К тому же мама может помочь нам с журналом. Зная о любви ее к женским изданиям, я решил, что это хорошая мысль. Это наверняка заинтересует ее, займет и отвлечет.
Переодевшись, спустился в зал. Мать была снова в халате и уже успела подогреть еду. Поев, я поблагодарил и пошел к себе. Бегать и суетиться, смысла не было. Мать медик, и я имею теперь медицинское образование. Как люди взрослые и рассудочные, мы оба понимали, что произошедшее не было нормальным. Но какой смысл портить друг другу нервы перемалывая языком, то, что обоим и так понятно?
Трудный год.
"Улучшение"
"Полдень"
"Родной Дом"
"Откровения"
В комнате у себя, дел было не особо много. По этому, решил спуститься, но был перехвачен мамой. Она, взяв меня под руку, завела к себе и указала на кресло возле журнального столика. Сама села в другое.
Возле ее кресла стоял шкаф с личными книгами и подборками дисков и журналов. Там же хранились ее тетради, и диски с какими то записями. Я туда никогда не лазал, даже когда мог. Хотя подростком не раз таскал и рассматривал эти женские журналы, забытые на столе или где-то в доме. Мама постоянно их выписывал и читала везде.
Достав старую тетрадь в кожаном переплете, она вынула спрятанную в ней пожелтевшую открытку и кинула на мой край стола.
- Эта открытка последняя. Она и диски что у тебя, единственное, что я сохранила. Не знаю даже зачем. Просто не поднялась рука сжечь как все остальное.
Я взял открытку в руки. Антиквариат. Большая рождественская открытка с уже почерневшими блестками из натурального серебра. Дорогая. На ней нет маркировки издателя и типографии. Конверты для них выпускались индивидуально под каждую. Такие обычно посылали отдельно, как служебное или особое отправление, что стоило дорого, автоматы на почте воспринимали конверт сними, из-за величины, как посылку.
На обложке три коня летели сквозь метель. В нутрии было напечатано стандартное поздравление на интере и вложена старая, не объемная, а плоскостная черно белая фотография. Сейчас она уже была серо желтая. Но из за этого не менее, а более выразительная.
На обратной стороне было что-то написано. Но все мое внимание привлек сам снимок.
На фоне уходящего в даль поля, у капота военного вездехода чуть облокотившись на него, стоял я сам. Хорошо подогнанный форменный летный комбинезон, плотно облегающий тело. Только покрой был другой и знаки различия капитана. Тоже лицо, такой же ежик коротких волос с проседью. Кстати это появилось недавно. После одной сложной операции. Даже пилотка заткнута под погон так, как и я любил делать.
Я не никогда не видел этой фотографии. И глядя на нее, еще более глубоко осознал, причину произошедшего. Мы с отцом, были практически близнецы.
Мать вздохнув, немного монотонным голосом начала говорить. Эта версия, рассказа о отце, немного отличалась от старой. Нет в той части как они встретились, было все так же.
Его подразделение вытащило их госпиталь, из-под острия вражеского прорыва в последний момент. Когда прямо среди палаток госпиталя уже шел бой. И он именно тащил ее оглушенную испуганную и потому упирающуюся на себе, к одной из еще целых машин под градом пуль. И она его тогда хорошо запомнила, так как он всю дорогу держал ее на руках. Просто не было места в машине, и он уцепился за кузов. И всю дорогу так и висел с ней. Прижимая своим телом, защищая и не давая упасть. Они вывезли их в сторону от прорыва и передали своим, а затем опять ушли обратно.
А потом чуть позже, его принесли товарищи, такого же обгорелого, закопченного, но теперь всего в крови и похожего на сито для отлива макарон, ей на операционный стол. И она плакала и не веря, что он останется жить, все равно сшивала его возвращая долг. А потом часто сидела у его кровати, держа за руку. Так они сошлись. Потом он выздоровел, их опять разлучила война. Его бойцы иногда передавали весточки или когда мог, он заглядывал сам. Регулярно, писал или присылал фото. И всегда с ними присылал деньги. Шла война, все стоило ужасно дорого, даже самые обычные вещи. А она была молода, красива. Следила за собой и любила хорошо одеваться.
