Патман предложил установить «немедленный мораторий» на предоставление льготного статуса новым фондам, а также провести ряд радикальных реформ. Главным среди них было «убийственное» ограничение срока жизни фондов 25 годами (до тех пор лимит отсутствовал). Предлагалось также запретить: какое-либо, прямое или косвенное, участие фондов в бизнесе; выдачу кредиты и получение займов; контроль за деятельностью любой корпорации; торговлю акциями и участие в биржевой игре; получение пожертвований от своих поставщиков или потребителей своих товаров и услуг; наконец, действия, вызывающие конфликт интересов (self-dealing practices).
Популистские расследования и выступления Патмана, вызывавшие хотя и отчаянное, но плохо организованное сопротивление как чиновников из Министерства финансов, так и деятелей самих фондов, имели в это штормовое для Америки десятилетие громкий общественный резонанс.
Радикальные социальные критики, писатели и журналисты, а особенно университетские авторы из «новых левых» широко использовали материалы Патмана для еще более острых нападок на филантропические фонды. Разоблачения Патманом «губительной для страны» мощи фондов хорошо сочетались с сенсационными публикациями «новых левых» историков и социологов по «теории элит», критике «политического капитализма» и пересмотру истории эпохи прогрессивизма. Среди них особенно выделялись книги тогда еще молодых, а теперь уже ставших классиками, Чарлза Райта Миллса «Властвующая элита» (1956, на русском в 1959), Габриеля Колко «Богатство и власть в Америке» (1962) и «Триумф консерватизма: пересмотр американской истории, 1900–1916» (1963) и Дж. Уильяма Домхоффа «Кто правит Америкой?» (1967)31.
В 1968 году Фердинанд Ландберг (Ferdinand Lundberg), посвятивший, можно сказать, всю жизнь разоблачению финансовой элиты Америки, прямо использовал материалы расследований Патмана для публикации своего знаменитого бестселлера на эту тему «Богатые и сверхбогатые: исследование власти денег в наши дни»32.
За год до этого Патман угрожающе объявил в очередной публикации, что, если фонды столь благородны и озабочены интересами общества, они обязаны поддержать своими огромными деньгами усилия страны в войне во Вьетнаме, чтобы налогоплательщики получили передышку…
Наконец, в 1969 году все вместе взятое – продолжавшиеся десятилетие систематические нападки неутомимого «овода» Патмана, кампания разоблачений в прессе и книгах могущества правящей элиты, объединяющей государство, частные корпорации и фонды, раздражение многих в Конгрессе скрытой и явной политической активностью ряда фондов, поддержавших массовые движения против войны, за гражданские права черных, академическую свободу в университетах и, что особенно возмутило законодателей, грантами для своих кандидатов в избирательных кампаниях – все это привело к принятию Закона о налоговой реформе, ставшим первым серьезным актом по регулированию филантропии.
Закон не был столь драконовским, как того требовал Патман и его сторонники слева, благодаря лоббированию лидеров отрасли, таких, как Рокфеллер III и Гарднер, и здравомыслию прагматичной части Конгресса и Министерства финансов. И все же он предусматривал для фондов и всех бесприбыльных организаций ограничение их связей с бизнесом, контроля со стороны доноров и политической активности, устанавливал ежегодную 5 % норму расходования активов на уставные цели, а также вводил налоги на инвестиции частных грантодающих фондов.
Еще несколько лет, вплоть до 1975 года, Конгресс и Министерство финансов разбирались, что означают и как применять компромиссные статьи закона 1969 года, в спешке принятые в острых дебатах, а затем под давлением Патмана и его сторонников пришли к выводу, что регулирование фондов следует ужесточить далее и принудить IRS еще строже их контролировать.
