За это время число членов подпольной организации, помогавшей Георгию, возросло. Среди помощников Иванова выдвинулась целая группа прекрасных исполнителей диверсионных актов. Диверсии производились главным образом при помощи «угля» и «мыла», приводя в отчаяние ответственных перед оккупантами сотрудников, обслуживавших угольно-паровые установки, особенно на железнодорожных линиях. Однако запасы диверсионных средств стремительно таяли, а вместе с ними таяли и капиталы Иванова. Дошло до того, что ради экономии агент № 1 вынужден был ограничивать свои самые элементарные потребности, чтобы дать возможность диверсантам попасть к месту предполагаемой операции. Доктор Янатос сначала продал свои золотые часы, потом подыскал покупателя и на свой дом, однако все возрастающая дороговизна поглощала и эти поступления. Центр «004» обещал, правда, высылку новых сумм, но операции просил не прекращать даже на время. К этому добавились новые трудности.

Как и раньше, у Кондопулосов возникла «проблема соседей». Попробуйте оправдать перед любопытными пребывание в доме неизвестного постояльца! Жена Кондопулоса заранее подготовила общественное мнение, заявив, что муж ее дожидается приезда своего племянника Андреаса, который должен прибыть с острова Андрос. В связи с этим Георгий быстро выучил все, что следовало знать об островах Андрос и Тинос в Эгейском море, его акцент можно было объяснить влиянием албанцев, которых много проживает в тех местах. Знакомство с иностранными языками можно было объяснить его работой в качестве портье крупного отеля «Мораитис» на Андросе. У Кондопулосов Георгия называли Андреасом, этим именем его звали и соседи, Георгию же приходилось называть супругов «дядей» и «тетей».

Тем не менее число лиц, знавших всю правду об Иванове, непрерывно возрастало. В течение пары месяцев он открылся семье Янатосов, братьям Лабринопулос, Апостолидису, полковнику Меласу, Папазоглу и так далее, Как-то, старательно подсчитав всех тех, кто знал о нем, Георгий пришел в ужас — более полусотни лиц, у которых нет ни малейшего сомнения относительно его имени и рода занятий. В конце концов с этим ничего нельзя было поделать, и единственным выходом было поспешное бегство, однако серьезной попытки выбраться из Греции агент № 1 пока не предпринимал.

И тем не менее в январе ему пришлось скрыться с глаз соседей, которые начали угадывать в нем не кого иного, как самого легендарного Иванова. Новое убежище ему предоставила семья моряка Василиоса Малиополуса. Радиопередатчики и питание к нему тоже путешествовали с места на место. В этот период они особенно были нужны: центр «004» просил сообщать подробные сведения о немецких укреплениях на Марафоне, где начали строиться действительно солидные фортификации.

На маленькой карте Афин, с которой Георгий никогда не расставался, появлялись все новые и новые обозначения. В этот очень интенсивный, с точки зрения сбора разведывательных данных, период карманные блокноты исписывались за день или за два. Сведения в Египет передавались с различных мест, чтобы сбить с толку немецкие пеленгаторы. Многочисленные помощники непрерывно поставляли данные из портов — Пирея, Элефсиса, Навстатмоса. А после сеансов радиосвязи по ночам прилетали эскадры союзной авиации, затем вновь после каждого подобного налета таинственные радиостанции выходили в эфир: в Египет посылались донесения о результатах бомбежек.

