– У госпожи де Соммьер репутация женщины исключительной, – сообщил Гондри с необыкновенно серьезным видом. – Передайте ей мои сожаления.

– Выразите ей их сами и убедитесь, что все произошло не во сне, а на самом деле. Но маркиза больше всего угнетена не синяками, а новым похищением своей родственницы. И не забывайте счет: один обвинитель против трех свидетельств в защиту! Думаю, вы не имеете права держать Морозини в тюрьме, тем более что он представил вам паспорт и билеты.

– Повторяю, путешествовать и привезти документы мог другой человек, который играл его роль в Венеции. И вообще, там были только его слуги. И зачем ему, собственно, понадобилось ни с того ни с сего ехать в Венецию?

– Ни с того ни сего?! – рассердился Альдо. – Потрудитесь разыскать в Париже сеньора Монтальдо де Кузко, он специально прибыл из Перу, чтобы купить уникальное ожерелье из изумрудов с бриллиантами. Он заплатил за него назначенную цену, не торгуясь, чего никогда бы не сделал, имея дело с моим секретарем и моим уполномоченным. Могу добавить, что он останавливался в отеле «Даниэли».

– Его пребывание в отеле «Даниэли» не означает, что он встречался с вами.

Перед столь непрошибаемым упорством Альдо потерял дар речи, зато его обрел Лотарь.

– Чем вам так досадил Морозини, что вы с таким ожесточением добиваетесь его гибели?

Следователь посмотрел на профессора с неподдельным удивлением.

– О каком ожесточении вы говорите? С одной стороны, я располагаю определенным и четким свидетельством о преступлении, с другой – его отрицанием, до сих пор не подтвержденным никакими весомыми доказательствами.

– А какие доказательства у вас есть по первому свидетельству?

– Достаточно того, что человек видел происходящее собственными глазами.

– Машю тоже видел происходящее собственными глазами, и то, что он видел, мне кажется не менее интересным.

– Более сказочным, это безусловно. Вывод: пока идет следствие, господин Морозини остается под арестом в жандармерии Понтарлье. Затем мы переправим его в Безансон и…

– Позвольте! – остановил следователя профессор. – Если дело дошло до этого, то господину Морозини нужен адвокат.

– Если у него нет своего адвоката, мы предоставим ему нашего.

– Мы сами позаботимся об адвокате. Итак, вы отказываетесь освободить господина Морозини под залог? А если я дам вам свое честное слово, что он не выйдет за пределы моего дома?

– Вашего слова недостаточно. Будьте довольны, что я разрешил ему находиться в помещении жандармерии под ответственность капитана Вердо.

Машю все это время сидел тихо, но тут и он вступил в беседу.

– Раз уж вы к нам приехали, господин следователь, попрошу и мне дать разрешение квартировать у капитана.

– А больше ты ничего не хочешь?

Следователь направился к автомобилю, но путь ему преградил разъяренный Лотарь.

– А похищение мадемуазель дю План-Крепен? А мои связанные слуги? А пуля, полученная моей сестрой, которая могла ее убить? Об этом мы говорить не будем?!

– Я обо всем этом помню. По этому делу будет отдельное следствие.

– Если оно будет таким же, как это, мы все окажемся на гильотине.

– Вы забываетесь, господин Водре-Шомар.

– Это вы забыли, что я профессор Коллеж де Франс, дипломированный историк, читающий лекции на многих факультетах. Командор ордена Почетного легиона! У меня еще много почетных побрякушек, которые должны были бы заставить вас призадуматься. И если вы отказываетесь отпустить под мою ответственность Морозини, то я обращусь к министру юстиции! Или к президенту Франции!

Следователь натянуто улыбнулся:

– Вот, значит, как? И по какому же поводу?

– По поводу вашего оскорбления. Никто и никогда еще не сомневался в слове моей чести!

– Будьте довольны, что я оставил его в Понтарлье и не надел на него наручники. Имейте в виду, что и вы тоже подследственный, я еще займусь вашим тайным обществом.

– Нет, он ни при чем, – запротестовал Машю. – Говорю вам, его там не было. Вы бы лучше курочку отыскали.

– Хватит про курочек! Мы сегодня наслушались достаточно сказок. Поехали!

