Тамарин и Надя Красновская ждали в вестибюле у входа. Жос выглядел чуть смущённо. Но Сергей лишь скользнул по нему взглядом и уставился на Надю. Как ни готовился он к встрече с интересной, эффектной девушкой, все же не сумел скрыть изумления. Она так мило сморщила нос, улыбаясь ему, что он почувствовал, как и его рот расплывается в улыбке. Темно-синее маленькое платье как нельзя лучше выявляло её женственность. Сергей знал, что глуповато улыбается, и ничего не мог поделать с собой. Надя светилась таким непосредственным очарованием, такой располагающей добротой, что он так и не сумел притушить на своём лице невольного её отсвета, и это заставило его стушеваться.

— Сергей Стремнин, — смущённо представился он. Она протянула руку:

— Надя.

Сергей замешкался слегка, потом перехватил цветы левой рукой и ответил на рукопожатие девушки. Искренность её глаз стала ещё ярче, а потешно сморщенный нос даже чуть затрепетал.

— Таким именно я вас и представляла!

Эта фраза его ободрила:

— А я должен признаться… Позволите?.. Жос рассказывал о вас… Но теперь-то я вижу, как беден наш язык, чтобы хоть в какой-то мере отобразить истину…

— Спасибо, Серёжа, вы очень добры ко мне… Впрочем, я так старалась.

— Это Стремнин, Надюша! — шутливо предостерёг Жос. — Я предполагал, что он опасен, и всё же недооценил его… Друг мой, ты чересчур крепко стиснул в руке цветы!.. Если намерен подарить их Наде, то поспеши, пока окончательно не завяли!..

— Фу ты, господи!.. — естественно изумился Сергей, слегка краснея. — Незабудки?! Ну раз их сам всевышний посылает, примите, Наденька, от нас с Жосом.

— Чёрт возьми, твоё счастье, что я никак не заведу себе белых перчаток!

И, переглянувшись втроём, они дружно расхохотались и двинулись в зал.

Столик был заказан Тамариным заранее. Он оказался в углу, и публика пялила на Надю, Жоса и Сергея глаза, когда они пробирались к своим местам. Однако очень скоро молодые люди перестали замечать происходящее в зале. На столе поблёскивало набитое льдом мельхиоровое ведёрко с двумя бутылками шампанского, возле красовалось некое помпезное сооружение, на поверку оказавшееся салатом из крабов. Один вид его вызвал у Нади лёгкое головокружение. Тут же сбоку на блюде розовели тонкие ломтики рыбы, подёрнутые «слезой» и точно сошедшие со старинного фламандского натюрморта, а рядом скромно темнела в судочке горка маслин. Были здесь и ветчина, и заливная рыбка, много зелени, среди которой алели тугие помидоры — в начале-то лета! — и ещё, пожалуй, намётанный глаз гурмана смог бы сразу выделить коричнево-янтарные шляпки маринованных грибов… Словом, при виде всех этих яств молодёжь, едва успев рассесться по местам, была уже не в состоянии разглядывать происходящее в зале.

Тамарин облюбовал высокий бокал, налил воды, а Надя поместила в него букетик незабудок. Нежно-голубенькие цветочки в бокале придали сервировке уютную интимность.

Вооружившись ложкой, Жос предложил Наде салату и маслин.

— И грибов! — не выдержала Надя, вытянув по-гусиному шею.

— И грибов, — повторил Жос серьёзно. — Но с грибами нужно соблюдать осторожность… Бывают очень ядовитые… Тебе, Серёжа, тоже положить грибов?

— Да, и побольше… И выбери поядовитей, чтоб сам часом не отравился.

— Я знал, что ты настоящий друг!

Тамарин принялся открывать бутылку. Сделал он это умело, с лёгким хлопком, и привстал, чтобы наполнить бокалы.

— Ты спрашивал, что у нас за праздник сегодня?

Сергей метнул взгляд на него и на Надю. Надя чуть-чуть порозовела, тут же переносица её вздрогнула и потешно наморщилась, а ресницы вскинулись вверх, и глаза озарились радостью.

Жос мотнул головой:

— Не угадаешь, Серёжа.

Аккуратно доливая вино в фужеры, он начал издалека:

— В древности в честь богини цветов Флоры устраивалось празднество «Майской королевы». Молодые люди в ночь под праздник отправлялись в лес, в луга, чтобы по утренней росе нарвать цветов и сплести венки для своих любимых. Возвратясь, они украшали цветами жилища, а потом собирались на площади и здесь провозглашали красивейшую девушку «Майской королевой».

В средние века праздник «Майской королевы» был очень популярен у европейцев. Весь городской люд в этот день отправлялся в поле, где прошлогодняя избранница, сорвав с головы засохший венок, увенчивала вновь избранную красавицу венком из незабудок, после чего в честь юной «Майской королевы» у её дома молодёжь высаживала деревце.

Каково было на сердце у девушек в канун этого весеннего праздника, можно себе представить!

Надя с удивлением взглянула на Жоса:

— Если не ошибаюсь, Теннисон в переводе Плещеева?!

— Да… Но, клянусь, кроме этих строк, ничего из Теннисона не помню…

Стремнин с интересом посмотрел на обоих: «Вот те на!.. А я впервые слышу о таком поэте!.. Но как она хороша! В жизни не видел такой прелестной девчонки!»

— Друзья! — воскликнул Жос. — А не возродить ли нам здесь за столом красивейшую традицию избрания «Майской королевы»?!

— И не избрать ли ею… — подхватил Сергей, — Надю Красновскую?!

Надя, потупясь, рассмеялась:

— Боже, как все мило, просто и современно! Ни полянок, ни венков, ни конкурсов… Даже не суть важно, что на дворе июнь!

— Пустое! — не смутился Тамарин. — Нынче весна запоздала, и избрание «Июньской королевы» будет в наших широтах даже своевременней!..

— Принято, принято, принято! — постучал вилкой по фужеру Сергей. — Итак, поступило предложение избрать Надю Красновскую «Июньской королевой»… Кто за?.. Голосуют только мужчины… Единогласно!

Сергей повернулся к Наде, уронил подбородок на грудь и приложил правую руку к сердцу;

— Ваше величество, поздравляю вас с избранием «Июньской королевой»!

— Ура! — крикнул Жос, вставая с бокалом в руке.

— Т-с! — Надя засмущалась, спрятала в ладонях лицо. — На нас смотрят…