В этот переходный период продолжались публикации как о фондах, так и о филантропии в целом, но большинство из них было скорее аналитического и критического, чем разгромного, как до тех пор, свойства. В 1972 году Вольдемар Нильсен (Waldemar Nielsen), накопивший значительный опыт работы в правительстве (в администрации плана Маршала) и в крупных фондах (в отечественных и международных программах фонда Форда), опубликовал свою остро критичную книгу «Большие фонды»33.
В ней он вынужден был открыть сколь несовершенно, часто провально, их управление, как их программы и финансы, будучи скрытны от публики, могут не соответствовать их уставам и ожиданиям их клиентов дома и за рубежом. Но делал это он «с болью в сердце», ибо был уверен в том, что у фондов и всей филантропии в США есть высокая миссия, с которой не может справиться правительство, и то, что фонды, пользуясь его льготами, могут плохо эту миссию выполнять, равносильно святотатству. Книга Нильсена произвела на многих в мире фондов шоковое впечатление, но он этого и хотел, ибо добивался перемен в этом мире изнутри, а не за счет разгрома сверху.
В 70-е годы эта линия не столько разгромной, сколько продуктивной критики организованной филантропии продолжалась. Она отразилась в изданной в 1974 году книге правоведа и левого политика из Англии Бена Уитекера (Ben Whitaker) – «Филантропоиды. Фонды и общество», в которой он активно использовал разоблачения конгрессмена Патмана. По-другому провел эту же линию журналист и социальный критик Карл Бакал (Сarl Bakal) в своей книге-расследовании «Благотворительность США» (1979). Она, пожалуй, впервые после книги Бремнера, но по-другому – как позитивное описание и одновременно саркастическое развенчание – представила картину всей филантропии в Америке – от массовой до фондовой, от католической до еврейской. И она также доказывала острую нужду не только в ужесточении регулирования филантропии на федеральном уровне, но и в ее саморегулировании34.
***
Ситуация постоянной угрозы вызвала, наконец, более решительную реакцию лидеров «новой филантропии», осознавших, что пора перехватить инициативу из рук своих противников и заняться саморасследованием и самоочищением, самоорганизацией и самозащитой. Двое из них сыграли решающую роль в этом процессе.
Первым был наиболее могущественный тогда человек из мира фондов – Джон Рокфеллер III, миллиардер и филантроп, бизнесмен и политик, стоявший во главе сети семейных фондов и опекаемых ими бесприбыльных организаций.
Вторым был Джон Гарднер – авторитетный интеллектуал и социальный реформатор, президент фонда Карнеги (1955—65), министр социального обеспечения в администрации Джонсона (1965—67), где он подготовил и ввел в действие ряд программ помощи для неимущих, включая Medicaid.
Именно им с их опытом и в бизнесе, и в политике, и в филантропии стало особенно ясно, что следует, во-первых, забрать из рук популистов и самим организовать независимые исследования природы, эволюции и роли в экономике и социальной сфере быстро растущего третьего сектора, а, во-вторых, создать, наконец, общеамериканскую организацию, координирующую и защищающую его интересы.
Однако лишь в 1973 году после преодоления многочисленных, нередко детективного свойства, препятствий – враждебности ряда деятелей Конгресса и Минфина, разноголосицы среди деятелей фондов, недовольных попытками централизации, неудачи работы в 1969—70 годах частной комиссии по фондам и филантропии во главе с бизнесменом и банкиром Питером Петерсоном (Peter G. Peterson), новых нападок Патмана, популистской прессы и левых экономистов из университетов – начала работу судьбоносная для третьего сектора Комиссия под руководством Джона Файлера (John Filer), известного юриста и менеджера.
В составе ее 20 членов были авторитетные представители церквей и профсоюзов, корпораций и фондов, бывшие министры и федеральные судьи, представители от женщин и цветных меньшинств. При комиссии в течение двух лет работала – с участием представителей фондов и бесприбыльных организаций – консалтинговая группа из 100 с лишним специалистов по экономике, социологии и праву, выполнившая около 90 исследовательских проектов, связанных с фондовой филантропией и всем бесприбыльным сектором.
