— Так вот я вам соврала. — Леопольд скривился. Вот только что был готов поверить в то, что она ему тогда сказала и вот, ему признались, что это была лож. Обидно стало что ли.

— Я оборотень. — Она подняла голову и, встретившись с разочаровано-скептическим взглядом, добавила: — По крайней мере, так считаю я. Понимаю, что это звучит необычайно глупо, но это скорее рабочее название, а подтвердить или опровергнуть эту версию пока не возможно. Ну, в смысле, — она замялась, — пока все факты указывают на это, но остаётся вероятность, что я всё же называюсь как-то по-другому.

На этом студентка совсем сникла, пытаясь объяснить одновременно и свои умозаключения и произошедшие события и всё, что с этим связанно. Получалось как-то не очень. Снова на выручку пришёл сам слушатель со своим преподавательским терпением и опытом.

— Рассказывайте всё сначала, только факты, потом уже свои выкладки.

— Значит, — забывшись, потёрла лоб пальцами больной руки и недовольно скривилась. — Незадолго до того как открылись порталы, я ехала домой и не очень хорошо себя чувствовала. Температура поднялась высокая ну и всё соответствующее, тогда решила, что просто заболела, тем более что все симптомы были просто на лицо.

Признаться, сейчас вспоминая прошедшие события, Милена вообще не понимала, что с ней тогда происходило. И происходит по сей день. Рассказывая свою историю, она тешила надежду, хоть немного разобраться в возникшей ситуации.

— Но всё оказалось несколько сложнее. В ту ночь, я впервые обратилась.

— В волка? — Спокойно уточнил преподаватель.

— Э-э, нет, это что-то больше напоминает рысь. Ну, или какую-то большую кошку. Тогда очень боялась, что не смогу вернуться обратно, — она зябко передёрнула плечами. Какое-то время этот страх был навязчивым, и даже подарил парочку кошмаров, в которых она никак не могла превратиться в человека. — Но у меня получилось, хоть и не сразу. Что резко изменилось в моём состоянии, ну когда я в человеческой ипостаси, это то, что у меня сильно возрос аппетит. Я думаю, тут дело в том, что моя звериная половина несколько крупнее по габаритам, чем я. После первого превращения у меня было сильное истощение, за счёт чего я и пришла к такому вот, — она демонстративно развела руки в стороны, — состоянию. И мне постоянно приходится очень много есть, не просто много, а действительно какое-то запредельное количество еды. Причём, если я буду питаться как обычный человек, то у меня в голове что-то переключается. Это, наверное, из-за того, что я всё же хищник, но я начинаю воспринимать окружающих как провиант. Один раз едва не сорвалась. Не смотрите на меня так насмешливо! У меня действительно изменилось не только тело, но и психология. Я вполне могу убить разумное существо только ради того, чтобы его съесть. Правда предпочла бы до этого не доводить.

— Ну, ещё что, когда я только начала понимать что со мной случилось, я уехала к себе в деревню. Прожила там, около недели исследуя, как именно я изменилась. Оказалось что разительно. В человеческой форме я быстрее и сильнее чем обычный человек. Ну, это вы уже сами видели. Но в качестве зверя, я становлюсь ещё опасней, тут, правда, в основном, за счёт клыков и когтей. Хотя и все пять чувств у меня многократно усиливаются. — Девушка перевела дыхание и, убедившись, что её действительно внимательно слушают, продолжила.

— Кроме того, я установила, что факт полнолуния на меня никак не влияет это пожалуй единственное, что отличает меня от сказочной нечисти. Я могу превращаться сама по собственному желанию. Ну и конечно моя сверх регенерация тоже о чём-то говорит.

Она замолчала, не зная, что ещё стоит добавлять к уже сказанному. Люцифер задумчиво оглядел собеседницу.

— М-м… знаешь Милена, ты, конечно, рассказываешь что-то, что считаешь правдой, вот только, не пойми меня не правильно, но, всё это очень сложно для осознания. Ты… как с тобой вообще это случилось?

— Я не знаю. Возможно, не очень-то достоверно, но я действительно не знаю. Всю жизнь считала себя обычным человеком.

Она выжидательно замолчала, надеясь, что у парня возникнет какая-то свежая идея.

— А это не может быть связанно с радами? Ведь ты сказала, что всё произошло не за долго до открытия врат, так может…?