Он служил в специальном подразделении, писать и делать фото, ему было вообще то, запрещено. По этому их передавали обычно его друзья, которых оказалось в армии очень много. То простой солдат, то техник, то офицер. Один из них как-то сказал, что его направили очень далеко и он не сможет писать около года но деньги ей будут переводить из его оклада. У меня в руках как раз была та открытка, которую тот привез с собой. Мама как раз в то время познакомилась со старшим офицером из штаба. Он, конечно, не был так силен и так хорош, как его отец.
Тут она, усмехнувшись, указала на отличие, которое имела в виду.
Именно тут, рассказ начал отличался от короткой версии, той что я слышал от нее ранее.
Офицер штаба. Он был рядом и очень внимателен. А работы в госпитале никогда не убавлялось. И каждый день это была кровь и страдания. Этот офицер давал ей отвлечься от этого. Он словно приходил из другого мира и на короткое время, она погружалась в него. Там были танцы, приемы, и не было вони гниющих ран, страданий и крови. До тех пор пока не оказалось, что мать, так смотрящая, за собой и своим телом, на четвертом месяце. Почему не сработала блокада, было не понятно. Может от перенапряжений и недосыпа, когда операции следовали одна за другой. Может от еще чего.
Медик который ее осматривал, подтвердил беременность, и сказал что у нее сложный случай. Мать поздно заметила ее поначалу думая что просто набирает вес и пытаясь с этим бороться. По этому, если сейчас прервать беременность, то ребенок у нее, может больше никогда не появиться. Из-за того, как она мучила свой организм, поддерживая тело в красивом состоянии. И того, что долгое время работы в госпитале испытывала постоянные стрессы и ее нервная система не раз надорвалась из за перенесенных невзгод и переживаний.
Она собрала все деньги и найдя, обратилась в дорогую частную клинику, но там сказали тоже самое. Была только слабая возможность, сделать все так, чтобы она не пострадала, а денег после обследования и первичного лечения, почти не осталось, и времени уже не было. Она обратилась к тому офицеру с которым сошлась. Он сказал, что поможет, но только если она, будет так же как и с ним ласкова с его начальником. Только тогда тот поможет и ему и ей. Как ей казалось тогда, выхода не было. И от страха и безысходности, она была готова на все. Так она согласилась. Приказом того начальника, ее перевели в медицинский блок штаба для личного его обслуживания. И тот и другой, ее обманули.
А потом когда она была уже игрушкой в их руках, а время все шло, и ничего не менялось. Даже не смотря на беременность, мама все равно была красивой и привлекательной женщиной. А может ее состояние, их только еще более заводило? Кто сейчас может знать.
Неожиданно приехал один из друзей отца. Офицер, капитан. Ей он сказал, что служит в одном с ним подразделении. Хотя его она не помнила. Он нашел ее, хотя она тогда была не в госпитале, а в маленькой комнате большой квартиры, где ее заперли и держали для обслуживания себя и забав с ней, живущие там офицер и его начальник. Служила в штабе, как оказалось, она только на бумагах.
Именно друг отца, забрал ее оттуда, перевезя в ту самую платную клинику куда она обращалась истратив этим все деньги. Всячески обругав, объяснил, что выход есть всегда и какая она дура. Вместе с ним, приехал старый сержант вышедший в отставку, которого, он попросил остаться пока не появится ребенок и все не образуется. Практически приставил к ней как охрану и заботливого родственника.
Так на свет появился я.
За клинику заплатил тот офицер. Как оказалось, отец тоже постоянно присылал деньги, только их воровал тот офицер который ей их обязан был передавать. А на деле соблазнил ее и за ней на них же и ухаживал. Больше она не о нем, ни о его начальнике не слышала, с тех пор как ее от них забрали.
