– И о каких же случаях идет речь?

– О таких, когда я решаю, что они наступили. – Сидель взяла его за руку. – Ты неважно выглядишь, милый. Давай-ка я приведу тебя в чувство.

Она провела Мустейна к стойке, где Джо Дилл и Тайет продолжали играть в кости. Он плюхнулся на табурет рядом с Сидель, задев локтем паренька с гитарой. Джо Дилл подался вперед и неодобрительно посмотрел на Мустейна.

– В таком виде я тебя никуда не повезу.

Мустейн обвел рукой зал, полный орущих, беснующихся людей; от резкого движения все выпитое с новой силой бросилось в голову.

– И это, по-твоему, лучшее место в городе? Что ты считаешь верхом кулинарного искусства? Замороженные овощи?

– Ты дурно отзываешься о моем заведении, – добродушно заметила Сидель и знаком подозвала бармена. – Смешай мальчику «криптоверд», Эрл.

– Согласитесь, обстановка здесь ненормальная, – сказал Мустейн. – В духе колониальной готики.

– А кого интересует норма? – сказала Тайет и перевела взгляд на Мустейна.

– У тебя какие-то комплексы? – спросил Мустейн. – Поэтому ты такая стерва?

– А вот этого не надо, – сказал Джо Дилл. Тайет торжествующе улыбнулась.

– Послушай, – сказал Мустейн, пытаясь пойти на попятный, но при этом сохранить чувство собственного достоинства. – Я тебе признателен. Но я не собираюсь ни перед кем расшаркиваться.

– Да успокойтесь вы все. – Сидель похлопала Джо Дилла по руке. – У мальчика был тяжелый день. И он прав. Нельзя наезжать на человека только потому, что он тебе обязан.

– Может, мальчику нужна компания, – презрительно сказала Тайет. – Почему бы тебе не познакомить его с Вайдой?

– Да, тогда уж он получит полное представление о ненормальном.

Сидель резко повернулась к нему:

– Не болтай лишнего про Вайду… во всяком случае при мне!

Наступило напряженное молчание; из динамиков музыкального автомата раздались «Султаны свинга»; изящные длинные тени плавно кружились в мерцающем свете лампочек.

– Я этого не допущу, – проговорила Сидель. – Я не допущу, чтобы о Вайде отзывались пренебрежительно в моем присутствии.

– Кто такая Вайда? – спросил Мустейн, заинтригованный именем и впечатлением, которое оно произвело на окружающих.

Тайет пробормотала что-то вроде «Царица Иоанновой Ночи», но Мустейн решил, что ослышался. Джо Дилл со смешанным выражением почтения и неприязни сказал:

– Чтобы понять, кто такая Вайда, с ней нужно познакомиться поближе.

– И тебе это не светит, верно, Джо? – сказала Сидель. – С тобой она не станет водиться.

– У некоторых еще меньше шансов, чем у меня, – сказал Дилл.

Они уставились друг на друга с такими каменными лицами, что напомнили Мустейну профили на щите с надписью «Добро пожаловать в Грааль». Наконец Джо Дилл сгреб ладонью игральные кости со стойки и отвернулся. Тайет что-то прошептала ему на ухо; он рассмеялся и бросил кости.

Бармен поставил на стойку два стакана с зеленой пенистой жидкостью. Сидель, все еще заметно раздраженная, одним махом выпила почти половину стакана. Мустейн осторожно приложился. Терпкий, сладкий вкус, немного похоже на «Маргариту», но покрепче.

– Что здесь намешано? – спросил он, поднося стакан к глазам. Под шапкой пены плавали золотые нити мякоти; переливы зеленого цвета всех оттенков, если смотреть на свет.

– Всего понемножку, – коротко ответила Сидель. Потом она, похоже, немного расслабилась. – Водка, бамбуковый сок, желчь аллигатора. Вся зелень, что приходит мне на ум.

Мустейн рассмеялся, но женщина сохраняла бесстрастное выражение лица.

– Конечно, есть еще кое-что, – добавила она. Он снова принялся рассматривать стакан на свет.

– Давай пей, – сказала Сидель. – Пара таких коктейлей – и тебе откроется новая перспектива.

Мустейн отпил еще один глоток, побольше.

– Значит, на вас они оказывают такое действие?

– Разумеется! Я не обладала никакими телепатическими способностями, пока не начала пить «криптоверд».

