитан убрал руку с Минголлиного плеча и с изумлением вгляделся ему в лицо. Несмотря на полумрак, Минголла рассмотрел сетку лопнувших капилляров на капитанских щеках, обрюзгшее лицо алкоголика.

– Правильно, – сказал капитан. – Я ж тебе говорю, сынок, твой добрый друг – мистер Бейлор – никому ничего плохого не делал. Только болтал и бегал. Но тут на беду подвернулись два морячка. Вроде бы показывали бобикам новую модель боекомплекта; и вот идут они, понимаешь, с этого показа, видят такое дело и решают поиграть в героев. Короче говоря, мистер Бейлор их уделал. Растоптал честь мундира, можно сказать. А после оттащил за стену и теперь играется с винтовкой. И…

Два выстрела.

– Бля! – сказал солдат у окна.

– Так там и сидит, – продолжил капитан. – И выебывается. То ли патронов нет, то ли стрелять не умеет… Если не умеет, а потом научится… – Капитан скорбно покачал головой, очевидно представив страшные последствия. – Вот и подумай, чего еще остается делать.

– Я попробую его уговорить, – сказал Минголла. – Хуже ведь не будет.

– Если тебя убьют, это твоя жизнь, сынок. Однако мою старую жопу потащат под трибунал. – Капитан подвел Минголлу к двери и подтолкнул к полицейскому кордону. – Спасибо на добром слове, сынок.

Потом уже Минголла сообразил, что в его выходке не было ни грана смысла, поскольку – живому или мертвому – Бейлору все равно уже не вернуться на Муравьиную Ферму. Но в тот момент Минголла с таким отчаянием боролся за ритуал, что эта мысль просто не пришла ему в голову. Он свернул за угол и направился к подпорной стенке. Во рту было сухо, сердце колотилось. Зато руку больше не трясло, и он сообразил, как нужно идти, чтобы перекрыть патрульным линию огня. Примерно в двадцати футах от стенки он крикнул:

– Эй, Бейлор! Старик, это Минголла!

Будто подброшенный пружиной, Бейлор подпрыгнул и уставился на приятеля. Взгляд был жутким. Глаза как стеклянные шары – белки вокруг всей радужки, из ноздрей струйки крови, желваки дергаются с постоянством часового механизма. Засохшая кровь на груди вытекла из двух глубоких царапин; они немного затянулись, но еще сочились сукровицей. Секунду Бейлор не шевелился. Затем наклонился, достал из-за стены двуствольную винтовку с тянувшимся от приклада кабелем и направил ее на Минголлу.

Нажал на курок.

Ни вспышки, ни взрыва. И ни щелчка. Но Минголла словно окунулся в ледяную воду.

– Господи! – воскликнул он. – Бейлор! Это же я! – Бейлор опять нажал на курок с тем же результатом. По лицу пронеслось тяжелое разочарование, но его тут же заслонила маска мертвеца. Пару секунд Бейлор смотрел прямо на солнце, затем улыбнулся: должно быть, получил свыше отличные вести.

Все Минголлины ощущения поразительно заострились. Радио где-то вдалеке наигрывало кантри-энд-вестерн, и заунывность этой музыки, перемежавшейся взрывами помех, казалась ему последними стонами чьих-то нервов. Он слышал, как переговариваются в баре патрульные, чувствовал едкий запах бейлоровского безумия, даже пульс его ярости; от струившихся вокруг переменчивых потоков жара становилось еще страшнее, Минголла застыл на месте. Бейлор положил винтовку – положил с той нежностью, с которой, наверное, обращался бы с больным ребенком, – и перешагнул через подпорную стену. От животной плавности его движений у Минголлы побежали по коже мурашки. Он с трудом отступил на шаг и, заслоняясь, поднял руки.

– Ну хватит, старик, – еле слышно проговорил он.

Бейлор раздраженно фыркнул – а может, прошипел или захныкал, – изо рта потекла струйка слюны. Солнце заливало улицу золотым потоком, высекая вспышки и блики с каждой яркой поверхности, точно решило вскипятить реальность.

Кто-то крикнул:

– Ложись!

Бейлор бросился вперед, они упали и покатились по утоптанной земле. Пальцы впились в кадык. Минголла вывернулся и увидел над собой ухмыляющееся лицо, вытаращенные глаза, желтые зубы. С подбородка свисали слюнявые нитки. Рожа как хэллоуиновская маска. Колени придавили плечи, руки вцепились в волосы, и Минголлина голова с размаху стукнулась о землю. Еще и еще. В ушах пронзительно запищало. Минголла высвободил руку и попытался вцепиться Бейлору в глаз, но тот укусил его за палец и вгрызся до самого сустава. У Минголлы потемнело в глазах, он больше ничего не слышал. Затылок казался мягким. Голова медленно приподнималась от земли, все выше и медленнее с каждым новым ударом. Окаймленное синим небом лицо Бейлора отдалялось, описывая спирали. И тут, когда Минголла уже начал терять сознание, Бейлор исчез.

Пыль во рту и в ноздрях. Крики и хрипы. Еще плохо соображая, Минголла приподнялся на локте. Совсем рядом в туче пыли трепыхались затянутые в хаки руки, ноги и задницы. Как в комиксе. Для полноты картины над головами не хватало звездочек и восклицательных знаков. Кто-то схватил Минголлу за руку и рывком поднял на ноги. Краснорожий капитан военной полиции. Отряхивая с Минголлы пыль, он неодобрительно хмурился.