— Нет, я уже над этим думала. По многим причинам нет.

Преподаватель вынужден был согласиться. Он и сам уже видел, что версия не выдерживает критики.

— Кстати, я, конечно, понимаю, что это немного по-детски, — Леопольд мягко улыбнулся, как он не старался, смущения добиться не удалось. Только крайнюю заинтересованность.

— Но нельзя ли увидеть твою звериную, как ты выражаешься? Ипостась?

— Нет. — Оборотень ожидала подобного вопроса, а потому заранее для себя всё решила. — Во-первых, это больно, во-вторых, отнимает много сил. Сегодня всяко нет.

— Значит, теоретически можно будет это увидеть? — Недоверие в его голосе смешалось с изумлением. Всё-таки до конца он не мог поверить, что он говорит не просто с очень убедительно врущей, но обычной девушкой, а с настоящим оборотнем.

— Конечно, глупо было бы рассказать всё и отказаться от дальнейшего общения. Только, я надеюсь, вы понимаете, что я не хочу чтобы что-то из того, что вы узнали, стало известно кому-то ещё.

— Да мне и не поверит никто! Если бы они увидели то же что и я, ещё была бы вероятность, а так, меня же за сумасшедшего примут.

Милена серьёзно качнула головой.

— Кому надо поверят. Тем более что к любым странностям после возникновения этих демонов, относятся более чем прохладно. А я не желаю быть подопытной крысой для палачей от науки. Так что, если вы проговоритесь, я очень обижусь. И буду мстить. Но это так, к слову. Просто чтобы вы были заранее предупреждены.

Люцифер серьёзно посмотрел на неё, а затем словно бы мимоходом, взглянул на наручные часы.

— Я понял. На этот счёт можешь не волноваться, хотя — он усмехнулся, — что-то мне подсказывает, что всё равно будешь. Я, пожалуй, пойду. Но не бойтесь Крестова, — он, Милена не знала сознательно или нет, перешёл на преподавательский тон. — Я никому не расскажу ни о вас, ни о том, что случилось сегодня. В конце концов, я же обязан вам жизнью. Я не забуду этого. И мне всё-таки приятно, что вы рассказали мне обо всём.

Он поднялся и Милена вслед за ним. Она не смотря на поздний час, не собиралась предлагать ему остаться. И что-то ей подсказывало, что даже предложи она, парень бы отказал. Им было о чём подумать и рассчитать как жить дальше с учётом возникшей ситуации. Девушка понимала, что она сильно рискует, рассказав ему всё это. Однако, чувствуя внутри у себя некое умиротворение не жалела о сделанном. Тем более что теперь она постарается не выпускать преподавателя из поля зрения надолго. И вовсе она не собиралась за ним следить! В этом не было необходимости. Напротив. Из сложившегося пути для Леопольда было два выхода, при условии, что он решит жить с ней в мире. Либо обо всём забыть и постараться жить дальше, либо потянуться к «приключениям» и постараться быть ближе к ней. Как бы Милена не представляла себе дальнейшие обстоятельства, она никак не могла представить себе Люцифера в качестве труса, а потому была уверена, что он предпочтёт именно второй вариант. И из этого уже будем плясать.

Проводив нежданного гостя, девушка какое-то время бесцельно прослонялась по квартире, но затем всё же прошла на кухню, стоило перекусить и ещё раз обдумать изменившиеся обстоятельства.

Как теперь стоило вести себя? Что изменить в своей жизни?

Больше она не могла жить, претворяясь, что ничего не происходит.

Дело было вовсе не в том, что из-за того, что ей пришлось рассказать одному человеку о себе её жизнь должна как-то резко измениться. Вовсе нет. Но необходимо было понять, что раз она вообще добровольно рассталась со своей маленькой тайной, значит, она больше не может жить, делая вид, что её инаковость совершенно не мешает ей жить с обычными людьми, и ничем себя не проявлять.

Милена сознавала, что это не эмоциональная необходимость и не из-за возникших обстоятельств. Тут скорее психологический аспект. Ей надоело прятаться. В конце-то концов! Она не преступник, и не совершила ничего плохого, чтобы прожить всю оставшуюся жизнь — скрываясь! Ей необходимо действовать. Вся её натура, весь её звериный настрой против мирной жизни. Она не могла больше врать и изворачиваться. Хотелось жить, не оглядываясь, каждый шаг через плечо.