Много внимания посвятил Георгий марафонским укреплениям. Один из знакомых Кондопулоса, некий Попадопулос, владелец строительной конторы, согласился ради общего дела приступить к работам в Марафоне. Флегматичный судовой механик Малиопулос фигурировал в качестве его помощника, а сам Георгий Иванов сделался специалистом по техническим расчетам, в случае же необходимости и переводчиком. Разрешение было получено, рабочие взялись за работу, и все пошло гладко, поскольку марафонские укрепления были укомплектованы немецкими офицерами и солдатами старших призывных возрастов. Выглядели они довольно почтенными, просто переодетыми в военные мундиры мещанами. В Грецию прибыли они недавно, афиш с портретом Иванова не видели, а молодого техника даже полюбили за шуточки и веселые карикатуры, которые он постоянно рисовал в блокнотиках, пряча неудачные наброски в карман. Георгий изрядно изменил свою внешность, окончательно сжившись с новым своим обликом Андреаса Кондопулоса, бывшего помощника управляющего отелем на острове Андрос. В Марафоне его не называли иначе как герр Андреа, когда он совершенно открыто составлял якобы необходимые для проведения земляных и бетонных работ схемы расположения укреплений, не забывая при этом условными обозначениями отмечать огневые позиции батарей и даже отдельно стоящие орудия. Позднее Георгий выпивал с немцами, распевал им немецкие марши, обучал анекдотам на нескольких языках. Когда же наступал час разлуки, с ним прощались как со старым знакомым. По просьбе Георгия бомбежка авиацией участков марафонских укреплений была отсрочена на то время, пока строительное предприятие Попадопулоса не перейдет на другое место. Для афинян это был большой праздник, когда после мощных взрывов стало известно об уничтожении марафонских укреплений в ходе нескольких последовательных налетов.

Центр «004» опять передал благодарность и опять осведомился, когда же, наконец, агент № 1 намерен возвращаться, однако о способах вывоза Иванова не было и речи — вместо этого пообещали переслать несколько миллионов драхм. «Доставит их Кети Логотети, разыскивать вас она будет через директора Шмидта в отеле «Гран-Бретань», — значилось в этом очень утешительном известии. Вся группа приободрилась, в счет ожидаемых поступлений были сделаны новые займы, работа закипела.

Англичане подчеркивали, что в наступающем «сезоне» на африканском театре военных действий их больше всего беспокоит все возрастающая мощь люфтваффе. В связи с этим внимание Иванова было теперь приковано к большим авиационным заводам в окрестностях Нового Фалирона, где итальянская компания Мальцинотти ремонтировала моторы, отработавшие свой срок, и собирала новые из поступающих из Германии частей. После монтажа отдельных блоков или даже целых моторов их высылали на Крит, где уже силами дивизионных механиков моторы устанавливались на самолетах. Остальные части готовых моторов отправлялись морем, а в более срочных случаях — воздушным транспортом, прямо на аэродромы в Ливийской пустыне.

Некоторые из участников этой новой операции потом утверждали, что Георгий вошел сначала с состав одной из групп, работавших на предприятиях Мальцинотти, именно той, которая переносила уже проверенные и опробованные моторы при помощи специальных тележек и блоков на корабли. Естественно, на этом этапе в моторы можно было подбросить уже известную нам «фасоль», «запарывающую» моторы приблизительно после часа их работы. Скорее всего так и было: вначале Георгий сделался рабочим на заводе, затем среди механиков и рабочих он организовал диверсионную группу и после этого ограничивался в своей деятельности только доставкой «фасоли».

Это была наиболее дьявольская по своим результатам и наиболее трудная для разоблачения диверсионная акция Георгия Иванова. Во-первых, «фасоль» забрасывалась в мотор уже после его опробования, на так называемой «погрузке», Когда у двигателя уже был технический паспорт, свидетельствующий о полной его исправности. Во-вторых, «фасоль» действовала не сразу, а только спустя определенное время, когда самолет в большинстве случаев уже находился в воздухе. В-третьих, ради предосторожности не все моторы начиняли «фасолью», что поначалу заставляло немцев думать, что таинственные диверсии имели место скорей всего на Крите или на самом фронте, прямо в эскадрильях. Поэтому подвергали самому тщательному осмотру поступающие из Германии моторы, а в сборочных мастерских на Крите был установлен строжайший надзор. Несмотря на принятые меры, самолеты исчезали в море или грохались в песок пустыни, и долгое время никто не мог докопаться до истинных причин этих столь загадочных и массовых катастроф.