Надя, с интересом слушавшая, тут взглянула на него:

— Господи, какую ж ты бездну всего этого помнишь!

— Понимаешь, Надюша, я в детстве хотел быть моряком, и все, что касалось кораблей, морских сражений и истории русского военного флота, выискивал в библиотеках и с жадностью читал… Вот почему и могу сказать тебе, что последующая перестройка Адмиралтейства выполнена Иваном Коробовым, а позже, в первой половине девятнадцатого века, Андрианом Захаровым. С тех пор здание и приобрело окончательный вид.

Надя с воодушевлением продекламировала:

Остановились против арки у фонтана, и девушка спросила:

— А кто эти античные воины по углам крыши первого яруса?

— Постой-ка… Один из них — Александр Македонский, другой Пирр… А больше что-то и не припомню.

— Пирр?! — взглянула с улыбкой Надя. — Тот самый?

— Угу, — кивнул Жос с видом, будто речь шла об общем знакомом, — но пиррову победу он одержал позже, до этого он куда успешней бивал римлян… А было это все, если не ошибаюсь, без малого лет за триста до нашего летосчисления.

— Ну хорошо, а что ты скажешь относительно женских скульптурных групп, что по бокам арки на гранитных постаментах?

— Скажу, что ужасно величавы эти морские дамы… И по чувству ответственности за порученное дело — держат-то на плечах мироздание — напоминают современных женщин!

Тамарин улыбнулся.

— Чьей они работы? — спросила Надя.

— Феодосия Щедрина. Мы сегодня видели его скульптуры в ряде петергофских фонтанов… Персея, например, с головой Медузы Горгоны в руке.

— А там, на верхнем ярусе, милый, сколько дивных статуй!

— Двадцать восемь — по числу колонн. И олицетворяют времена года — Весну, Лето, Осень и Зиму; стихии — Огонь, Воду, Землю и Воздух; ветры — южный, северный, восточный и западный… И ещё двух богинь — Изиду, покровительницу кораблестроения, и Уранию — богиню астрономии.

— Четырнадцать?

— Каждая повторена.

— Милый… А это что за барельеф, под крышей первого яруса?

— О, это знаменитая композиция Ивана Теребенева «Заведение флота в России»… Но, увы, кажется, не все фигуры я смогу назвать…

Ну, в центре — Нептун, это ты и сама видишь. Он передаёт Петру трезубец — символ владычества морского… Тут же Вулкан — бог огня, покровитель кузнечного дела… Так… Что касается дамы в тоге — похоже, это богиня мудрости Минерва… Здесь же Меркурий… Весёлый малый и большой плут — бог торговли и навигации. Прикосновением жезла к рогу изобилия заставляет источать всевозможные яства… Ох, как я проголодался!

— И я тоже!

— Так бежим на Невский и отметим наш солнечный день в лучшем ресторане!

Ближайшим на Невском проспекте оказался ресторан «Астория», но бородач в галунах преградил им путь:

— Ресторан обслуживает иностранных туристов.

Жос даже опешил:

— Вот те, бабушка, и юрьев день!.. А нам, советским, как же?..

— Зайдите в другой, — с видом градоначальника огладил бороду швейцар, — на Невском их много.

— А все же посоветуйте, где ближайший получше?

— Налево за угол — «Баку». Там хорошо кормят.

— Что ж, спасибо и на этом.

И они устремились в указанном направлении. Надя на бегу сказала:

— От этой осечки ещё сильнее есть захотелось!

— Но если и в «Баку» иностранцы, — пригрозил Жос, — сяду на пороге и стану демонстративно грызть кожаный ремень!

— Чур и мне кусочек!

— Конечно, девочка… Самый лакомый!

Все же им повезло: интуристы в «Баку» не столовались. В вестибюль Жос и Надя влетели все ещё с тревогой: а вдруг какой-нибудь симпозиум химиков-резинщиков, слёт закройщиков, конференция общества спасения на водах!

К счастью, никто не преградил дороги и, вымыв руки, они так приободрились и приосанились, что, глядя на них, можно было подумать: «Идут, гордецы, так, будто приглашены на ассамблею к самому Петру!»

От пряных запахов еды, от вида крахмальных скатертей и сервировки в голове помутилось. В зале оказалось два-три свободных столика. У одного из них наводил лоск рыжеволосый официант в белой куртке, при «бабочке», с белесыми бровями и обожжённым солнцем носом.

— Пожалуйте за тот столик, если вам будет угодно» — пригласил он приветливо.

— Очень даже угодно, — буркнул Тамарин. Пропустив Надю вперёд и следуя за ней, Жос невольно улыбнулся тому, как она, плутовка, не глядя ни на кого, шла, словно гарцуя, не видя, но чувствуя на себе взгляды, что ей, несомненно, нравилось, и это улавливалось во всём очаровании её юной женственности. Неотразимая Фрина! «Судите меня за то, что так вам нравлюсь, но знаю — взгляну — и оправдаете!»

Когда официант подошёл к их столу, Надя просто и мило сказала:

— Здрасьте!

Во взгляде того мелькнуло удивление. Наклонившись, он услужливо отодвинул для неё кресло. Садясь напротив и раскрыв было карту блюд, Жос несколько секунд не мог прочесть ни строчки. Надя, оперев подбородок на сомкнутые руки, глядела с тихой улыбкой, очевидно, все понимая и думая: «Глупыш ты мой, глупыш!» Он наконец взглянул на официанта:

— Скажите, хватит ли у вас еды на двух таких голодных?

— О, понимаю! — неожиданно посерьёзнел тот. — В нашем городе могут понять по-настоящему проголодавшегося человека… Для нас вы — наижеланнейшие гости!

— Приятно слышать… Только как бы вы не пожалели о неосторожно сказанном.

Тамарин хотел было углубиться в карточку, но официант предупредил его:

— Нужно ли тратить время, если вы так голодны?.. Я назову фирменные блюда, и, уверен, они придутся вам по вкусу. — Жос и Надя одобрительно переглянулись. — Извольте послушать: могу предложить вам на закуску немного красной рыбки, салат и грибки. На первое — сборную солянку (она у нас выше всех похвал!). На второе — жаркое из барашка в горшочке; к нему цветная капуста в сухариках…

— Все! Умоляю, ни звука больше!

Надя подхватила:

— Да, да, материализуйте как можно скорей ваши гениальные идеи!.. Смилуйтесь над нами!