– Ну прямо, – сказал он.

– Не веришь?

– Хотелось бы убедиться.

Сидель развернулась к нему всем телом.

– Дай мне что-нибудь… какую-нибудь личную вещь. Вот. – Она указала на серьгу у него в ухе. – Дай мне это.

Мустейн вынул из уха сережку и отдал Сидель; она блестела у нее на ладони – серебряная кошачья мордочка. Сидель зажала сережку в кулаке и медленно сомкнула веки. Она глубоко вздохнула, и грудь чуть приподнялась над вырезом зеленого платья.

– Это подарок, – сказала она. – Подарок женщины… зрелой женщины. Любовницы. Она несчастна. Я так понимаю, ты поступил с ней некрасиво. – Она распахнула глаза. – Ты что-то украл у нее.

Мустейн попытался выхватить сережку из руки Сидель, но она не дала.

– Мне кажется, – продолжала она, – не то что украл. Но вроде как украл. Не могу понять толком, но у меня такое ощущение. – Она стиснула сережку в кулаке и прижала кулак ко лбу. – Она прощает тебя. И понимает, что ты не мог вести себя так, как она хотела. Но она надеется, что однажды ты поймешь, что потерял, и вернешься к ней. Конечно, ты никогда не вернешься.

Мустейн показал свой пустой стакан бармену. Он чувствовал страшную усталость. Длинноволосый паренек брал простенькие аккорды на своей металлической гитаре. «Нэшнл стандарт стил». Похоже, ей лет семьдесят, не меньше. По всей видимости, в свое время на ней играли по-настоящему талантливые люди. Паренек явно не заслуживал такого инструмента.

– Вероятно, для дамы будет лучше, если ты не вернешься, – сказала Сидель. – Ты просто опять испортишь ей жизнь.

– Закроем тему, ладно? – сказал Мустейн.

– Я тебя не сужу, если тебя это беспокоит. Не мне судить других.

Бармен принес следующий коктейль. Мустейн отпил глоток.

– Хочешь услышать еще чего-нибудь? – спросила Сидель.

– Не на эту тему.

– Хорошо. – Она перекинула сережку из одной руки в другую. – А что, если я расскажу о твоем характере?

– Да ради бога.

Сидель провела подушечкой большого пальца по серебряной кошачьей мордочке.

– Ты думаешь, что все просчитал и все выверил, а значит, тебе нечего бояться окружающих, но на самом деле ты наивен и беззащитен. То, что ты считаешь своей броней, на самом деле является мишенью для стрел. Ты просто ищешь боли, и если никто не причиняет тебе боли, ты сам находишь способ мучить себя. Именно это ты называешь стойкостью. Тупость в чистом виде.

Слушая рассуждения Сидель, Мустейн прикончил второй коктейль. Она не сказала ничего нового: ну да, он мошенник, эмоционально ограниченный человек, и сам сознает это с недавних пор. Больше всего Мустейна заинтересовало, почему она хочет выставить его эдаким невинным созданием, чистым мальчиком. Какой-то тактический ход, подумал он и начал подозревать, что таким образом Сидель пытается соблазнить его. Указывая на предполагаемую наивность Мустейна, она рисовалась перед ним, принимала вид женщины многоопытной и проницательной, у которой он может искать тепла и утешения.

Мустейн здорово опьянел, но внутренне оставался спокойным и собранным; он подумал, что в словах Сидель насчет «криптоверда», позволяющего увидеть мир в новой перспективе, есть доля правды. Он слушал с притворным вниманием, внутренне отчужденный и отстраненный, но все же зачарованный видом ее полных грудей под шелковой тканью зеленого платья и преувеличенной женственностью жестов. За спиной Сидель Джо Дилл и Тайет разговаривали со стариком в рабочей одежде. Из динамиков проигрывателя лилась музыка «Дайр Стрейтс». Под влиянием момента Мустейн пришел в лирическое настроение и решил, что уже достаточно здесь освоился и вполне проникся странной атмосферой.

Сидель заметила, что он пялится на ее груди. – У меня нетрадиционная ориентация, – наконец сказала она. – Так что выбрось это из головы.

Мустейн несколько опешил.

– Ты имеешь в виду, что любишь женщин?

– А кто их не любит?

– Ты любишь и мужчин тоже, – сказал он. – Так почему ты считаешь, что у нас ничего не получится?