Профессор уже понял, что разговаривать со следователем, который твердо решил не слушать ничего, что противоречило бы принятой им версии, бесполезно, и, взяв под руку Адальбера, направился к автомобилю. Он был вне себя от гнева и бессилия.

– Этой комедии надо положить конец, – процедил он, изо всех сил нажав на ни в чем не повинный акселератор. – Завтра поеду в Безансон и подам жалобу прокурору. Следователь плюет на нас! Или он в сговоре с негодяями. В конце концов, кто такой этот следователь? Мелкая сошка!

– Не стану вас отговаривать, но любые судебные инстанции – сплошная волокита. Время идет, а мы пальцем не пошевелили ради Мари-Анжелин. И я очень волнуюсь по этому поводу. Похитители поняли, что сокровищ не получат, и в таком случае могут с ней расправиться…

– Да, так и есть. И что же вы предлагаете?

– Поехать этой ночью и побродить вокруг замка Гранльё. Все знают, что там идут ремонтные работы, поэтому мы не привлечем внимания. А я уверен, женщина-убийца прячется именно там.

– Я тоже об этом подумал. И еще нам нужно забрать с собой Машю. Он единственный, кто ее видел, и с ним вполне могут расправиться. Давайте его подождем.

Профессор и Адальбер остановились у поворота с боковой дороги, которая вела к Волчьему источнику, на шоссе. Лотарь обернулся и увидел бродягу, который ехал за ними на велосипеде. Адальбер вылез и открыл багажник.

– Кладите вашего конягу, мы берем вас с собой.

– Меня? – Машю мгновенно насторожился. – Зачем это?

– Потому что вы рискуете попасть в дурную историю из-за того, что рассказали о женщине-убийце.

– Да ну?

– А вот поверьте мне. Мы хотим взять вас под свою защиту. Вы человек отважный и для нас ценный, что вам только на пользу.

– И куда вы меня повезете?

– Ко мне в усадьбу, – объяснил Лотарь. – И не беспокойтесь, готовят у нас не хуже, чем в жандармерии.

– Говорите-то вы говорите, – вздохнул Машю, засовывая велосипед в багажник, – а сдается мне, вы меня забираете, думая совсем о другом.

– Клянемся, что ничего другого мы не думаем, – поспешил уверить Машю Адальбер. – Может, вы опишете нам эту женщину? Я имею в виду убийцу.

– Вот это с большим удовольствием! Сколько хотите, столько раз и повторю. Уж больно приятно было на нее глядеть! Так и вижу, как она стоит перед этим мужчиной, руки подняла, волосы свои распускает.

– И какого цвета волосы? Светлые? Темные? – сквозь зубы спросил Лотарь.

– Темные… И видать, мягкие как шелк. Потом я мало что видал, потому что она к нему прижалась, обняла, стала целовать. А парень, ясно дело, разгорелся в ответ. Потом вдруг буль-буль, она встала, а он лежит и кровью заливается, а она мыться пошла… Тут я кое-чего и сообразил…

– А почему не поделились своим соображением со следователем?

– Поделился! Да он меня слушать не стал! Хорошо, что под замок не посадил, на том спасибо! – добавил Машю изменившимся голосом.

– Так чего же он слушать не стал?

– Что женщина эта была Вуиврой! Хороша, страсть! Короны не было и змей тоже, но рубин я сам видел.

– Да, вы правы, – согласился Адальбер. – Потому-то следователь и не поверил вашему свидетельству, счел вас сумасшедшим.

На подъезде к Понтарлье Машю попросил его высадить. Он не хотел никого стеснять, желая пожить на свободе. И потом ему в голову пришла еще одна мыслишка, и он хотел ее проверить. Машю сказал, что вечером непременно вернется в жандармерию и принесет свой вид на жительство.

– Какой еще вид на жительство? – не понял Адальбер.

– Пухленького курчонка, – засмеялся Машю. – Примите мое уважение, но мне там сподручнее, чем у вас. А вам желаю не промахнуться, если куда сунете нос.

Высказав свое пожелание, бродяга оседлал велосипед и уехал, насвистывая, в сторону Понтарлье, но потом, видно, свернул на боковую проселочную дорогу, потому что автомобиль его не обогнал. Какое-то время профессор и Адальбер ехали молча, погрузившись каждый в свои мысли. Но Адальбер был не из тех, кто может долго таить мучившие его мысли.